Интервенция - Алексей Щербаков

– Опасность. Вот вроде все мирно, все хорошо. А ведь не отпускает. Один раз со мной в Техасе такое было. Сидел я, значит, в салуне, мирно выпивал, никого не трогал. И тут навалилось… Ощущение, что вроде как надо сваливать. И чем быстрее, тем лучше. Я к этому делу прислушался. Вышел да и поехал домой. Я-то милях в десяти от города жил. И не прогадал, как оказалась. Ведь что ты думаешь? Вечером смотрю телевизор, по местному каналу сообщают – через полчаса: над городом торнадо нарисовался. Откуда он взялся – черт его знает. Все эти парни, кто их изучает, только руками развели. Впрочем, они всегда руками разводят. И за что им бабки платят? Ну, так вот. Этот самый торнадо аккурат салун и накрыл.

– И что?

– Пять трупов, вот что! И все в том углу сидели, где я был. Вот и думай теперь. И здесь мне что-то не по себе. Нет, не кончится все это добром, точно я тебе говорю – не кончится.

До самого вечера Джекоб утрясал с пресс-службой то, как подать случившееся, а потом строчил материалы. Про погибших солдат сперва хотели умолчать. Но потом все же подумали, что это будет уж чересчур залихватское вранье. Поэтому приняли решение, сократив число жертв до пяти человек, довести случившееся до сведения журналистской общественности как про убитых в бою с бандитами, а про погибшую под развалинами шпану упомянуть как про ликвидированную немногочисленную банду экстремистов. Одну из немногих. Что было, в общем, мудро. Публика не верит, когда идет все слишком уж гладко. Начинает подозревать, что ей врут. Так что какой-то оживляж надо время от времени подкидывать. Кстати, про девицу никто из начальства Джекоба не спросил. Исчезла – и хрен-то с ней. В общем, оно, конечно, и правильно. Журналист представил, как ее демонстрировали бы как страшного боевика. Просто подарок для карикатуристов из оппозиционных газет и сайтов.

Было уже поздно, когда он спустился в бар пресс-клуба, оборудованный в одном из бывших буфетов. Он ждал, что на него накинутся с расспросами, но вместо этого ощутил какое-то молчаливое, но явственное неприятие. На него старались не смотреть, а если он сам заговаривал, отвечали нехотя и спешили прервать разговор. В общем-то, это понятно. Другим журналистам ничего не сообщили, кроме сухой официальной информации. А тех, кто пытался узнать что-то дополнительно, не подпустили к месту происшествия на пушечный выстрел под предлогом, что данное место опасно. А работники прессы, хоть и были лохами в военной журналистике, все же понимали, что от них что-то скрывают. Получалось, Джекоб ходит в эдаких любимчиках, которому дозволено то, что нельзя остальным. Джекоб был уверен: теперь поползут слухи, что он работает на ЦРУ, ФБР, АНБ и все остальные разведки[15].

Особенно злобствовала Речел, она прямо-таки исходила ядом. Еще бы! Мимо нее со свистом пронеслась сенсация. Джекоб и сам ощущал себя странно. Так, будто он после сегодняшнего происшествия оказался отгороженным от коллег каким-то тонким стеклом. Наверное, так и должно быть. Видимо, человек, чудом избежавший смерти, некоторое время смотрит на повседневные заботы ближних несколько отстраненно. Если не из вечности, то с некоторого расстояния. Ну, в самом деле, кого волнует вопрос, который занимал умы акул пера: какой политической ориентации были люди из того дома? Сейчас они спешно перетряхивали Интернет, пытаясь найти сведения о Национал-большевистской партии, русских анархистах и националистах, пытались вычленить хоть что-то разумное из того бреда, который они там обнаружили. Получив список погибших, журналисты стали звонить их родным. Впервые в жизни Джекобу пришла мысль, что его профессия – довольно-таки паскудное дело. Журналист представил, какие некрологи вышли бы о нем в завтрашних газетах, если бы он тоже остался под завалом, – и ему стало совсем неприятно. Прихватив бутылку виски, он отправился к себе в комнату.

Его комната была раньше кабинетом, в котором сидел некий не слишком крупный начальник – со стенами, обшитыми деревянными панелями, и большим рабочим столом. Странно смотрелся в этом кабинете большой кожаный диван непонятного назначения. Впрочем, понятного. Видимо, у русских еще не было закона о сексуальных домогательствах на работе – и начальник валялся тут со своей секретаршей. Ко всем эти остаткам роскоши Джекоб добавил армейскую койку, свой рюкзак, камеру и ноутбук. Риккардо спал в приемной, где, наверное, раньше сидела секретутка.

