Журнал «Вокруг Света» №07 за 1972 год - Вокруг Света

...Крутой, словно притихший под тяжестью снега и времени, вал Ивана Грозного. Все, что осталось от Нижнего замка, который был отстроен по приказу Грозного в годы Ливонской войны. Здесь, за земляным валом, несли службу стрельцы, охраняли город, который они еще так недавно штурмовали, сжигая и разрушая рубленые башни и крепостные стены. Сейчас под самым валом — ледяные дорожки стадиона, трибуны и негустая роща, из которой хорошо виден Красный мост через Полоту, приток Двины. Красный мост отбивали у французов дружины Петербургского ополчения в 1812 году. Тот мост, конечно, не уцелел. Но сейчас разбирают по бревнышку и теперешний, что был построен после этой войны: его заменят современным, сохранится лишь давнее имя его.

Как красят эту древнюю пядь полоцкой земли старые имена! Но многие из них уже забыты, изменены... Спрашиваю у прохожих Стрелецкую улицу. Люди пожимают плечами. А ведь бывшая Стрелецкая ведет на береговой холм, к Софии, — откуда пошел Полоцк. Верхний замок, выстроенный на холме, стал его ядром, его кремлем. Вокруг него, на холмистых берегах Полоты и Западной Двины, ставили бревенчатые избы посадские люди. Имя свое город получил от реки Полоты, а название реки, вероятно, пошло от основы «пал» — «болото». 862 годом впервые упомянут Полоцк в «Повести временных лет». У стен Софии можно стоять долго-долго, вдыхая запах снега и первой воды, слушая слабые шумы улиц и созерцая разрезанную рекой панораму города. Напротив Софии, на левом южном берегу, раскинулось Задвинье. Туман скрыл реку, берег — и только крыши многоэтажных домов, глава высокого кургана Бессмертия и верхушки деревьев словно парят над его белесой пеленой. Где-то на реке, подо льдом, покоится Борисов камень, иссеченный крестом и славянской надписью XII века. Таких выступающих из воды огромных валунов во времена князей Бориса и Рогволда было немало на Двине: они предупреждали о мелях и перекатах...

Справа, огибая «софийский» холм, впадает в Двину река Полота. Легкий мост над вспученными льдами — и вот оно, Заполотье. Деревянные домики в одну улицу, срубы для родников на берегу, лодки, перевернутые ржавыми днищами кверху. Слышны скрип полозьев да хруст льда — рыбаки бьют пешней лунки. Да и влево от холма берег Двины просматривается далеко. Набережная, спокойная и тихая, с невысокими домами, пологими спусками к воде; краснокирпичное здание бывшей кирки, серый массив Богоявленского собора и рядом желтое двухэтажное здание Братской школы, а, где-то в глубине квартала — с высоты его не угадаешь — домик, где останавливался Петр I во время войны со шведами. Все краски пригашены туманным утром, и эта неброскость города, приглушенная тональность делают его загадочно-емким: он помнит многое, но не сразу поделится с тобой пережитым.

Белые стены Софии, ее витиеватые башенки и зеленые главы долго провожали меня, когда я уезжала из Полоцка. Умели все-таки древние градостроители выбирать места для поселений. Издалека видели полочане неприятеля, холмы и река защищали город; Двина, эта почти тысячекилометровая водная дорога, несла городу и жизнь. Он стоял на древнем торговом пути «из варяг в греки»; почти непрерывные водные нити связывали Полоцк с Киевом и Смоленском. Город жил ремеслом и торговлей.

Удивительно ли, что иной ландшафт оказался удобным городу, который родился в наше время? Только река была нужна ему по-прежнему — впрочем, по-прежнему ли? Скорее нужна была вода. Автобус бежит вдоль Двины. Спокойная, почти безразличная спина водителя говорит без слов, как знакома и уже скучна ему эта дорога: ровный асфальт, ровная земля, то мелькнет черный ельник, то засветлеют березки, и снова поля, поля, скрытые уже вечерним сумраком. По этому шоссе уехала тогда Элисо. Интересно, встречу ли я ее снова? Вдруг шофер обернулся и крикнул в приоткрытую дверь кабины: «Приехали!» Крикнул весело — то ли оттого, что близок был конец пути, то ли радостно ему стало от огней на том, другом, берегу. Автобус прыгнул на мост. Светящийся пунктир моста соединял темный правый берег реки с левым, где широкой и длинной лентой горел огнями Новополоцк. Я ощутил, что въезжаю в другую эпоху!..

Утром лента огней превратилась в главную магистраль города, вытянувшегося в струнку вдоль реки. Кругом лежали снежные поля, и близкий темный лес подступал порой к самым домам. На улицах, на главной магистрали — Молодежной, преобладали скупые геометрически-четкие линии и формы современного города — девятиэтажные вертикали домов, широкие витрины, бетон, кирпич, стекло и пластик, а сразу . за домом зеленела льдом Двина, и ее крутой берег, уже свободный от снега, дымился под солнцем. Человек был в городе, человек не расставался и с природой.

