Братья по оружию - Иван Стрельцов

– Знаю, я читал ваше досье. Честно говоря, трудно было понять, что могло толкнуть успешного студента на последнем курсе взять академический отпуск и отправиться на войну. Впоследствии закончить с красным дипломом университет и вместо продолжения учебы в аспирантуре, на что рассчитывали все педагоги, отказаться от ученой карьеры и обрядиться в чертову шкуру морпеха, чтобы снова воевать. Как-то странно получается…

– Ничего странного. Сначала за державу было обидно, потом вдруг понял, что изучать древние персидские манускрипты – это не мое. Птица живет в небе, рыба в воде, крот роется в земле. Каждый индивидуум может жить только в своей среде. Армия – вот моя стихия.

С этим утверждением Родион Крутов спорить не стал, помня одну из записей в досье капитана Таранина: «Пять командировок в зону боевых действий (Чечня, Дагестан). Имеет два ранения, награжден шестью правительственными наградами: два ордена Мужества, три медали «За отвагу» и медаль «За боевые заслуги». Сергей Таранин жил войной, видимо, это была его карма.

– Сколько длилась ваша последняя командировка? – неожиданно поинтересовался полковник.

– Неполных два месяца, – удивленно посмотрев на Крутова, ответил капитан.

– Сильно устали? – продолжая наблюдать, как следующая пара морпехов преодолевает штурмовую полосу, продолжал расспрашивать полковник.

Но вместо короткого и прямого ответа Таранин проявил своеволие:

– Разрешите вопрос, товарищ полковник?

– Слушаю вас, Сергей Васильевич, – полковник оторвался от созерцания полигона и внимательно посмотрел на морского пехотинца.

– К чему это собеседование? Я человек военный и привык к конкретике.

– Даже так? – усмехнулся Крутов, непроизвольно почесав указательным пальцем кончик носа, и только потом заговорил: – Ну что же, в таком случае буду кратким и конкретным. Наше управление будет проводить многоходовую операцию в Чечне. Одним из компонентов этого мероприятия должна быть рейдовая группа, на роль которой как нельзя лучше подходит ваш сводный отряд.

– Почему выбор пал именно на мой отряд?

– Во-первых, профессионалы, а во-вторых, операция должна быть проведена филигранно. Для большей наглядности приведу пример, это напоминает поединок рыцаря и мушкетера. Вам, как бывшему фехтовальщику, так будет понятней. Ударом на удар не нужно отвечать, противопоставляя дурной силе другую силу, а нужно, лишь скользнув по лезвию меча узким клинком рапиры, поразить врага точно в сердце между стыками доспехов. Для этой миссии нам не нужны тупые костоломы-терминаторы, а нужен интеллектуал, но с боевым опытом. Любая самая продуманная в штабах операция в конце концов может претерпеть изменения. На войне, как на войне. Необходимо быстро реагировать на происходящие изменения, а при необходимости и самому принимать решения. С учетом всех вышеперечисленных условий, ваша кандидатура, Сергей Васильевич, наиболее подходящая.

Бывший кандидат в мастера спорта по фехтованию на рапирах Сергей Таранин сразу же понял, о чем говорил московский гость.

– Я согласен, – коротко ответил капитан.

Крутов кивнул.

– Хорошо, в Чечню вернетесь со своим отрядом. Работать будете под ширмой вэвэшников, поэтому черные береты оставите здесь, чтобы не было никакого намека на морскую пехоту. Позывной отряда «Вихрь», но так как представление на майора вам подписано, думаю, больше подойдет позывной «Майор Вихрь».

– Как в кино, – хмыкнул морской пехотинец.

– Вот-вот. – Не обращая внимания на иронию Таранина, полковник добавил: – На подготовку к командировке трое суток. Еще двое суток на боевое слаживание. Больше дать не могу, времени в обрез.

– Уложимся, товарищ полковник, – как-то буднично успокоил Крутова морпех…

После допроса с пристрастием пленников бросили обратно в темный чулан. Но теперь они находились там втроем, что давало пусть мизерный, но все-таки шанс на попытку к освобождению. Арабы так уверовали в свою силу и сломленный дух пленников, что даже не залепили скотчем рот Шатуну, а зря…

Владимир Панчук выждал несколько минут, пока охранники удалились по своим делам. Потом ужом скользнул в темноту, безошибочно определил лежащего поблизости Милевского. Его зубы несколько раз клацнули впустую и через мгновение впились в пластиковую ленту скотча. Сколько понадобилось времени, чтобы перегрызть липкие путы, Шатун не помнил, только скулы болели от напряжения, но все равно он вновь и вновь, как упорный грызун, продолжал жевать ленту, опоясывающую руки товарища. Наконец Виталий смог освободить руки, через несколько минут, восстановив кровообращение, из-за подкладки брюк вытащил половинку бритвенного лезвия. Дальше работа пошла быстрее. Через минуту и Качмала был освобожден от пут.

