Один человек и один город - Вероника Евгеньевна Иванова

Хоть разочек?

Обиженный взгляд. Надутые губы. Пальцы, стиснувшие чашку, над которой поднимается пар.

– Ничего-то в твоем доме нет. Вот, заварила, что нашла. Мясо посытнее будет, но пока и этого хватит. Вы подкрепитесь, а я пойду. Попробую денег раздобыть, хоть и не женское это дело.

Всегда поражался её способности соединять вместе королевскую гордость с манерами уличной бродяжки. Наверное, генетика во всем виновата. Какой-нибудь из «отцов» наследил.

– Вы совершенно правы, сеньорита. Не женское. Финансовым обеспечением займутся мужчины.

Меня бы она переспросила с десяток раз, услышав непонятное слово, а Хэнку просто внимала. Благоговейно. Хотя и спохватилась, когда вышла наконец из божественного экстаза:

– Да как же вы пойдете? Совсем ведь слабенький!

– Ничего, Фрэнк мне поможет.

– Пусть только попробует не помочь!

Я не знаю эту женщину. Вообще. Первый раз вижу. Неужели она с самого начала была именно такой? До того, как обрушила мою жизнь?

– Конечно, поможет. Мы скоро вернемся, сеньорита, не волнуйтесь.

На прощание она все-таки погрозила мне. Смуглым кулачком. И наверняка стояла в дверях, пока мы не завернули за угол: моя спина чуть не зажарилась от взгляда Лил. А может, мне это всего лишь показалось, потому что Хэнк выдохнул:

– Жарковато, не находишь?

– Низина плохо продувается, здесь всегда так.

– Всегда? И как тут люди живут?

– Как видишь. Привыкли.

– А ты? Тоже привык, я смотрю?

Ну, если сравнить количество одежды на нас двоих, даже спрашивать не надо: рубашка Хэнка расстегнута полностью, а на мне помимо майки ещё и куртка. Да и штаны поплотнее. Раза в полтора.

– Наверное. Не думал об этом.

Хорошо, что в разгар дня никто не вздымает уличную пыль, иначе Хэнку пришлось бы ещё тяжелее. А с другой стороны, безопаснее для здоровья было бы подождать сумерек, и уж потом отправляться в город. Но идея прогулки принадлежала не мне, ведь так?

– Сеньорита Лилис – очень интересная особа.

Ну да, ну да. Отлично представляю, как она млеет, когда ты к ней так обращаешься.

– Немного увлекающаяся. Нет, скорее, увлеченная.

– Наговорила кучу всего про своих любимых лоа?

– Не следует недооценивать народные традиции, Фрэнк. Они никогда не зарождались на пустом месте. И уж тем более, не смогли бы сохраняться в веках, если бы не имели под собой весомую доказательную базу.

О, старые добрые времени и впрямь вернулись! Вместе с дружескими поучениями.

– Так она рассказала, что произошло, или нет?

– Пыталась. - Хэнк улыбнулся, но эта улыбка предназначалась явно не мне. - Очень сбивчиво получалось. Лучше тебя послушаю: ты всегда говоришь по сути.

Ясно. Девичьи восторги пересилили совесть и все остальное, а мне теперь отдуваться.

– Совсем ничего не помнишь?

– Только жару. Стало жарко, почти как сейчас, а потом я отрубился. Кажется, спал все это время. Определенно что-то снилось… Нет, не вспоминается.

Врет? Вроде бы нет. Но это означает…

Зря я с ним беседовал все эти дни. То есть, не зря для себя самого, но в смысле передачи информации – совершенно впустую. Повторять все заново? Ну уж нет. Момент упущен. Да и настроение, прямо скажем, уже не подходящее.

– Мы были с тобой в саду. «Каса Конференсия».

– Да, это помню. Спорили. Ты разозлился, как обычно. А потом?

– А потом явилась она.

Тень в темноте. Хлипкая, но оказавшаяся способной перевернуть весь мир. Мой.

– Точнее, она там уже была. Подрабатывала прислугой: напитки разносила. Подслушивала заодно. То, что услышала, ей не понравилось, и девчонка не нашла ничего лучше, чем меня проклясть. Ну а дальше… У неё получилось.

– Что именно получилось? Из слов Лилис я толком ничего не понял.

– Она захотела, чтобы весь мир забыл о моем существовании. И мир забыл. Информация обо мне оказалась стерта. Вся и везде.

– Все ещё не понимаю.

– Ни в одной базе данных не осталось упоминания о Франсуа Дюпоне. Ни малейшего. Я нашел пару газет этого года, случайно завалявшихся в заброшенном доме: там да, был снимок. Но поскольку меня уже довольно давно исключили из упоминаний в светской хронике, никаких имен, одно изображение. Сам понимаешь, оно не имеет смысла.

– А если взять более старые?

– Бумажные экземпляры? Ха! Их утилизируют быстрее, чем печатают. Хранятся исключительно электронные версии, а они подчищены полностью. Я проверял, поверь.

– Полицейские базы?

– Ни намека.

– Миграционные?

– Та же чертовщина.

Хэнк растерянно фыркнул:

– Даже представить пока не могу.

– Убедишься ещё, если захочешь. Но это только половина беды. Память стерлась не только электронная. Человеческая тоже.

– Хочешь сказать…

– Меня никто не помнит. Никто в целом свете.

– Я же помню?

– С тобой дело темное. Правда, ты тогда сказал, что не хочешь забывать. Может, поэтому и не забыл?

– А Лилис?

– У неё с духами особые договоренности.

– Или просто проклятье перестало действовать. Не думал о таком варианте?

Если оно и впрямь рассеялось, меня бы уже давным-давно…

Unknown dateВероника ИвановаКнига Один человек и один город, Часть 3.24, Вероника Иванова читать онлайнЧасть 3.24

По Петеру никогда нельзя сказать, о чем он думает, это верно. Но сенатор не притворялся: с его памятью точно ничего нового не произошло. Может быть, однажды, по прошествии времени что-нибудь и изменится. Если взять в качестве ориентира расстояние… Хэнк был совсем рядом со мной, держал меня за плечо. Лил стояла чуть поодаль, потому вспомнила не сразу. Сколько дней прошло? Надо будет посчитать, потом прикинуть, где кто находился в тот момент, аппроксимировать и получить возможные сроки очередных «чудес». Только есть ли в этом смысл?

Всему городу последние годы и так не было до меня никакого дела. Что же касается матери, кто знает? Для неё мнимое беспамятство – наилучший выход. Она же мечтала от меня отделаться? Вот и домечталась. Что решит Джозеф? Это вопрос. Но опять же, вряд ли способный решиться в мою пользу. Если возвращение воспоминаний пройдет так же, как с Лил, я получу обратно все прежние отношения. Те, которые не радовали никого из нас.

И потом, человеческий организм – тайна, покрытая мраком. Особенно механизмы памяти. А вот во внезапное прозрение машин не верю: само собой там ничего не восстанавливается, только по воле операторов и далеко не всегда.

– Поживем – увидим. Не хочу загадывать.

– Значит, тебя «забыли». И что случилось потом?

– Выперли из сада на улицу.

– Почему? Ты же был со мной. Или меня тоже…

Вздрогнул. Что, только впервые об этом подумал?

– Нет, тебя помнят.

– Точно?

– Да. Сам слышал разговоры.

– Уфф!

А он ведь испугался. И сильно. Настолько сильно, что сейчас не стал скрывать облегчение, хотя