Чингисхан. Демон Востока - RedDetonator

не понял его Куруфин.

— Земля у него есть? Или мастер какой? — уточнил Эйрих.

— Э-э-э… — Куруфин слегка растерялся. — Нет, земля у него есть, пятьдесят югеров, как у всех… Но он, э-э-э…

А вот теперь стало интересно.

— Не понимаю, что ты хочешь сказать, почтенный Куруфин, — развёл руками Эйрих. — Пока что выглядит так, будто твой сын ведёт недостойный образ жизни, пытается зарабатывать азартными играми, щедро дарованную ему Сенатом землю не обрабатывает… Мне кажется разумным наказать его, чтобы крепко задумался о правильности выбранного им пути, пока бьёт киркой породу.

— Но это мой сын! — воскликнул Куруфин. — Что скажут остальные сенаторы⁈

— А что тебе говорит почтенный Бартмир? — с грустной улыбкой спросил его Эйрих. — В душе ты уже понимаешь, что всё происходящее — закономерный итог того, что ты плохо воспитывал своего младшего сына.

— Я обещаю, что всё исправлю! — заверил его сенатор.

— Преступление уже совершилось, — покачал головой Эйрих. — Простим одного — завтра остальные подумают, что их тоже простят. Наказание будет…

— Я прошу тебя! — взмолился Куруфин. — Не делай этого!

Эйрих снова задумался. И его посетила интересная идея.

— Ситуация особая — это бесспорно, — произнёс он. — Но наказать твоего сына следует. Как ты слышал, сейчас учреждается новое воинское подразделение — Готическая схола…

Намерение о создании подразделения, куда можно будет деть всю свою военную аристократию, которой нет места в вертикали власти их сообщества, Эйрих не оставил. Племенной знати у них всё ещё пруд пруди. Бывшие вожди, срок полномочий которых на должностях военных трибунов уже давно истёк, уже начинают роптать, проявлять недовольство тем, что их оставили не у дел, поэтому нужна какая-то отдушина.

— Твой род достаточно стар? — спросил Эйрих у Куруфина. — Насколько я знаю, были у тебя родичи, коих избирали вождями?

— Моего прапрапрадеда избирали херцогом! — воскликнул воодушевившийся сенатор.

— Это значит, что твой Альмхельд имеет право вступить в Готическую схолу, — сообщил ему Эйрих. — Но на особых условиях. Покидать каструм схолариев он не сможет пять зим, ни при каких обстоятельствах, а отношение к нему будет строже, чем к остальным — он преступник и все это будут знать. На род не будет наложен штраф, а твоя репутация не понесёт урона — твой сын сам искупит свою вину. Тебя устраивают такие условия? Или мы переходим к процессу следствия?

— Устраивает! — воскликнул Куруфин. — Конечно же, устраивает!

Сенатская схола будет проходить подготовку под надзором легионеров-инструкторов, что должно обеспечить соответствующее качество нового войска. Основной задачей их будет участие в триумфах, овациях, а также интенсивные боевые действия. Они будут воевать везде, где воюет готский народ, первыми заходить в бой, последними из него выходить. Так они либо на деле покажут, что их благородное происхождение действительно что-то значит, либо погибнут все, до последнего. Но никаких охранных функций у этой схолы не будет, никакого участия в мирной жизни — это будет брат-близнец обычного легиона, только одетый чуть побогаче.

Из среды сенаторов уже были желающие отдать своих сыновей в Готическую схолу, как и бывшие вожди с прочей племенной знатью ухватились за возможность вернуть часть утраченного влияния и благополучия. Только они ещё не знают, что спрос там будет даже строже, чем с легионеров, а о старой жизни придётся навсегда забыть, потому что схола будет обречена до конца своего существования оправдывать звание элитного подразделения…

Насильственно удерживать там никого не будут, но ушедшие из неё будут покрыты позором, что навсегда выведет их из внутренней политической игры — Эйрих, специально для этого, придумал публичную церемонию позорного изгнания из рядов Готической схолы.

— Тогда доставь своего сына в каструм II-го легиона, его определят к остальным новобранцам, — обратился Эйрих к Куруфину. — А ты, почтенный Бартмир, будь благоразумен и не распространяйся об услышанном. О вступлении Альмхельда в Готическую схолу будет сообщено официально, в день учреждения.

/ 2 июля 413 года нашей эры, Империя Восточная Цзинь, г. Цзянькан/

— … вот так, господин, они сушат полученную массу под солнцем… — продолжал переводить Чжунжэнь, именуемый Татием не иначе, как Флав.

Он жёлт кожей, поэтому прозвище прямо-таки удачное.

— А что именно они добавляют туда, ещё раз? — Татий записывал.

— Янфен, господин, — ответил Флав. — Этот порошок получают из риса, путём перемалывания и выдавливания. Мастер говорит, что продаст этот секрет за отдельные деньги.

— Хорошо, — кивнул Татий. — Янфен добавляют, значит… А зачем?

— Так жи становится гораздо гибче и не крошится, — ответил Флав, уже успевший хорошо побеседовать с местными мастерами.

Процесс коррупционного взаимодействия с местными чиновниками чуть не довёл Татия и Шахбаза до беды. Оказывается, император Сыма Дэцзун внимательно следил за тем, что делают с его двором два чужеземца, поэтому в один день, почти два месяца назад, пригласил их во дворец, где вывел на серьёзный разговор. Они тут, вроде бы, никто, но это только на первый взгляд. Золото и нефрит открывают двери даже самых богатых дворцов, поэтому большая часть высоких сановников уже хорошо знакома с «мужем из ром’линь» Татием и хотанским купцом Шахбазом. У чужеземцев внезапно обнаружились защитники при императорском дворе, но это почти ни на что не повлияло.

В итоге, все их потуги по подкупу сановников практически обесценились, император запретил им передавать секрет жи, но намекнул, что всё может измениться в зависимости от его личного расположения к чужакам. Это было практически открытое требование взяток, что быстро считал Шахбаз, но не сразу понял Татий. А вот когда понял…

Они потратили два месяца на ублажение императора Сымы Дэцзуна щедрыми дарами в виде новых рабынь, закупаемых прямо у поставщиков, золота, украшений, нефрита — в конце концов император потребовал в обмен на подробное описание секрета жи весь запас нефрита, что есть у Татия. А ещё поставил условие, что в окрестных землях никто этот секрет не узнает. В принципе, Татий и не собирался разбазаривать его, где попало, поэтому условие его полностью устроило.

Жалко было расставаться с сорока пятью талантами нефрита, оставшимися после нескромных трат, но такова была цена.

И теперь, когда император полностью удовлетворён, а передача сорока пяти талантов нефрита вошла в городские легенды, Татий получил полный доступ к державной мастерской по производству жи.

Рецепт её понятный, не какие-нибудь загадочные математические расчёты Эйриха или его философия старых эллинов, поэтому ничего сложного во всём этом Татий не видел, пока что.

Для верности они с Шахбазом и двумя десятками самых смышлёных готских воинов поработают в этой мастерской, чтобы точно научиться делать качественный кагоз. Когда умеешь на деле, легче потом передать.

— Мастер говорит, что янфен можно делать и из зерна, но это тоже за отдельную плату, — поделился Флав.

Рис, конечно, придётся