За державу обидно - Александр Лебедь

Весь этот легкий шум продолжался примерно до конца сентября, потом постепенно сошел на нет. Еще какое-то время ко мне под видом корреспондентов, представителей различных политических партий и движений, общественных организаций набегали непонятно чьи шпионы, задавали ряд вопросов на предмет определения демократичности моего внутреннего состояния и огорченно улетали в улей с докладом: "Нет! Не то!"

Ставший к тому времени первым заместителем министра обороны СССР, генерал-полковником командующий ВДВ генерал Грачев два или три раза при случае солидно и коротко помянул мою позитивную роль во "второй русской революции", и все окончательно стихло. Оно и к лучшему. Пожалуй, самым существенным, что сделал генерал Грачев, будучи командующим ВДВ, помимо участия в революционной деятельности, было четкое разграничение обязанностей между заместителями. Впервые в истории воздушно-десантных войск все было разложено по полочкам. Тринадцатый пункт моих обязанностей был предельно краток и гласил: "Выполнять другие поручения командующего ВДВ".

Все. Точка.

Грачев ушел, командующим стал Евгений Николаевич Подколзин, а обязанности остались. И 13-й пункт вдруг вышел на первое место. Для начала я стал членом государственной комиссии по реформированию политорганов. Возглавлял комиссию генерал-полковник Э. А. Воробьев, бывший на тот период начальником Главного управления боевой подготовки Сухопутных войск. Остальные генералы и офицеры, собранные в комиссию от других видов и родов войск, были тоже преимущественно представителями соответствующих управлений боевой подготовки.

Кому пришла в голову мысль заставить боевиков реформировать политработников?.. Наверное, исходили из того, что раньше у нас были отличники боевой и политической подготовки. Вот и решили: пускай одна половина "отличников" долбит другую.

Первое заседание у нас было очень короткое, организационное. Ознаменовалось оно скандалом, когда звезда первой величины военно-демократического небосклона, юный полковник Лопатин, попавший в полковники прямо из майоров (почти как Юрий Алексеевич Гагарин!), изгонял с собрания угрюмого слугу тоталитарного режима первого заместителя министра обороны СССР генерала армии К. А. Кочетова.

Второе заседание началось более конструктивно. Мы, как примерные школьники, расселись за столами, генерал-полковник Воробьев начал было с трибуны доводить до нас разные реформаторские варианты. Сбоку в кресле, в весьма вольной позе, сидела какая-то фигура в пиджаке. В начале заседания сзади кто-то хмыкнул: "Политкомиссар, видать!" Как выяснилось чуть позже, фамилия "комиссара" была Дубровский, он был полковник, преподаватель военно-инженерной академии. Не успел генерал-полковник Воробьев ничего еще толком сказать, как полковник Дубровский, не вставая с места, небрежно заявил, что все это чушь, надо собрать сюда, в Москву, политработников всея Руси и пропустить через мандатную комиссию. Генерал-полковник Воробьев, отчасти от того, что не привык к такому хамству, отчасти потому, что был свидетелем, как совсем юный сокол-полковник отважно пикировал на генерала армии, несколько растерялся. Остальные возмутились. Я заявил, что офицеров-политработников почти 98 тысяч. Переброска, размещение, питание такого количества офицеров - вещь немыслимая. Да и о чем можно разбираться с замполитами рот и батальонов, коих, как ни крути, большинство? И предложил нашей комиссии разобраться с Главным политическим управлением и руководством политорганов округов и армий, а остальных поручить аттестационным комиссиям округов. Возникла всеобщая перепалка. Участники разошлись взъерошенные.

На третье заседание я не попал. Когда позвонил секретарю комиссии, тот вполголоса сказал, что дальнейшее мое участие в работе комиссии не рекомендовано. Кем не рекомендовано, когда не рекомендовано, я уточнять не стал. Только еще больше стал любить демократию. Это была истинная демократия по-армейски. Тебя посылают на хрен, а ты поворачиваешься и идешь... куда хочешь!..

Изгнанием из этой многомудрой комиссии я не огорчился, но 13-й пункт продолжал действовать, и мне тут же нашлась другая, аналогичная работа дипломатического характера. Бывшие союзные республики одна за другой объявляли о своем суверенитете. Борис Николаевич Ельцин сказал "Берите суверенитета сколько хотите!" И они брали не стесняясь. При этом в качестве неотъемлемого атрибута суверенитета каждая союзная республика прихватывала и находящийся на ее территории кусок Советской армии. Хватали все подряд: надо - не надо, потом разберемся. Посыпались все десятилетиями отлаживаемые системы. Надо было что-то делать. Надо было придавать этому безобразно стихийному процессу цивилизованный характер. Была срочно создана группа для ведения переговоров, которую возглавил заместитель министра обороны СССР генерал-полковник Б. Е. Пьянков. В нее вошли представители всех видов и родов вооруженных сил. От ВДВ - я.

Как "дипломат" я побывал на переговорах, и не по одному разу: в Киеве, Вильнюсе, Минске, Кишиневе. Тональность переговоров была нервная. В разных республиках шли они совершенно по-разному. Самыми цивилизованными людьми показали себя белорусы. Это, пожалуй, единственная республика, где логика, доказательность, здравый смысл, целесообразность имели вес. Переговоры проходили в абсолютно корректной атмосфере. На втором месте (близко к белорусам, но с нюансами) литовцы. На третьей позиции - украинцы. Здесь бросалось в глаза одно обстоятельство. На перерыве все друг другу - друзья и братья, шутки, смех, и покурили все вместе, и поплевали. Как только сели снова за стол переговоров и нацепили официальные маски под бдительным оком демополиткомиссаров - все, табачок врозь. Изнурительная, мелочная, порой сварливая торговля, не всегда корректная. А на перерыве опять: шутки, смех. Но самый дикий дипломат, с которым я имел дело, - это министр обороны Республики Молдавия дивизионный генерал Косташ. Когда из десяти слов минимум семь - матерные, это уже не переговоры. Это уже как-то по-другому называется. Речь шла о 300-м парашютно-десантном полке, который дислоцировался в Кишиневе и которым командовал мой родной брат, полковник Алексей Иванович Лебедь.

- Я забираю полк, - кипятился Косташ.

- Ну как ты его забираешь, когда 96 процентов полка не желают быть забранными?

- Он на нашей территории, значит, он наш! Мы поставим у всех ворот бетонные блоки.

- Оттого, что вы его завалите блоками, он вашим не станет.

- Мы его захватим!

- Но это же полк, пойми! Полк. Получится, как в русской побасенке: "Медведя поймал" - "Ну веди сюда" - "Не идет!" - "Ну сам иди сюда!" - "Не пускает!"

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});