Журнал «День и ночь» 2011–03 (83) - Анатолий Аврутин

5. Гиппо-грибник

Как-то, ближе к дням сентябрьским(чтобы ветры — не грубы),все решили вдруг собратьсяи поехать по грибы.

Обсудили всё с любовьюи велели приходитьтем, кто хочет в Подмосковьепо лесочкам побродить.

Час назначили для сбора.И, когда пришла пора,Гиппо встал с утра и скоровышел бодро со двора.

Никогда в лесах российскихон с лукошком не бродил,никогда в траве росистойон грибов не находил.

И ему хотелось часто,утоляя в сердце грусть,отыскать в лесу, как счастье,белый гриб иль спелый груздь.

Потому, немного нервный,с растревоженной душой,в этот день он самый первыйк месту сбора подошёл.

«Как грибы искать он будет?Как он будет их срывать?» —волновался Гиппо, будтошёл экзамены сдавать…

...........................................

…Все в автобусе просторномсели дружною гурьбой,ну а Гиппо — на платформепотащили за собой.

Рано утром спит столица.Нет заторов, пробок нет.День, как чистая страница —просит всех вписать куплет.

Попетляв по переулкамв лабиринте городском,по шоссе, под небом гулким,полетели с ветерком!

В наши дни, в начале века,эта правда многих злит:город — губит человека,а природа — веселит.

Стоит выехать за город —и вовсю поёт душа,каждый снова сердцем молод,ну, а жизнь — так хороша!

Чтоб жевательной резинкойдни свои не изводить,лучше по лесу с корзинкойв размышлении бродить.

Нет ни тучки в небе синем.Покидает душу грусть.Вот и смешанный осинник…Вот и первый крупный груздь…

Гиппо тоже от тропинкидвинул в чащу напрямик.Что ни шаг — то гриб в корзинке,что ни гриб — то боровик.

Кислородом, как глюкозой,наслаждаясь от души,встретил зайца под берёзой,крикнул: «Зайка! Попляши!»

Но косой ничуть не струсил:«Фиг! — сказал. — Не погляжу,что здоровый ты, и в узел,как верёвку, завяжу!»

«Ой! А как же развязаться?» —Гиппо в спор, шутя, полез.И они с хвастливым зайцемогласили смехом лес.

Целый час, наверно, кряду(так, что начали дрожать)хохотали до упаду,не умея смех сдержать.

Но, в конце концов, простилсяГиппо с маленьким дружкоми к автобусу пустился.(Не идти ж в Москву пешком?)

Там последние сходились,выясняя: «Груздь? Не груздь?»На свои места садились,на коленки ставя груз.

Все расселись понемногу.Лес был светел и багрян.И в обратную дорогупокатил их караван.

Гиппо, лёжа на платформе,любовался на грибы,столь прекрасные по форме,что текла слюна с губы…

Но лишь тронулись, как тут жехлынул ливень — да такой,что вода, сливаясь в лужи,потекла вокруг рекой.

Вмиг размыло всю дорогу,и пустяшная горапревратилась в недотрогу —не осилить на ура!

Вновь и вновь скользят колёса,но не могут взять подъём.Час стоит перед откосомих автобус под дождём.

Был он новым, не разбитым,и мотор совсем не плох,но урчал, урчал сердито —а потом совсем заглох.

Неподъёмной чёрной глыбойнебосвод вверху завис…Тут позвал шофёра Гиппо:«Эй, приятель, отзовись!

Выйди, брат, на мокрый дождики верёвку захвати.Да один конец надёжноза автобус зацепи.

А другой, зубами стиснув,я на гору потащу…(Я геройства не ищу.Но грибам не дам закиснуть!)»

Намотав конец верёвкина живот свой, он шагнулпо размытой скользкой бровкеи автобус потянул.

Ноги мощные вбивая,точно сваи, в глинозём,Гиппо топал, напеваяворох слов о том, о сём.

Помня тексты, как в тумане,ставя рифмы невпопад,вместо слов: «Комбат, батяня», —он: «Потянем, — пел, — комбат!»

Песни сладкое звучаньебудоражило леса,будто трактора рычанье,сотрясая небеса.

Так горланя, он по лужамотбивал ногами такт…Пусть он вырос неуклюжим,но не хилым — это факт!

Не вприпрыжку, не проворно,не катясь, как колобок,но автобус и платформу —он на гору заволок.

Тут водитель чем-то грюкнул,пару раз нажал педаль —и мотор привычно хрюкнул,приглашая мчаться вдаль.

Гиппо снял верёвку с брюха,в мыслях брюки засучили, подпрыгнув вверх упруго,на платформу заскочил.

Там улёгся, как на льдине,мокр от носа до хвоста.Вот — корзинка. А в корзине…Боже мой, она — пуста!

На случайной, видно, кочкеопрокинулась она —и все дивные грибочкиулетели с её дна.

От потери, скажем честно,Гиппо малость загрустил.Но автобус тронул с местаи к столице припустил.

Два часа дорожной скуки,и — привет, родной Арбат!Все корзинки взяли в рукии на свой «улов» глядят.

Только в Гиппином лукошкени грибочка не найти.Не осталось там ни крошки —всё рассыпалось в пути!

Он уже собрался двинутьв дом, где он в столице жил,вдруг ему в его корзинукто-то гриб свой положил.