Город был так задуман. Он возник мгновенно — что для истории десять с небольшим лет, как не мгновение? И не таил в себе еще никаких тайн. Он всем своим обликом говорил, что был нужен, необходим и потому возник сразу как город — не поселение, не посад, не острог, не торжище, а город, который неудержимо будет расти и дальше. Я чувствовала это по деловому движению машин, по стрелам кранов над еще недостроенными домами, по гулу толпы на автобусном пятачке, наконец, по обилию молодых лиц на улицах, по той уверенности и занятости, которые ощущались в разговорах людей, будь то в книжном магазине, в кафе «Морозко» или в редакции газеты «Химик».

Новополоцк не слишком охотно посвящает человека, у которого хватит сил пройти его из конца в конец, в свою еще недолгую историю. А между тем она уже есть. Не чугунные мортиры или каменные львы, а ковш экскаватора стоит у входа в музей, в маленький домик на окраине города. Это бывшее общежитие строителей, первый дом Новополоцка. ...Лето 1958 года. Первый отряд строителей разбил палаточный городок у деревни Слободы. Болота, лес, жара. Разъезженные первые дороги. Сколоченная из досок столовая. Краны, склонившиеся над болотистым, залитым водой полем. А лица на фотографиях веселые. Так настойчиво веселы бывают люди, когда ощущают, что делают нужное и очень серьезное дело. Нефтестрой был ударной комсомольской... Одна фотография в черной рамке. Петр Блохин. Мне о нем рассказывали: «Бетонщик. Первый комсорг стройки. Просто хороший парень. «Сгорел» на работе — герой или как?»

...Зима 62-го года. В Новополоцк пришли первые эшелоны с нефтью. Вот частичка ее — темная, словно хорошая наливка из глубин земли, в бутылке, запечатанной сургучом. Человек склонен хранить то малое, с чего начинается в его жизни большое.

...Зима 63-го года. Нефтеперерабатывающий завод дал первый белорусский бензин. А сегодня уже идут и дизельное топливо, и керосин, и мазут, и строительный битум, и бензол. Перерастает белорусское Поозерье свою традиционную характеристику. Не назовешь его теперь только краем озер, болот, льна и пеньки.

Уже много лет бежит в Новополоцк нефть по нефтепроводу «Дружба». Издалека, с берегов Волги, идет она, чтобы здесь, в Белоруссии, могла развиваться новая отрасль промышленности — химическая. По нефтепроводу Полоцк — Вентспилс волжская нефть уходит и в латвийский порт, а оттуда на экспорт в страны Балтики. Сейчас к Новополоцку подключена и белорусская нефть, открытая недавно близ города Речицы.

...Зима 68-го года. На химическом комбинате, который начали строить в 1964 году, получена первая продукция — гранулированный полиэтилен. Огромные полиэтиленовые пакеты, набитые разноцветными гранулами, грузят в эшелоны прямо возле цехов завода. Это ценнейшее сырье для многих предприятий Союза и мира. Едва ли найдется сегодня хоть одна отрасль промышленности, которая могла бы обойтись без полиэтиленовых труб, пленок, посуды, деталей.

На этом, верно, можно было бы кончить историю Новополоцка, но не биографию. Она пишется каждый день и особенно броско на том конце Молодежной, что устремлен к Полоцку и обрывается сегодня асфальтом у сосняка, а также в нескольких километрах от города, за полоской леса, в промышленной зоне. Там, где работает Элисо.

Я встретила Элисо как-то вечером в гостинице. Просторный холл в этот поздний час напоминал интернациональный клуб: белорусы, украинцы, русские, башкиры... Атмосфера гостиницы, случайность встречи как бы объединяли этих людей, и каждый охотно рассказывал о своих планах. Элисо советовала высокому грузину:

— Повесь объявление. Видел у гостиницы на столбе? Меняю Смоленск, Херсон, Ставрополь на Новополоцк...

По тому как нервно Элисо теребила свою чеканную цепь на груди, я поняла: она торопится. Ее действительно ждали в лаборатории.

— Поедем со мной. Ночью у нас самая красота!

Она приглашала, как приглашают в театр или музей.

Снова автобус, и лесная дорога, и огни. Разливанное море огней. Глаз не может охватить разом всю зону: на бывшем пустыре и болотистых поймах высятся корпуса цехов, опоры линии электропередачи, бегут подъездные пути и трубопроводы. Светятся красные пояски труб и ленты широких окон, языки пламени лижут черное беззвездное небо, пунктир огней очерчивает похожие на трапеции нефтеперерабатывающие установки, бело-синий свет сварки вспыхивает в переплетах арматуры...