Теперь следовало подготовиться к дальнейшим действиям. Владимир жестом велел Виталию как единственному из них троих понимающему по-арабски караулить у дверей, двум другим оставалось только ждать и быть готовыми к битве.

Владимир оперся спиной о стенку и устало прикрыл глаза. Сколько времени прошло, он не знал, только почувствовал возле себя слабое движение.

– Четыре араба, – раздался возле уха шепот Милевского. – Один из них сказал, что Мулла распорядился пристрелить нас и скормить собакам.

– Ясненько, приготовьтесь. Будем козлов мочить, когда они нас на свет вытащат.

Никто Панчуку не стал перечить, Виталий Милевский, заложив руки за спину, улегся между Панчуком и Качмалой.

Наконец дверь отворилась, темноту чулана пробила ярко-желтая полоса света. В следующую секунду в дверном проеме одна за другой промелькнули три неясные тени.

Вошедшие арабы с пленниками не церемонились, ухватив за ноги, потащили к выходу.

В соседней комнате их поджидал еще один араб. Владимир его сразу узнал, это был один из личных инквизиторов Муллы, тот, что пытал Шатуна и его товарищей.

Смуглолицый здоровяк теперь был одет в длинную просторную рубашку из хлопчатобумажной ткани, скрывающую бугры его мышц. Палач даже не посмотрел на втаскиваемых в комнату пленников, он был занят серьезным делом. Держа в правой руке американский автоматический пистолет «кольт М1911», левой накручивал на ствол толстый цилиндр черного глушителя. «Этот – самый опасный», – отметил про себя Панчук, обратив внимание на то, что из четверки арабов только палач вооружен. Шатун позволил дотащить себя до середины комнаты. Оказавшись в нескольких метрах от инквизитора, он сгруппировался, резко дернул ноги на себя и сильным рывком рванул на себя араба. Тот подался назад и тут же, получив сдвоенный удар ногами в грудь, безвольным кулем полетел в дальний угол.

В ту же секунду Панчук вскочил на ноги и, крикнув по-французски: «Кончай их!» – бросился к палачу. Тот попытался вскинуть руку с пистолетом, но опоздал на какую-то долю секунды, и ребро ладони Шатуна, как меч средневекового рыцаря, обрушилось на шею араба, дробя вершину позвоночного столба.

Качмала и Милевский не заставили себя долго ждать. Олег ловкой подсечкой сбил «своего» араба с ног и, когда тот упал, перевернулся через левое плечо, а оказавшись рядом, изо всей силы вонзил тому локоть в нос, вгоняя хрящи в мозг.

Виталий также сбил «своего» араба с ног и, позволив тому встать, ударом в солнечное сплетение нейтрализовал, а потом ухватил за шею и провернул до хруста позвонков.

Шатун подобрал с пола пистолет, передернул затвор и коротко скомандовал:

– Ну все, ходу, мужики. Главное, теперь унести ноги подальше отсюда, а «разбор полетов» проведем позже.

Втроем они выскочили из комнаты, пробежали по узкому, слабо освещенному коридору и выбрались наружу.

Распахнув тяжелую дверь, Шатун первым оказался во дворе. Особняк Ибрагима оказался напротив. Как сообразил Владимир, их держали в подсобном помещении, видимо, специально оборудованном для допросов подозрительных кандидатов в наемники.

Сам хозяин усадьбы стоял в центре двора в окружении нескольких слуг, вооруженных короткоствольными автоматами.

«Станция Березайка, кому надо, вылезай-ка», – совершенно не к месту промелькнуло в голове Панчука. Профессиональный военный, он мгновенно оценил шансы на выживание и отчетливо понял: они равны нулю. Но сдаваться легионеры не собирались.

Но, прежде чем Шатун успел что-то предпринять, Мулла в примирительном жесте поднял свою единственную руку и громко произнес:

– Не спешите покидать мой дом. Это была всего лишь проверка, которую вы с честью выдержали.

– Как же, проверка, – криво ухмыльнулся Владимир, демонстрируя пистолет с глушителем. – А это для большей убедительности.

– Стреляй в меня, – выставив вперед широкую грудь, приказал Сатари. Дважды повторять не пришлось, Панчук вскинул «кольт» и надавил на спусковой крючок. Выстрел прозвучал куда тише, чем лязгнувший затвор пистолета, выбрасывающего еще дымящуюся гильзу.