И другой, и третий следом —подбежали все подряд.«Будешь, Гиппо, ты с обедом!» —улыбаясь, говорят.

Все хохочут: «Как удачноты на горку нас подвёз!» —и при том целуют смачнопрямо Гиппо в мокрый нос.

Или, гладя шею Гиппо,каждый ласково, как мог,говорил ему: «Спасибо!Ты нам здорово помог!»

«Если бы не ты, дружище,мы бы ночь, подмогу ждя,без постели и без пищимучились среди дождя…»

...........................................

…Так прошла суббота этанакануне сентября.И пришла, сменяя лето,осень, золотом горя.

А за ней — в клубах мороза —уж зима кричит: «Держись!..»

(…Впрочем — это больше проза.Хоть и проза тоже — жизнь.)

6. «Возвращайся, Гиппо!..»

Эпилог

…Так развеялись два года,как Шатуры едкий дым.Всё ему здесь — и погода,и российская природа,и еда, и даже модастало близким и родным.

Ночью спал он у комода,днём работал для народа —не считал себя «крутым».

Он любил Москву всем сердцемза открытый нрав её.Ел салат с зелёным перцеми ценил своё житьё.

Но порой, придя с работыи хватив кваску бокал,он родимое болотовдруг с тоскою вспоминал.

Да, с Москвою он сроднился,но душа зовёт назад.«Где родился — там сгодился», —как в России говорят.

Видно, надо возвращаться —там и мама, и отец.Видно, час пришёл прощаться,есть всегда всему конец.

Рассчитавшись в зоопарке,он на все свои рублинакупил родне подарки,чтоб и в Африке могли

вечерком, средь звона мошек,прежде, чем улечься и спать —сто весёленьких матрёшекдруг из дружки вынимать…

Только как ему вернуться?В самолёт залезет он —будет там не разминуться:он расклинит весь салон.

Вдруг случится так, что надопассажирам в туалет,а проход огромным задомзагорожен — хода нет!

Надо срочно делать что-то,ведь не зря, едва лишь ночь —и вплывает в сон болото,а Москва — отходит прочь…

…В мире много бед и злости,но не меньше и чудес.И пришёл вдруг к Гиппо в гостисам министр МЧС.

В жизни множество подарковждёт на каждом нас шагу.И, горя улыбкой яркой,говорит ему Шойгу:

«Вертолёты дружным строемзавтра в Африку летят.Мы дома там людям строими детсадик для ребят.

Там в пустыне — наводненьесмыло целый городок!Русским людям — наслажденьевзять пилу и молоток.

Мы построим им бунгалона четыреста семей.Ну, а если будет мало,мы им целых два кварталавозведём там для людей.

Если кто-то нас попросит —мы, не медля, мчим вперёд…Можем и тебя подброситьдо твоих родных болот.

Сядешь в люльку из брезента,к ней привяжем прочный трос…Нынче наши президентыобсуждали твой вопрос».

…Ночь прошла — и над лесами,через ширь полей и вод,полетел под небесамииз России бегемот.

Вниз поглядывая робко,Гиппо видел целый мир:вон в стороночке — Европка,вон — Афины, вон — Каир.

Вон — идут в потоках потабедуины по песку.Вон — и милое болото,что зажгло в душе тоску.

Полный счастья и печали,на поляне Гиппо сел.И все джунгли закричали:«Гиппо! Гиппо прилетел!»

Загалдели попугаи,затрубил слонихе слон:«Ты слыхала, дорогая?Гиппо — с нами, с нами он!»

Вмиг мартышки-вертихвосткиразнесли по лесу весть,что их давний друг московский —снова с ними, снова здесь!

Из ближайшей мутной лужи,обе с радостным лицом,встали две большие туши,пошагав к нему по суше,и узнал он мать с отцом.

Все полезли обниматься,но свалили Гиппо в грязь.Стали вместе подниматься,над собою всласть смеясь.

Гиппо снова поскользнулсяи, восторга не тая,громко крикнул: «Я — вернулся!Это — Родина моя!..»

...........................................

…Так свершается вращеньенаших жизней на Земле —расставанье, возвращенье,день в сиянье, ночь во мгле.

Сладко спать среди болота,слыша ветер в камыше.Ни работы, ни заботы —только счастье на душе.

Райских птиц весёлый промельк,свист в лесу, а вкруг него —только солнце, грязь и, кромесолнца с грязью, никого.

Но под сенью пальм красивыхна закате слышал он,как струился из Россииколоколен милый звон.

А в ночи, — то ль всех пугая,то ль хуля, а то ль хваля, —тарахтели попугаи,криком джунгли веселя.

Но в ответ кричащим птицами мартышкам, что визжат,лился голос из столицы:«Милый Гиппо, приезжай!»

И ему припоминалсяим увиденный Валдай.(А ещё ведь там осталсянеизведанный Алтай!..)

Как ему в пространстве сблизитьэти джунгли и Арбат?Как Россию не унизитьтем, что он болоту рад?..

Глядя ввысь, он погружалсяв звёздной ночи синевуи как будто возвращалсяв освещённую Москву.

Даль темнела, словно глыба,ночь звенела, как трамвай:«До свиданья, милый Гиппо!Ты о нас — не забывай.

До свиданья, друг! Навечноты теперь в душе у нас.Знаем, будет, будет встречавпереди ещё не раз.

Что нам — вёрсты и года?..Дружба — это навсегда!..»

Синяя тетрадь