Наследство. Огонь и меч - Саймон Браун

Чья-то лошадь резко остановилась, упершись копытами в землю, и горбун Эйджер, с готовым к удару копьем в руке, оказался на земле рядом с Линаном, оттаскивая его от волка.

Какой-то миг никто не шевелился. Эйджер сжимал копье, Коригана сжимала меч, а Линан стоял над мертвым волком, дыша так же ровно, как всегда.

— Как ты это сделал? — в изумлении спросила Коригана.

Он ничего не сказал, лишь изумленно смотрел на свои руки.

— Линан? — попробовал вывести его из оцепенения Эйджер. — Это же степной волк. Он силен, как Камаль. Как тебе удалось сломать ему шею?

Линан освободил подбородок от ремешка широкополой четтской шляпы. Его белая как слоновая кость кожа сверкала от пота. Он прищурился от яркого света и покачал головой.

— Не знаю. — И встретился с обеспокоенным взглядом Эйджера и озадаченным взором Кориганы. А затем увидел Гудона.

— О нет! — застонал он и опустился на колени рядом с другом.

Коснувшись пальцами горла четта, Эйджер осторожно приложил к его груди ладонь и объявил:

— С ним все в порядке.

Линан облегченно вздохнул.

— Принеси мне немного воды.

Принц сходил к кобыле Эйджера и вернулся с флягой. Горбун смочил водой платок и похлопал им Гудона по лбу, затем вылил немного воды ему на губы. Они дрогнули, и он позволил Гудону глотнуть немного воды.

— Ох… Все боги ненавидят меня, — пробормотал четт. И моргнув, посмотрел Эйджеру прямо в лицо. — Я в аду.

— Пока еще нет, — хмыкнул тот.

— Что случилось? — слабым голосом спросил пострадавший и попытался сесть. Эйджер обхватил его рукой за плечи. И тут он увидел волчицу. — Это ты сделал?

Эйджер покачал головой и кивнул на Линана.

— Это сделал наш юный принц.

— Метко стреляешь, — Гудон улыбнулся Линану.

— Он сделал это голыми руками, — уточнил Эйджер.

Глаза Гудона расширились.

— Такую тварь не смогли свалить и трое самых сильных наших воинов.

Линан неловко поднялся. Он не знал, куда деть руки.

— Что со мной произошло?

Никто не мог ему ответить.

ГЛАВА 2

Оркид Грейвспир, канцлер Гренда-Лира, нашел свою королеву стоящей в южной галерее дворца. Не застав Ариву у нее в гостиной, он сразу понял, что обнаружит ее здесь. Ему подумалось: есть некоторая ирония в том, что она, как и ненавидимый ею брат Линан, приходила сюда, когда ей хотелось побыть одной. С миг он постоял в ведущих на галерею двустворчатых дверях, изучая ее взглядом.

Арива была высокой и светловолосой, с прямой, как каменная стена, спиной. Красоту она унаследовала от матери, покойной королевы Ашарны, но характер ее был странной смесью материнской мудрости и отцовского эгоистического упрямства. Оркид еще не нашел способа воздействовать на нее, что ему неплохо удавалось с ее матерью.

Эта мысль заставила канцлера печально улыбнуться. После смерти Ашарны ему пришло в голову, что на самом деле это она умела получать от него то, что ей было нужно — и придавать этому такой вид, будто дело обстояло совсем наоборот. Но молодая королева была для этого слишком прямолинейна и еще не научилась замысловатым приемам своей матери по части тонкой лести.

Арива стояла, пристально глядя на тянущийся за королевским городом Кендрой порт и залив Пустельги. Тиару свою она держала в правой руке, и несущий прохладу южный ветерок слегка колыхал ее длинные волосы.

Оркид вежливо кашлянул в кулак и подошел к ней.

— Мне нужно немного побыть одной, канцлер, — не глядя на него, сказала она.

— Нам всем это нужно, ваше величество, но из всех людей вы меньше всего можете себе это позволить.

Он увидел гримасу раздражения у нее на лице.

— Когда вы так говорите, мне слышится голос моей матери.

— Она была мудрейшей из женщин.

— Возможно, не столь уж и мудрой.

— Как так?

— После того, как умер мой отец, она вышла замуж за Генерала и породила Линана.

Оркид глубоко вздохнул. Он так и подозревал, что ее нынешнее настроение связано больше с Лиианом, чем с другими государственными делами.

— Задним числом мы все мудры, — промолвил он.

— Да, — кивнула она. — Это было несправедливо с моей стороны. — Она повернулась лицом к нему. — Не правда ли, странно, что, говоря об отце Линана, мы всегда называем его «Генерал»? Почему не «Простолюдин» или просто «Элинд Чизел»?

— Потому что он был самым великим генералом, какого когда-либо видела Кендра.

— А Ашарна была самой великой королевой, какую когда-либо видела Кендра?

— Несомненно.

— Тогда почему же мы не называем ее просто «Королева»?

— Со временем, возможно, и будем так называть. Но, возможно, вы превзойдете ее, ваше величество. И может быть будущие поколения станут колебаться, кого же из вас следует называть просто «Королева».

— А кого всего лишь «мать Королевы» или «дочь Королевы»?

Мне не нравится, как это выглядит. Я не хочу быть более великой, чем Ашарна.

— А следовало бы. Если вы не станете стремиться быть самым великим монархом, какой когда-либо бывал в Кендре, то перестанете выполнять свой долг.

Оркид завороженно наблюдал за тем, как щеки ее залил румянец розетемской ярости.

— Да как вы смеете!..

— Теперь мне удалось привлечь ваше внимание? — резко перебил он ее.

Арива со стуком захлопнула рот. На лице у нее все еще оставался румянец, но уголки губ изогнулись в улыбке, которую ей оказалось трудно подавить.

— Именно так вы и разговаривали с моей матерью?

— Нет, ваше величество. Она была моей наставницей во всем.

Арива услышала в голосе Оркида искреннюю печаль и почувствовала к нему жалость.

— Значит, тогда вы мой наставник?

— Нет, королева Арива. Я ваш канцлер. И нас ждут дела.

Она снова устремила взгляд на город. Листва деревьев, заполнявших сады и парки самых богатых граждан Кендры, сделалась красно-золотой, окрашивая город великолепным цветом.

— Не могу отделаться от мыслей о Линане. Я искренне верила, что он навеки умер и погребен, и когда тот наемник…

— Джес Прадо, — с некоторым отвращением произнес Оркид.

— ….Прадо сообщил мне, что он все еще жив, у меня возникло такое чувство, словно это я умерла.

— Понимаю. Я ощутил то же самое. Но нас все равно ждут дела.

— Я хочу чтобы меня избавили от него, Оркид. Мне хочется освободить мое королевство от его влияния, от его заразы.

— Он безвреден, ваше величество. Его занесло далеко к четтам, немногочисленному народу, живущему в степи и не знающему ни городов, ни армий.

— Нет, ты не прав. Пока Линан жив, он никак не может быть безвредным. Самая мысль о Линане все равно что язва, и, подобно язве, будет все разрастаться, если ее не вырезать. Он — мул, рожденный от королевы и простолюдина. И цареубийца.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});