Лучшие романы о любви для девочек - Селин Вадим

Я не знала, что ответить на столь странное сообщение. Да, я плохо знаю Марата и потому теряюсь, что написать в ответ. Без всяких колебаний и раздумий можно переписываться со знакомыми людьми, но с теми, с кем познакомился только вчера вечером, делать это нелегко. Не напишу же: «Ты, вообще, о чем?»

Поэтому я повела себя в высшей мере дипломатично – дрожащими от волнения пальцами, не попадающими на кнопки, написала так: «И тебе доброе утро» – и стала с замиранием сердца ждать ответа. Села на кровати, как истукан, и не двигалась. Почему-то мне казалось: если замру в такой позе, ответ придет быстрее.

Я несколько минут испытующе косилась на мобильник и нервно мяла простыню.

Телефон снова звякнул.

«Горячее южное солнце, сладкие сочные фрукты… Быть отдыхающим ой как приятно!»

Вроде бы снова стихи, но, опять же, что ответить?

Да уж, если он будет постоянно писать эсэмэски в таком же духе, мне придется трудно. Но, может, приспособлюсь?

Я опять написала нейтральное: «Да, погода прекрасная» – и вновь стала мять простыню.

Ответ был таков: «Две тыквы на земле лежат, а рыба в воде плещется. Лето идет».

Нет, ну это уже вообще! Я запуталась окончательно. Очень хотела написать ему: «Ты можешь более просто излагать свои мысли? Моя твоя не понимает». Но сдержалась и спросила: «Собираешься на работу, да?» – и приняла излюбленную позу истукана.

«Ах, мысли мои, словно овцы, разбрелись по зеленому лугу, а кое-где сбились в кучу и не хотят расходиться», – прочитала я через минуту.

– Тьфу ты! – вырвалось у меня. – Что все это значит? Что он хочет этим сказать? Что не может решить, идти на работу или нет? Опять стихи… Или не стихи? Где-то я читала что-то подобное… О, точно! На хокку похоже. Это японцы обожают писать стихи на пару строк без рифмы, но с каким-то тайным смыслом. Может, Марат – любитель хокку? Или даже японец? Хотя, нет, на японца он не похож. Скорее на цыгана.

Мне оставалось только одно – взять и тоже сочинить стишок.

Чуть подумав, я написала: «Я желтый лимон приклею ко лбу и буду сиять, словно Солнце».

Я имела в виду, что сейчас переоденусь в свою желтую рабочую форму и буду похожа на Солнце.

Кстати, уже пора собираться на работу. Я взяла телефон с собой в ванную, но потом передумала и отнесла его в комнату. Пусть подождет.

Пока я принимала прохладный освежающий душ, думала вот над чем: в переписке так часто бывает – сначала сообщения шлют какие-то туманные, общие, а потом с каждым днем они становятся все более личными. Это так интересно – узнавать нового человека. Его жизнь, привычки, стиль общения. Раньше этого человека не было в жизни, а теперь он есть. Появился. И нужно его изучать, подбирать ключики, а может быть, и отмычки… Но перейдем ли мы с Маратом грань общих сообщений?

После того как я закончила все дела в ванной, чуть ли не бегом вернулась в комнату. Бросилась к телефону. Но… новых сообщений не было.

«Почему? Я озадачила его своим ответом? Ему не понравились мои стихи? Или понравились, и он не может найти слов, чтобы выразить свой восторг моей способностью сочинять хокку? Или он вдруг чем-то озаботился и еще не прочитал сообщение? Или прочитал, но нет времени ответить?»

Ну хоть бы что-нибудь сказал… На мой взгляд, неизвестность – хуже всего.

А пока он там освобождается или думает, я поставила на его сообщения замочки – значит, защитила от случайного стирания, перевела в разряд избранных. Я буду перечитывать их снова и снова.

Всю дорогу на работу я ждала, когда телефон звякнет, но он почему-то молчал. Я прямо вся извелась от ожидания и всяких-разных мыслей на тему «Почему он не отвечает?», составляла ответы на его возможные ответы и ответы на мои ответы, перебирала в голове причины, из-за которых он внезапно прекратил переписку.

И вот, когда я уже увидела вдалеке спасательную вышку № 5, мой телефон ожил.

