Victory значит победа - Tora-san

— Джинни не в счет, — отмахнулся он. — Она младшая сестра.

— Ага, всего лишь.

— Ну да. Я говорю про кого-нибудь из взрослых…

— Не продолжай, Рон, — перебил его Гарри. — Ты говоришь о моей… — Он поглядел на меня, с интересом слушающую их разговор. Он помнил о моей просьбе не называть меня тетей Вики. — О Вики.

— Я не о Вики говорю, — возразил Рон, поняв, что сказал что-то лишнее. — А о своих родственниках… Ладно, закрыли тему. Кстати… Джинни… — Он оглядел Гриффиндорский стол, хотя его сестра ушла перед самым их приходом. — Вы еще не помирились?

— Мы и не ссорились.

— Неужели? — не поверил Рон. — Почему же я вас вместе не вижу?

— Ну, наверное, потому что мы не вместе. Больше не вместе, — добавил Гарри.

Он поднялся и вышел из-за стола.

— Что? — разинул рот Рон. — Вы что, расстались?

— Тише, Рон! — шикнула Гермиона.

Я с беспокойством встала следом, когда Гарри, не ответив, зашагал к выходу. Если это действительно так, я обязана догнать его. Ведь это именно я посоветовала ему поговорить с Джинни. Значит, каким-то образом ответственна за последствия этого разговора.

— Гарри, постой… Куда ты спешишь, ты же толком ничего не поел.

Я пристроилась рядом с ним, выходя из Большого зала.

— Я не очень — то голоден. — Он помолчал, потом сказал: — Я знаю, о чем ты хочешь поговорить.

— Ну раз знаешь, давай выкладывай. Вы, правда, расстались?

— Правда. Но это было обоюдным решением, так что ты к этому не причастна. Ты же беспокоишься о том, что к нашему расставанию сподвиг тот разговор, к которому нас подтолкнула ты?

Гарри повернул ко мне голову с затаившейся в уголках губ улыбкой.

— Какой ты проницательный, — усмехнулась я. — Да, я беспокоюсь. Значит, ты считаешь, мне не о чем беспокоиться?

— Правильно. Джинни сама предложила нам расстаться.

Ну и ну… А сама мне говорила, что любит Гарри без памяти. Хотя… с того разговора прошло достаточно времени, мало ли какие перемены произошли в душе Джинни.

— А ты? Как ты к этому отнесся? Прости, если я лезу не в свои дела…

— Ничего ты не лезешь, — возразил Гарри как-то чересчур пылко. — Ты можешь спрашивать, что угодно…

— Даже так? Ну тогда готовься!

Мы пересекли холл и подошли к лестнице, но остановились.

— Мне Джинни нравится, но не более того, — сказал Гарри. — Я думаю, это было всего лишь увлечение. А Джинни цеплялась за него просто по привычке с первого дня нашего знакомства.

— Так что у вас мир и согласие, — заключила я.

— Мир и согласие, — кивнул он.

Это хорошо, это успокаивает. Если бы было по-другому, мне бы, наверное, пришлось мирить их. А мирить двух людей дело зачастую неблагодарное.

Из Большого зала вышли Гермиона и Рон, увидев нас, направились к нам.

— Ну что, все обсудили?

— Все, Рон, все. Ты тоже хочешь о чем-то поговорить?

— Не мешало бы, — буркнул рыжий парень, — а то мы как всегда узнаем обо всем последними.

— Не преувеличивай, — сказала Гермиона, внимательно глядя на Гарри. — И вообще, не будем об этом. Рождество все-таки. Настроение должно быть соответствующим.

— Точно, — поддакнула я задумчиво. Проводила глазами беззаботно щебечущих о чем-то между собой Лаванду и Парвати.

Гермиона тоже, наконец оторвав взгляд от Гарри, посмотрела на подруг.

— Между прочим, вы не в курсе, о каком бале говорила Лаванда?

— Ты нас спрашиваешь? — округлил глаза Рон. — Я лично в первый раз слышу…

— О каком это бале говорила Лаванда? — спросил Гарри.

— Понятия не имею, — фыркнула Гермиона. — Сказала, что от кого-то услышала про Рождественский бал.

— Ну, слухи не рождаются из ниоткуда. Спросим у Сириуса, уж он-то точно должен знать.

«А где он?» — чуть не спросила я.

— А где он, кстати? — спросила Гермиона.

— Он скоро придет, дела у него какие-то.

Дела! А мне ничего не сказал.

Я поймала взгляд Гарри и с невинным видом посмотрела на него. Он каким-то образом почувствовал мое настроение, отнюдь не праздничное?

Мы все вместе поднялись по лестнице, но дальше наши пути разошлись.

— Вы идите, ребята, я одна тут поброжу…

Переходя от одного украшенного морозным узором окна к другому, дышала на заледеневшие стекла и протирала пальцем прозрачные кружочки, в которых были видны заснеженные земли Хогвартса. В конце концов пальцы замерзли, и мне пришлось спрятать руки в широких, но теплых рукавах.

