Чудо - из чудес - Санин Евгений

            — Прощаем, прощаем, как и Господь прощает нас, — послышались голоса, которые перекрывал отчаянный крик Ахилла. — Кого? Его?! Негодяй! Мерзавец!..

            Он подбежал к Янусу и вонзил ему в грудь кинжал.

            — Прости и ты… — умоляюще посмотрел на него Янус, сползая  к его ногам, и, видя хмурый кивок Ахилла, закончил: — Учитель, ради Христа, крести меня. Хотя бы в этой моей крови…

            Местные жители из страха перед сенатором молча унесли тело убитого.

            — Ну вот, слава Богу, спаслись и Юний, и Ахилл, и Янус, и все те, кого можно было считать уже безнадежно погибшими… — с облегчением выдохнул апостол.

            — А теперь — и твоя очередь, учитель! — радостно крикнул капитан Сизиф. — Я наконец-то построил свою триеру! Прибыл в Ахайю, а тут этот мерзавец Янус, которого подвез сюда, наконец, по своему давнему обещанию Карнеад, сообщил, что ты на кресте и надо скорее тебя выручать! И вот я тут. Мой корабль — к твоим услугам! Эй, вы! Слышите вы меня? — зычным голосом прокричал он толпе. — Снимайте же учителя с креста! Скорее! Скорее!! Я увезу его туда, где его никто не найдет!

            — Погодите! — властным голосом остановил апостол рванувшихся было к нему на помощь людей. — Или вы не понимаете, что я жажду умереть той же смертью, на кресте, как мой Учитель — Иисус Христос?!..

            Пораженные этими словами Ахилл и Маний застыли на месте.

            Остановились и все другие.

            Перед апостолом остался один капитан Сизиф.

            — Подойди ко мне ближе, Ассандр! — сказал апостол.

            — Что?.. — вздрогнул капитан Сизиф. — Откуда ты знаешь мое настоящее имя?! Я сам и то уже давно позабыл его!..

            — Я знаю и то, что долгожданная триера не принесла тебе радости, хотя ты и боишься признаться себе в этом! — остановил его апостол.

            — Да… — согласился Сизиф. — Я даже хотел покончить с собой от отчаяния. И только твои слова о страшной участи, которая ждет самоубийц за гробом, остановили меня, готового было кинуться в морскую бездну.

            — Вот видишь!.. А все потому, что не туда… не так ты всю жизнь вкладывал свои силы, Ассандр, не к тому стремился! Ты не надолго переживёшь меня — и что потом? Не на день? Не на год? Навечно! Вспомни же…вспомни, как ты ухватился однажды за якорь корабля, спасаясь от пиратов! — не обращая внимания на еще большее изумление капитана Сизифа, что учитель знает и это, продолжал апостол. — Только тогда речь шла о земной жизни, о временном. А теперь я говорю тебе о небесном и Вечном! Цепляйся же скорее за якорь своего вечного спасения, держись за него крепче, крепче, чем — помнишь? — за тот. Вот он этот якорь перед тобою. Имя ему — КРЕСТ! Теперь-то, я надеюсь, все вы, наконец, поняли, почему везде, где бы мы ни были, всюду стоят кресты?..

            Договорив это, апостол уронил голову на грудь.

            А капитан Сизиф, не дожидаясь повторного приглашения, подошел вплотную к Кресту, опустился перед ним на колени, крепко, ещё крепче, чем когда-то якорь спасительного корабля, обнял его.

            И всем телом прижался к нему так, что никакие силы не смогли бы уже оторвать его от этого спасительного Креста…

8

— Так вот для чего они приходили! — усмехнулся Стас.

            — Ну вот и все! — закончил Стас.

            — Как это все?! — даже не поняла Лена.

            — Ну, будь это художественный фильм, то для полного эффекта можно было бы в конце поставить титры:

                        «Через год в Испании началось восстание Виндекса. Нерон был низложен сенатом и покончил с собой. Началась гражданская война, по окончании которой новым императором стал Тит Флавий Веспасиан — один из легатов Римской Империи».

            — А так книга завершена, увы, правда, только вот в такой форме вольного устного пересказа…

            — Вот это да… Я даже и не заметила как! — с удивлением, чего давно с ней не было — ибо она все уже принимала безучастно, покачала головой Лена.

            — Я тоже… — признался Стас. — Осталось только переписать все это на диск и красиво оформить его — на память Тише, когда вырастет! Давай сделаю прямо сейчас, — с готовностью предложил он.