«Ну, слава богу!» – облегченно вздохнула я, дрожащими пальцами вытаскивая трубку из кармана. Но на полпути остановилась – что, если он написал, что больше не хочет со мной общаться?

И все же я решилась прочитать сообщение. Но вместо долгожданного «Марат» телефон показывал «Фулата». Вздох разочарования вырвался из моей груди. От злости я хотела грохнуть телефон об асфальт, и грохнула бы, если бы вовремя не одумалась. Ведь я не смогу тогда прочитать сообщение от Марата, когда оно в конце концов придет.

«Я начала изображать из себя „тигра“! Ваня, кажется, заметил изменения в моем поведении…» – было написано на дисплее.

Пусть это и не Марат, а Фулата, я все равно обрадовалась. Подруга хоть не станет общаться со мной в стиле хокку. А это уже хорошо.

«Я загляну к тебе в перерыве, все расскажешь», – отстучала я.

К сожалению, путь к моей вышке пролегал не через базу проката плавсредств, и я не имела возможности заглянуть в ангар, чтобы узнать, пришел ли уже Марат на работу. Впрочем, даже если путь и пролегал бы там, что толку – база открывается в десять, когда пляж уже весь забит народом.

Тут проснулся мой внутренний голос: «Не надо специально ходить мимо базы. Вспомни Фулату и Ваню. Сделай вид, что тебе неинтересно, на работе он или нет. Так будет лучше. Еще рано открыто выказывать свои чувства. Потерпи. Поиграй в „охотника“ и „тигра“. Всему свое время.»

Я посчитала, что мой внутренний голос прав, и со спокойным сердцем отправилась на спасательную станцию. Вот не буду специально ходить мимо базы! А то подумает еще, что жить без него не могу. Побуду-ка я загадкой. Правда, здесь надо осторожно, ведь можно и переборщить. Отношения наши сейчас еще очень шаткие, их «фундамент» пока что мягок и ненадежен, и делать все нужно грамотно, с умом. Марата следует заинтересовать, но и не отбивать охоту со мной связываться. А то, чего доброго, он найдет себе «тигра», которого легче догнать. Нужно, конечно, стать «тигром», но не слишком строптивым. Хотя и с характером. Вот так!

От такого решения у меня даже настроение поднялось – я просто прирожденный стратег! И как только я раньше жила, не разделяя всех людей на «тигров» и «охотников»?

– Пирожочки с печеночкой для маленьких мальчиков и девчоночек!

Я очнулась от своих мыслей и обнаружила, что стою на вышке и смотрю в бинокль на свою бывшую воспитательницу из детского сада Любовь Митрофановну.

Она целыми днями прогуливается по пляжу и хорошо поставленным голосом в стихотворной форме рекламирует свои пирожки, которые носит в плетеной корзинке, изначально предназначенной для перевозки кошек.

Надо же, а я за раздумьями не заметила, как пришла на пляж и уже приступила к работе.

С большой надеждой (вдруг не услышала звонок?) я посмотрела на телефон и заскрипела зубами: новых сообщений нет. Думаю, все дело в хокку. Марату не понравился стих, и поэтому он ничего не пишет.

Затем перевела бинокль с продавщицы пирожков на небольшую впадину у самой кромки воды, где обычно лежит Марат. Его еще не было.

Потихоньку в моей душе стала зарождаться тревога. А может, он не отвечает потому, что с ним что-то случилось? Вдруг его сбила машина, и он сейчас находится в реанимации? Над ним бегают врачи, суетятся медсестры, ему ставят капельницы, подключают к аппарату искусственного дыхания, вводят пищу через трубочки в кровь, и он находится на грани…

Я помотала головой, как это делает собака после купания.

Да что же я такое думаю? Мама всегда говорит, что о плохом даже думать нельзя. Мысль якобы материальна, и если человек придумает какую-то ситуацию, то она уже существует. Пока только в астрале. Но может запросто перекочевать из астрала в наше измерение. Поэтому всегда надо думать о хорошем. Пусть лучше хорошее сбывается, чем плохое.

Это все понятно… Но почему Марат не отвечает?

Я волновалась. Места себе не находила. Вся извелась. Следила в бинокль за пляжем и ничего не видела, – была словно отключена от реальности и погружена куда-то в свои мысли. Глубоко-глубоко. Если провести аналогию с морем, находилась где-то на дне Мариинской впадины.