…Увидев, что в кабинете горит свет, журналист подумал, что просто забыл его вырубить, но, войдя, увидел зрелище, от которого застыл на пороге с разинутым ртом. На стуле сидела, как у себя дома, та самая девица – и с интересом изучала содержание его ноутбука. На ней была драная майка с символикой какой-то «металлической» группы, куртку она бросила на пол. Ничего себе! Джекоб, вместо того чтобы задать ряд вопросов: как она сюда попала, миновав все посты, и, что самое главное, как ей удалось взломать компьютерный пароль, который, как уверяли представители фирмы-продавца, абсолютно хакероустройчив… Так вот, он вместо всех этих закономерных вопросов сказал самое глупое, что только можно было сказать:

– Жрать хочешь?

Та кивнула – Джекоб полез в рюкзак и извлек оттуда какие-то консервы. А заодно, поколебавшись, все-таки достал и разлил по стаканам виски. Пила девица по-русски, даром что маленького роста и юного возраста. Спокойно влила в себя стакан. Ела она тоже будь здоров – не отвлекаясь и не останавливаясь, как хищный зверь. То ли у них там в этом доме со снабжением было не ахти, то ли просто аппетит был такой. Джекоб не успевал ей подкладывать. Она слопала столько, что хватило бы на трех спецназовцев. Потом встала и деловито стянула с себя майку, неторопливо расшнуровала ботинки, вылезла, как змея из кожи, из своих штанов… Потом выпрямилась во весь свой хлипкий рост и улыбнулась волчьей улыбкой.

Зрелище она представляла то еще. Девчонка была худая – торчали все ребра, но на руках виднелись маленькие, но твердые бицепсы, и фигурой она больше походила на мальчишку, занимающегося, скажем, бегом на длинные дистанции. Впрочем, особо разглядеть ее Джекоб не успел. Девица подошла к нему, твердо взяла за руку и повела к дивану. Все это она проделала с таким видом, будто другого развития событий и предположить невозможно. И Джекоб, сам не понимая почему, не стал возражать, хоть девка была совсем не в его вкусе. Джекоб с кем попало не спал и умел отказывать женщинам. Одна сокурсница забралась было к нему в кровать, но он не только сумел ее отвадить, но – что почти нереально – сохранил с ней хорошие отношения. А вот сейчас сбросил одежду и повалился рядом с девицей на диван.

Что-либо осознавать Джекоб стал только под утро. Он лежал на спине, и ощущение было такое, будто все это время грузил уголь. Голова девицы мирно покоилась у него на животе. Что тут можно сказать? Джекоб к своим тридцати двум годам много где побывал, со многими женщинами успел переспать. Но то, что вытворяла эта девица, было чем-то совершенно запредельным. А весело жили эти анархо-фашисты, если у них все девчонки были такими, подумал журналист. Тут он запоздало спохватился. Вот дела – завалился спать с кем попало, с девкой черт знает откуда. Но почему-то он был уверен, что никаких неприятностей у него не будет.

– Слушай, а как тебя зовут-то хоть? – спросил Джекоб, когда девица зашевелилась.

– Василиса.

До журналиста дошло, что он впервые слышит ее голос. Он был низкий и хрипловатый, но в общем-то красивый – просто мечта продюсера, ищущего вокалистку для группы, играющей блюз-рок.

– Василиса, – повторила она. – А для друзей просто Васька.

В голове у Джекоба вертелось много вопросов, но он не знал, с чего начать и как их сформулировать. Как-то все получалось глупо. Ну в самом деле, не начинать же волынку: а откуда ты, кто твои родители и как ты попала в банду отморозков? Он решил начать с простого:

– Васька, а как тебя сюда пропустили?

– Никто меня не пропускал. Делать мне нечего всяких придурков спрашивать! Я сама прошла.

Все было понятно. То есть ничего непонятно. Джекоб подошел с другой стороны:

– А как тебе удалось взломать пароль на компе? Ты что, училась программированию?

Хотя, честно говоря, чтобы сломать этот пароль, надо было не просто учиться программированию. Надо было его очень хорошо знать. Эту защиту не смог на спор сломать профессиональный программист, выпускник Массачусетского технологического[16]. А в этом учебном заведении дураков не держат.

– Какой пароль? – искренне удивилась девица.

Джекоб вскочил в кровати и метнулся к компьютеру, перезагрузил машину. Вместо того чтобы сказать «enter password», ноутбук с наглым видом тут же выдал картинку рабочего стола. Пароль исчез!

Видя ошарашенное лицо Джекоба, Васька сочувственно сказала:

– Да ты не парься. И нас тут и не такое бывает.