— Привет. Ты тоже кого-то ищешь? — раздался позади как будто сонный голос.

Обернувшись, увидела стоящую в двух шагах Луну Лавгуд, подругу Джинни с Рейвенкло. Странная, с моей точки зрения, девушка. Но эта странность не отвергала обезоруживающую искренность, без которой Луну невозможно представить.

— Нет, я никого не ищу. Хотя… жду, наверное. А ты кого-то ищешь?

— Своих друзей.

— А…

Она имеет в виду что-то абстрактное или же кого-то конкретного. Потому что, о чем говорит эта девушка, не всегда было понятно.

— Гарри Поттера, ты его знаешь…

— Знаю, он мой… То есть он уже, вероятно, где-то далеко отсюда.

Луна кивнула и подошла к окну с нарисованной мной на ледяном стекле снежинкой. Провела пальцем по ней.

— Он для тебя очень близкий человек, — вдруг произнесла она, не оборачиваясь. — Может, даже ближе, чем ты думаешь.

Ты права, Луна, но удивительно, откуда ты это знаешь.

— Завтра Рождество, — задумчиво сказала Луна, неожиданно заговорив о другом. — Я люблю Рождество. Это время похоже на сказку. Люблю запах хвои и висящую повсюду омелу.

Она показала наверх.

Под потолком действительно висела ветка зеленого растения.

— Ты знаешь, что там водятся нарглы?

— Страшные существа? — с любопытством спросила я.

— Нет, скорее вредные.

Я склонила голову, рассматривая светловолосую рейвенкловку. Ее мало кто понимает, вот и пообщаться Луне практически не с кем. Только с Гарри да Джинни…

— Не буду мешать, — сказала она, поворачиваясь.

— Ты не мешаешь.

— Я вам не буду мешать. — Взгляд ее слегка выпуклых голубых глаз задержался поверх моего плеча, и девушка с еле уловимой улыбкой отправилась по коридору.

Я оглянулась, гадая, кого она увидела. В мою сторону шел Сириус.

— Добрый вечер, мисс, — сказал он, подойдя ко мне. — Отчего вы стоите здесь одна?

— Добрый вечер, мистер, — подыграла я ему. — Я не одна была, только что ушла Луна Лавгуд.

— Луна Лавгуд? Шестикурсница с Рейвенкло? Знаю… Необычная девушка.

Сириус посмотрел в том направлении, куда ушла Луна.

— Она была вместе с Гарри в Министерстве, помнишь мы рассказывали тебе?

Еще бы не помнить! Эту историю я не забуду, хотя бы из-за того, что Сириус тогда едва не погиб.

— Гарри говорил, что ее мама погибла, а Луна стала именно такой после этой трагедии. Я не был с Эллой близко знаком, но знаю, что она была одаренной волшебницей.

Ну вот, и у Луны мама погибла… Нужно срочно поменять разговор, пока я окончательно не расстроилась.

— А где ты был?

Я приблизилась к Сириусу и, подняв руку, смахнула с его черных волос капли растаявшего снега. Он поймал ее за запястье и прижал ладонь тыльной стороной к своим губам.

— Где был, там меня уже нет, — ловко увернулся он от прямого ответа.

Значит, ему есть что скрывать?

— Не хочешь говорить? — спокойно спросила я, ибо кокетничать не умела. — Ну и не надо.

— Я на пять минут заглянул в Лондон. Заскочил проверить, как поживают Артур и Молли…

Хм, это только волшебники могут на пять минут заглянуть в Лондон. А потом — раз, и они уже в другом месте.

— И все?

— Виктория, что ты хочешь узнать?

— Ничего.

Раз он сам не говорит, зачем мне выпытывать?

Я задумчиво возвела глаза к потолку, аккуратно забрав у него свою руку. Пусть не думает, что мне крайне интересно, где он пропадал столько времени.

— Как они поживают?

— Кто?

— Артур и Молли? Ты же сказал, что заглядывал к ним.

Сириус хмыкнул, причем таким тоном, будто ему все стало понятно.

— Неплохо поживают. Скучают по детям. — Потом, помолчав, сказал: — Ты знаешь, что мы стоим под омелой?

Я опустила взгляд на него. Он смотрел наверх над нашими головами. Ну как же вовремя перевел тему!

— Стоим, и что?

— Когда в Рождество под омелой оказываются мужчина и женщина, они должны поцеловаться.

Омела… Омела! Я даже как-то и забыла про эту традицию. Вот почему на меня так странно посматривали кое-кто из семикурсников, когда я проходила мимо… О, кошмар!

— Это у вас традиция, а у нас нет.

— У вас, это где?

— У нас… это у нас! — Я вдруг вспомнила, что у них и у нас для меня теперь нет различий. Эти две страны теперь стали обе родными, и разделять их особенности было бы неправильно. — И вообще, как стоим, так можем и уйти.