            Но Лена, испугавшись, попросила:

            — Не надо!

            — Почему?

            — Видишь ли… Когда ты начал диктовать… то есть рассказывать, мне твоя мама запретила подходить к компьютеру. Ты тогда был занят учебой. И я попросила Олега, чтобы он по мере того, как память диктофона заполнялась, перебрасывал с него звуковую информацию на свой ноутбук…

            — Так вот для чего они приходили! — усмехнулся Стас. — Конспираторы…

            — Да, и для этого тоже! — не стала отпираться Лена.

            — Что же — он меньше учебой загружен был?

            — Нет, но… просто хотел опробовать свой новый компьютер, который подарил ему Владимир Всеволодович. И потом ты все-таки учишься в двух вузах, а не в одном, и еще у тебя работа!

            — Ну ладно, хорошо! — согласился Стас, обрадованный тем, что Лена, кажется, чуть-чуть ожила.

            После ужина она даже согласилась выполнить с ним вечернее молитвенное правило.

            Чего давно уже не случалось…

            Время было позднее.

            И хотя Стас остался на кухне мыть посуду, то есть можно было, позвонив, рассказать обо всем друзьям-студентам и Владимиру Всеволодовичу, Лене не хотелось их беспокоить.

            И она решила воспользоваться старой мудростью: утро вечера мудренее!

9

Отец Иоанникий со вздохом положил ладонь на голову слепой сестры.

            Утром, улучив момент, когда Стас мыл посуду — на этот раз после завтрака — Лена набрала, наконец, номер телефона друзей и сказала:

            — Олег! Книга закончена! Приходи с Иришкой, как только сможешь. Надо снять последний звуковой файл и полностью переключиться на издание книги. Мне тебе звонить не просто — Стасик почти все время рядом.  Поэтому сам сообщи обо всем Владимиру Всеволодовичу. Ой, прости — звонят в дверь. Наверное, соседка или Зоя пришла!

            Но это была не соседка и не Зоя.

            Стас, опередив хотя уже и привычно помогавшую ощупывать себе тростью дорогу, но все же еще медленно продвигавшуюся по квартире Лену, открыл дверь.

            И ахнул.

            На пороге, в черной расстегнутой куртке — священнический крест на груди — стоял, улыбаясь… Ваня!

            — Отец Иоанникий! — сразу предупредил он.

            — Так ты уже священник? — изумилась Лена.

            — Да, иеромонах! — подтвердил гость.

            — И у тебя можно взять благословение, как у священника? — не зная, правда пока, как будет целовать руку Ваньки, но, к счастью, вовремя вспомнив, что он будет целовать не руку друга, и даже отца Иоанникия — а невидимую руку самого Христа, уточнил Стас.

            — Не можно, а должно!

            Стас с Леной благословились, как положено.

            Отец Иоанникий со вздохом положил ладонь на голову слепой сестры.

            Но тут же взял себя в руки.

            И деловито сказал:

            — У вас всего полчаса на сборы!

            — Как? Куда?! — в один голос воскликнули Стас с Леной.

            — Крестить ребенка!

            Только тут молодые супруги вспомнили, что мама, позвонив из Покровского, настойчиво просила не крестить Тишу, пока не приедет Ваня.

            И вот он приехал.

            Более того, чтобы совершить это вводящее в Вечную жизнь таинство — самому!

            — На московском подворье нашего монастыря все уже готово! — тем временем сообщал отец Иоанникий. — Купель, хор. Все, как положено!

            — Крестик, тесемочку и все, что нужно для крещения, мы заранее приготовили! — с готовностью вставил Стас.

            — Погодите! А крестными кто будет? — остановила их Лена.

            — Вот те раз! А вот об этом я как-то и не подумал. Молодой еще, неопытный! — засмеялся гость. — Но, думаю, за этим дело не станет!

            И он не ошибся.

            Прямо за ним пришла Зоя, которая тут же согласилась стать крестной матерью.

            Лена, подумав-подумав, позвонила прямо Владимиру Всеволодовичу и, объяснив суть дела, спросила, не очень ли он сейчас занят.

            — Очень, — отозвался тот. — Но ради такого дела… Простите за каламбур — оставляю все свои дела!

            И тут же попросил назвать адрес, куда ему выезжать, чтобы не опоздать…

            — Ну тогда у нас еще двадцать минут, — командным голосом подытожил отец Иоанникий и робко попросил:. — Дайте же мне, наконец, хоть поглядеть на своего племянника! Тезку нашего приснопамятного отца Тихона…