Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота.Самый большой счастливчик - Майкл Муркок

Ванай повернул ладонь шрамом вверх — это был знак Моргани: зарубцованная с пеплом кровь.

— Я не могу так поступить, и ты это знаешь. Все, что я должен сделать, я сделаю — таков закон илинов. Не обещаю, что смогу отступиться от него — это выше моих сил.

— Но у тебя их достаточно, чтобы напомнить мне об этом.

Он пожал плечами, встревоженный — Рох всегда имел возможность вырвать у него из груди сердце.

— Похоже, тебя не слишком испугало все то, что ты видел в этом шатре в минувшую ночь. Они пока не готовы покончить с тобой. Пока. Однажды они все равно найдут способ.

— Я знаю. Я знаю, насколько могу доверять Хетару, и мы давно перешли границы этой территории.

— Потому ты окружаешь себя подобными Фвару. Ты доподлинно знаешь, что он и его родичи некогда служили Моргейн. Они повернули против нее, когда не смогли получить от нее то, чего хотели. Они поступят так же с тобой в ту же минуту, как только ты пойдешь наперекор их желаниям. Во мне говорит не только моя ненависть. Это правда. Я не упускаю этого из виду. Но остается факт — Фвар и его родня предпочитают служить мне, а не кхелам, учитывая, насколько кхелы любят их. Кхелы ненавидят всех людей в этом лагере — хайюа, болотников, — всех, кто имеет хоть малейшее представление о независимости. Но болотники не любят Фвара. Фвар и его парни малочисленны, и он знает, что если он заснет, болотники окунут его мордой в грязь. Фвар любит власть. Он должен получить ее, но чем больше власти, тем больше у тебя врагов. Когда он думал, что Моргейн даст ему власть, он присоединился к ней, и пока был уверен в ней, оставался верным ее лейтенантом и сопровождал ее во всех опасностях. Ко мне он присоединился только потому, что знал: ему не совладать с кхелами, а я имею влияние в этом лагере. Фвар держит болотников под каблуком, и это меня устраивает. Он важен для того, чтобы я мог здесь существовать. Он ничто без меня и он это знает… Но пока он мне служит, кхелы не будут править хайюа и болотниками в этой стране. И насколько ни вредны кхелы, они понимают, что остальные превосходят их числом, и что люди, которые все еще служат им — это не более, чем скот. Ни один человек из Шиюаня не питает симпатий к болотникам и хайюа и не может тягаться с ними, и к тому же люди, которые жили под кхелами, не очень любят своих хозяев, даже те, которые носят клеймо на лице. Кхелы очень боятся своих собственных слуг и удваивают жестокость, чтобы удержать их в повиновении. Но об этом они не говорят в открытую. С другой стороны, ничего хорошего не случится, если люди узнают об этом, не правда ли? Еще хлеба?

— Нет.

— Отношения между ними изменились с тех пор, как Хетару пришел к власти, — продолжал Рох, покачивая головой. — Для этого потребовалось принудить кое-кого из этого народа вести себя прилично. Но во время перехода выживали только сильнейшие, а в обычное время они не слишком пригодны к жизни.

— Ты выбрал Хетару в союзники… когда у тебя был другой выбор.

— Да, — сказал Рох, наполняя обе чаши. — Впрочем, позднее я жалел об этом. Мне всегда не везло с союзниками. Кузен… Где, по-твоему, скрывается Моргейн?

Ванай проглотил кусок, неожиданно ставший сухим, и потянулся за чашкой. Он стал пить, сделав вид, что не слышал вопроса.

— То место, куда она намеревалась попасть, переправляясь через реку, — сказал Рох, — это, несомненно, и есть контроль. Я так полагаю, и Хетару, несомненно, тоже. Патрули Хетару обшарят там каждый кустик. Хетару не хочет, чтобы хайюа шли по ее следу. Я не настаивал на том, чтобы послать туда Фвара, и вот почему: Фвару не слишком охота отправляться, но даже он видит, какая нам грозит опасность, если люди Хетару завладеют мечом. Я не сомневаюсь: Хетару и сам напуган, да и такие, как Шайен… если кто-нибудь из них получит меч, Хетару не поздоровится. Мне не по душе, признаюсь, мысль о том, что он окажется у Фвара. Конечно, Фвар, будь его воля, оставил бы тебя лежать под конем и погнался бы за нею. Теперь он локти кусает, но он боится ее. Он однажды видел ее оружие и был тогда вне себя от страха. Тогда-то он и стал ее ненавидеть. Он отважился пустить в нее стрелу издали, но оказаться лицом к лицу с Ченджеллином… Впрочем, это совсем другой разговор. Фвару иногда не мешает понять, чего он хочет. Инстинкт выживания у него порой сильнее, чем желание добиться цели. Сейчас он сожалеет об этом, но момент упущен — благодаря тебе, конечно.

— Упущен, так упущен, — сказал он, и слова с трудом вырывались у него из горла. — Я ничем не могу тебе помочь.

— Мир, мир — вот что я тебе советую помнить. Каждый раз, когда ты попытаешься идти против меня, вспоминай об этом и выброси из головы тактику кхелов. Сегодня ночью, если бы я хотел, я мог бы сделать то же, что и они. Нет, я — единственная твоя надежда на спасение.

— Лайелл был расположен к таким союзникам, как Фвар — бандитам, головорезам. Таких мерзавцев в его окружении всегда хватало. Я вижу, ты не изменился и шансы мои, следовательно, равны тем, какие я имел в Шиюане.

В глазах у Роха появился туман, и затем они медленно прояснились.

— Я тебя не виню. Я не верю своим спутникам, но это ты вынудил меня быть с ними. Они убьют меня, когда смогут, в этом я не сомневаюсь. Ты здесь в безопасности настолько же, насколько и я… только потому, что Хетару боится восстания в стане людей, которое вспыхнет, если он попытается тебя захватить. Кроме того, у него есть причина ждать.

— Какая причина?

— Весточка, которую в любую минуту может прислать один из его патрулей — что в их руках оружие Моргейн. И в ту минуту, друг мой, мы с тобой окажемся покойниками. И есть еще одна опасность: что я, ты и Моргейн окажемся не единственными, кто может использовать энергию Врат. Возможно, подобным знанием обладает еще кто-то в этой земле. И если это так… Это так, Ванай?

Он ничего не сказал, пытаясь сохранить бесстрастное выражение.

— Я подозреваю, что это возможно, — сказал Рох. — Чего бы еще мы ни боялись, а меча — в первую очередь. Безумием было даже делать такую вещь. Моргейн знает об этом, я уверен. И мысль об этом… Я знаю, что написано рунами на этом лезвии, по крайней мере, часть того. Этого никогда не следовало писать.

— Она это знает.

— Ты можешь идти? Пойдем. Я покажу тебе что-то.

Он с трудом поднялся, и Рох протянул ему руку.

Они прошли к дальнему краю шатра, Рох отдернул рваный полог и показал ему горизонт.

И там стояли Врата, освещенные сиянием гораздо более холодным, чем лунный свет. Ванай оглядывал их и содрогался от их близости, от присутствия этой смертоносной энергии.

— Не самое приятное зрелище, правда? — спросил Рох. — Они пьют разум, как воду. Они нависают над нами. Я жил в их присутствии столько, что я уже чувствую их жар сквозь стенку шатра. Этим Вратам нужен мир. Это чувствуют все: и люди, и кхелы. Из-за нее они боятся уйти отсюда, а сейчас они уже боятся и оставаться здесь. Некоторые, наверное, все же уйдут. Те же, кто останутся, сойдут с ума.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});