Один человек и один город - Вероника Евгеньевна Иванова

в другое время попытался бы. Особенно зная, что такой откровенной радостью причиняет боль.

– Так почему выперли?

– Потому что ты был на себя не похож.

– Как это?

– То девчачье проклятье не прошло мимо. Словом, выглядел ты, как обычный бродяга, да ещё перекошенный во всех местах.

– Пере…

– Забудь. Неважно. Все снова в норме, вот и хорошо. Что там дальше-то было? А, выставили нас на улицу. Потому что моего имени в списках гостей не нашлось. Потом выяснилось, что полицейские и банковские базы тоже страдают склерозом. Единственным местом, куда я мог пойти, был собор. Ну, я и пошел. С тобой на руках.

– И?

– И не дошел. Нарвался на местных обитателей. Сначала повздорили, потом, можно сказать, подружились. Один из них как раз и нашел для меня новое пристанище.

Почему мне не хочется упоминать все подробности? Стыжусь? Вот уж нет. Скорее они, детали эти, люди, отношения – все слишком личное. Принадлежащее мне, но никак не связанное с Хэнком. Другая жизнь. Параллельная, а значит, не пересекающаяся.

– Я не знал, что делать. Одна была надежда, что ты проснешься и вспомнишь. Но до этого дня надо было ещё дожить. А чтобы жить, нужна еда. Еду продают за деньги, деньги платят за работу… Вот и работаю, как могу.

– Это я уже знаю. Но, Фрэнк… Мусорщик? Один из нас, похоже, не в себе, и мы оба знаем, кто именно.

Что я слышу? Упрек? В обычном, так хорошо знакомом мне тоне «старшего брата».

– С твоим образованием ты легко мог бы…

– Помнишь? Нет никаких свидетельств о моем образовании. Только знания.

– Да какая разница?

– Большая. Чтобы устроиться на работу, мне нужно было пройти регистрацию. Может, я и сглупил, но времени особо рассуждать не было, пришлось брать то, что дают. Теперь у меня новое имя, даже папаша есть. Отсюда, из Низины.

– Тебя оформили, как…

– Ага, отпрыска беженцев.

Хэнк не был бы Хэнком, если бы такая новость могла выбить его из колеи. Подвигал бровями, конечно, то есть, надбровными дугами, но потом твердо сказал:

– Что-нибудь придумаем. Надо навести справки на эту тему: наверняка есть способ исправить ситуацию. О финансовой стороне не беспокойся. Если восстановить базы не удастся, стереть можно всегда. Потом сделаем новую запись, выберем лучшую из возможных. Университетский курс сдашь экстерном…

– Ага, сразу же, как придем.

– А куда мы, собственно, идем?

– Это ты мне скажи. Наобещал же Лил чего-то там про мужское дело.

– Ах, да… Деньги. Тут банкоматы поблизости имеются?

– Ближайший у собора. В паре кварталов примерно.

– Хорошо. Значит, курс сдашь за пару месяцев, если что-то подзабыл, наймем репетитора…

Он строил планы. О боже, какие он строил планы! Четкие, продуманные, реальные на все двести процентов, эффективные и позволяющие достичь цели в самые сжатые сроки. он говорил, говорил, говорил, а я не мог сосредоточиться ни на одной его фразе.

Все проплывало мимо: дома, вывески, редкие машины, ещё более редкие люди, слова. Цель? А есть ли она у меня? Вот Хэнк у нас мастер планирования, ничего не скажешь. Всегда знает, что, когда, кому и в каком объеме необходимо. И за меня все уже знает, как я погляжу. Составил распорядок жизни на годы вперед.

Это хорошо. Замечательно просто. Даже возникает соблазн отдаться воле волн. То есть, воле Хэнка. Ведь тогда все получится наилучшим образом, можно не сомневаться. У меня будет положение в обществе, связи, круг общения, достойная работа, любящая жена… Хотя нет, насчет жены забегать вперед не стоит. Но остальное будет точно.

И главное, с моей стороны ничего не потребуется. Ну, почти ничего. Все поднесут на блюдечке. Сказка, а не жизнь! Только почему меня в неё не тянет, а отталкивает?

– А вот и банкомат. Сейчас снимем немного денег и…

– Алехандро?

Это был почти шепот, но на пустынной улице его ничто не могло поглотить. А на второй раз голос сеньоры Тересы окреп достаточно, чтобы оглушить любого, кто окажется рядом.

– Алехандро, мальчик мой!

И пока Хэнк, явно не рассчитывавший так скоро увидеться с родственниками, медлил, женщина взяла инициативу в свои руки. Вместе с подолом длинной юбки, чтобы тот не мешал матери бежать навстречу сыну.

– Алехандро, где ты пропадал все это время? Что с тобой случилось? Откуда такая одежда? И волосы… Куда делись твои чудные локоны?

– Мама, все хорошо. Я тебе все-все объясню, только немного позже.

– Я уже не знала, что думать, Алехандро! Твой номер не отвечал, и никто в целом свете не мог мне сказать…

Я только на мгновение заглянул в её глаза. Конечно, это был взгляд обращенный не на меня, просто случайно скользнувший, сорвавшийся с фигуры Хэнка, на которого Тереса смотрела и не могла насмотреться. Взгляд матери, светящийся ярче солнца. Такой ослепительный, что мне показалось: вокруг вдруг наступила ночь посреди белого дня и есть только одно место чистого света, но я, увы, нахожусь за его пределами.

Как она смотрела…

– Мама, только не надо плакать! Ничего страшного не случилось, я жив, здоров, волосы вырастут, вот увидишь!

Меня так встречать не будут. Даже если вдруг вспомнят хоть что-нибудь. В лучшем случае примут благопристойный вид, случись все на людях. Наедине картинка окажется совсем другая.

– Мама, нам нужно будет о многом поговорить, но сначала…

Штукатурка сыпется. Прямо за шиворот. Наверное, потому что прижимаюсь к стене. Это же только мешает двигаться, надо оторвать спину от каменной терки. Ну да, так гораздо удобнее, и до угла быстрее можно добраться.

– Мама, это мой… Фрэнк? Ты где?

А там ещё один угол. И ещё один. Вблизи собора кварталы просторнее, чем у дома папаши Ллузи, но и здесь можно укрыться, как в лабиринте.

– Мама, со мной был молодой человек. Высокий, темноволосый. Куда он делся, не заметила?

– Да, кто-то был… Извини, Алехандро, я не очень хорошо помню, потому что как увидела тебя, сразу забыла обо всем остальном!

Ну, положим, забыла она обо мне гораздо раньше, да и бог с ним. Неважно. Давно уже неважно.

– Фрэнк!

Меня там нет. В том мире. И я никогда не смогу вернуться с прежним правами. Мне не на что опереться: никакого прошлого под ногами. Вернее, оно как раз где-то внизу, растоптанное и уничтоженное, и все, что я могу делать, это двигаться. Вперед. Вот только моя дорога ещё не проложена ни на милю.

– Фрэнк…

Его голос затихал с каждым поворотом. Как и сбивчивая скороговорка сеньоры Тересы.

* * *

– Где он? Потерял, да?!

С кухни прямо