Русская фэнтези-2008 - Юлия Остапенко

— Но если их бросить в костёр, они ведь сгорят? — спросил Аосто, глядя, как волшебник хватает сбежавшую каплю и скатывает её обратно в баночку.

— Сгорят. А я и просто их могу раздавить, как обычное насекомое. Только ничего хорошего в результате не получится. Это не просто паук, пусть даже очень ядовитый, а порождение тьмы, исполненное скверны. Причём слова о скверне — не фигура речи, их нужно понимать в самом прямом значении. Если сжечь или раздавить эту тварюшку, скверна растечётся и отравит всё вокруг. В этом — самая большая трудность борьбы с тёмными силами. Ты говорил, здесь недавно завалили оборотня… и как, спокойнее стало в округе, люди стали счастливы?

— Какое там, спокойней… каждый день среди мужиков драки с увечьями, а то и смертоубийствами. В Лишотках один мерзавец младенца изнасиловал. Я его поймал и в город отправил… его повесили на той неделе. Будь моя воля, я бы его в самих Лишотках повесил, на глазах у соседей.

— Вот то-то и оно. А если бы те экзорцисты, что оборотня прикончили, сумели взять его живым, то ничего этого не было бы. Вернее, и драки были бы, но не такие жестокие, и ссоры, но без ножей и топоров. А маньяк из Лишоток скорее всего всю жизнь точил бы слюни, глядя на малолеток, но похоти своей воли дать не посмел и умер бы уважаемым человеком, в глубокой старости, оплаканный друзьями и роднёй.

— Это что же получается, посланцев ада и бить нельзя?

— Бить-то можно, но не везде и не как попало. Впрочем, это уже не та тема, которую следует запросто обсуждать.

Аосто кивнул, соглашаясь. И без того маг слишком разоткровенничался с ним, обычно они куда как немногословны, когда дело касается их ремесла.

А Больцано не отпускало тяжкое ощущение человека, который вынужден врать умирающему, бодро доказывая, что с ним всё в порядке, завтра он встанет с постели и будет здоров. Не будет здоров больной, нет у лекаря верного средства и можно только оттягивать неизбежный конец. Оборотни и вампиры, демоны и бесы, изловленные Больцано, ждут в подвалах замка решения своей участи. Пару раз Больцано отводил мерзких тварей в далёкую северную тундру по ту сторону Полуночных гор, в края, где никто не живёт, и там убивал, дозволяя растечься скверне. Но ведь когда-нибудь чаша переполнится, и скверна хлынет в населённые места. Людям не дано чувствовать, скверна или благодать определяет их жизнь, но если земля заражена чёрной силой, в людях просыпается всё самое злое. Маньяки, убийцы, извращенцы всех мастей станут нормой. Война по самому ничтожному поводу, взаимная ненависть и невиданная, сверхъестественная жестокость — такова судьба тех, кто живёт в скверне. Поневоле подумаешь, не лучше ли иметь в соседях оборотня, он, во всяком случае, прост и конкретен.

Уже давно Больцано не отводил пленных демонов на заклание в Полуночные горы, потому и растёт замок, поражая воображение своими размерами. А ведь самому Больцано достаточно было того первого домишки, что так напоминал пастуший балаган. И если, несмотря на всё своё долголетие, Больцано умрёт прежде, чем наступит последняя битва с силами зла, эта битва наступит сразу по его смерти, потому как в замке скопилось слишком много света и слишком много тьмы. Не самое весёлое занятие — жить на бочке со взрывчатым зельем, но судьба великого мага именно такова.

Единственный выход, который видел Больцано, — научиться открывать проход в горний мир, призвать на помощь всю мощь светлых сил и окончательно, на бессчётные века стереть тьму с лица земли. Вот только скверна из тел погибших тварей никуда не денется, едва ли не половина земель окажется непригодна для человеческой жизни. Но всё же это лучше, чем всеобщая гибель, ведь чёрные маги тоже не сидят сложа руки, и если первым великую тайну откроет тёмный, то в мир хлынут полчища демонов, и что станет тогда, светлый маг предпочитал не загадывать.

До рассвета оставался ещё час, когда Больцано разбудил задремавшего Аосто.

— Пора. Тот тоже не спит, и я боюсь, как бы он не рванул бежать, и нам снова не пришлось гнать его целый день.

— Неужели волшебники всегда встают так рано? — потягиваясь, пробормотал Аосто.

— Волшебники встают, когда потребуется. — Это были последние, ни к чему не обязывающий слова, дальше двое преследователей пробирались молча, боясь спугнуть противника, который и без того не спит.

Волны безнадёжного страха долетали к магу, на этот раз никакой копящейся силы за ними не скрывалось. Неужто чёрные пауки — единственное, чем располагал противник? Но ведь среди инфернальных сущностей не встречалось подобных существ, значит, пауков тёмный маг создал сам, а для этого нужно быть бесконечно изощрённым мастером. Во всяком случае, прежде Больцано не слыхивал о подобных умельцах. Не исключено, что изощрённый мастер может скрыть и готовящийся удар. Ещё сутки назад Больцано голову прозакладывал бы, что это невозможно, но и создавать исчадия тьмы тоже никому прежде не удавалось, так что голову закладывать бесполезно, она и так на кону.

— Где он может засесть? — спросил Больцано одними губами.

— На склоне есть пещерка, — также беззвучно ответил проводник. — Маленькая, но карлик вобьётся. Не иначе — там.

— Выход смотрит на нас?

Аосто кивнул.

— Поднимись на вершину и вспугни его оттуда, чтобы он выполз. А я постараюсь его перенять на выходе.

Аосто понимал, что сейчас ему предназначена роль живца в поединке двух магов, но согласился, не колеблясь. Кто бы ни засел в пещере, он преступник, и коронер должен его взять, даже если при этом придётся погибнуть самому.

Пару минут Больцано следил, как напарник пробирается в зарослях, чтобы выйти к предполагаемой пещере сверху, затем сам двинулся вперёд. Никогда прежде он не принимал столько мер предосторожности при таком явном отсутствии угрозы. Противник слаб, безоружен, беспомощен и напуган. Кажется, он плачет, сидя в своей норе. Можно встать, не скрываясь, подойти, вытащить его на свет и расспросить, что же всё-таки произошло в придорожной гостинице. Но в заплечном мешке у Больцано лежат три смертельных шарика, каких не под силу создать никому из ныне живущих магов. Значит, слабость, боль и испуг — лишь хитрая маскировка.

Сверху послышался треск, посыпались камни, затем голос Аосто проревел:

— Не уйдёшь!

Именно так, не скрывая мощи, командовал имперский чиновник стражниками, окружившими логово бандитов или засевшего в доме убийцу. И хотя рядом нет стражников, всякому ясно: раз Аосто вцепился в добычу — преступник не уйдёт.

В ответ зазвенел срывающийся на визг голос:

— Дядька, пусти! Пусти, тебе говорят!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});