Стеклянный суп - Джонатан Кэрролл

Йельден Баттер подмигнул и вытащил изо рта соломинку.

— Его нетрудно найти.

Броксимон стоял, засунув руки в карманы, и глядел в землю.

— По-моему, это плохая идея.

— Почему плохая?

— Потому что, как мне кажется, она еще не готова, Йельден.

— Но пусть хотя бы попробует, Брокс. Что тут страшного?

Броксимон скорчил кислую мину, которая яснее слов говорила, что идея просто смехотворная.

— Что страшного? Не будь дураком — ты сам знаешь что.

Слушая, как эти двое говорят о ней, Изабелла почувствовала себя совсем обескураженной.

— О чем это вы толкуете?

Йельден посмотрел на нее.

— Хочешь увидеть Саймона, Изабелла?

— Да нет, не особенно.

Броксимон хлопнул в ладоши.

— Вот и хорошо, на этом и закончим.

Тихим задушевным голосом Йельден сказал:

— Тебе надо увидеться с Саймоном.

— Заткнись, Йельден. Оставь ее в покое.

— Нет, правда, надо: хотя бы ради твоего ребенка. — И желтый человек кивнул на ее живот.

Услышав это, Изабелла напряглась. Она уже хотела спросить: «Что вы имеете в виду?», как вдруг мигнула и тут же очутилась в ресторанном туалете в Вене. Она стояла посреди комнаты, лицом к раковинам и серебристым зеркалам над ними. В каждом она видела свое отражение на сером фоне туалетных кабинок. Она никак не могла переварить того, что с ней только что случилось. Мысленно она была еще там, с Броксимоном и человеком из масла. Глядя на свое отражение в одном из зеркал, она снова подумала о том, что сказал Йельден: «Хотя бы ради твоего ребенка». Что он имел в виду? Почему вновь встретиться с Саймоном Хейденом может быть так важно для ее нерожденного ребенка?

Она продолжала глядеть в зеркало, но видела в нем не себя, а то, что с ней только что произошло.

— Эй, ты.

Изабелла медленно повернулась на звук хорошо знакомого голоса. Винсент Этрих стоял у входа, придерживая дверь левой рукой. Он был единственным, кого ей сейчас хотелось видеть, и все же она никак не могла вернуться к реальности.

— Привет.

— В чем дело, Физз?

Из-за его спины неслись громкие беспорядочные звуки. Как будто что-то важное случилось в ресторане, и люди все еще судачили об этом.

Шум ее отвлек. Она еще колебалась, хотя знала, что рано или поздно придется рассказать Винсенту все.

— Ты знал, что умер Саймон Хейден?

Он потряс головой.

— Мне плевать. Я хочу знать, что происходит с тобой.

Она шагнула навстречу своему любовнику.

— Возможно, тебе придется узнать, что стряслось с Саймоном, чтобы понять, что происходит со мной.

* * *

Йельден Баттер и Броксимон все еще препирались относительно Хейдена, когда набрели на него. Йельден был за то, чтобы рассказать Саймону про Изабеллу, Броксимон — против. У обоих были для этого серьезные основания, так что интересно было бы взглянуть, какая сторона возобладает. Хейден не любил обоих, но эпизод с миссис Дагдейл научил его, по крайней мере, прислушиваться к словам здешних обитателей, потому что иногда это помогало ему разобраться в происходящем.

Он сидел за столиком уличного кафе и поедал большую порцию шоколадного пудинга с грецкими орехами (его любимый десерт — в точности такой готовила когда-то его мать). Оба сначала помахали ему, а потом злобно уставились друг на друга — каждый точно знал, о чем думает другой.

— Я знаю, что ты хочешь сделать, Йельден, но ты этого не сделаешь.

— Почему это, черт побери?

— Сколько раз мне еще повторять? Потому что ему полагается доходить до всего самостоятельно. В этом весь смысл его пребывания здесь.

— Ну да, но ведь Изабелла исчезла. И как он ее теперь обнаружит, если ее здесь нет? А?

В Йельдене росту было шесть футов. В Броксимоне — шесть дюймов. И все же оба каким-то образом практически одновременно почувствовали, как кто-то положил им на плечо ладонь. Они обернулись — в футе от них стоял Джон Фланнери. За ним огромная черно-белая собака, Люба. Она как-то чересчур внимательно рассматривала Броксимона.

— Джентльмены.

Руки Фланнери были скрещены на груди. Одна и та же мысль мелькнула у обоих: он же только что держал руку на моем плече. Но как, если у него руки скрещены? Фланнери увидел, что Хейден смотрит на них, и помахал ему. Хейден тоже помахал, не выпуская ложки, и вернулся к своему пудингу.

— Вы спорили о том, что сказать Саймону?

Что это за мужик такой? Откуда он знает, о чем они говорили? Никто из них никогда раньше его не видел. Но от него перло силой, как от раскаленного асфальта жаром, а в их краях это кое-что значило.

Однако Броксимона больше беспокоила догиня, чем Фланнери.

— А эта собака, она не опасна? Разве не полагается водить ее на поводке?

— Не опасна? Нет, Броксимон, она очень опасна. Стоит мне сказать ей словечко, и она тебя вмиг слопает. Она тупая, но очень послушная. Идеальная комбинация. — Ответив коротышке, Фланнери медленно оглядел второго сверху донизу, как будто тот был соблазнительной женщиной. — «Йельден Баттер в каше — солнце в небе пляшет». А от тебя попахивает, Йельден. Ты это знаешь? Если положить открытое масло в холодильник, оно впитает все запахи. Это с тобой и произошло — от тебя пахнет всем на свете. А это не очень здорово… И Хейдену вы не скажете ни слова, мистер Баттер. Понятно? Ни слова об Изабелле, и ни о чем другом тоже.

— Да кто вы такой?

Фланнери ухмыльнулся.

— А вот этого ты не хочешь знать. Понимаешь, о чем я?

— Да нет, хочу. Я очень хочу знать, кто вы такой, — сказал Йельден неприятным, вызывающим тоном.

Несмотря на хамский тон собеседника, Фланнери оживился, как будто услышал именно то, что хотел услышать.

— Ладно. Я — Король Парка.

Йельден подождал, не добавит ли тот что-нибудь. Потом хихикнул.

— Кто-кто?

— Я новый Король Парка. Понял? Знаешь, что это такое?

— Нет. А что, должен?

— Ну, если ты не знаешь, значит, ты тупее Любы, а это очень плохо, потому что она чертовски тупая. Ну ладно, ничего страшного. Броксимон, а ты знаешь, что это значит?

В знак полной капитуляции Брокс поднял обе руки ладонями наружу. Он не знал, что такое «Король Парка», и знать не хотел. Фланнери нарочно произнес это низким, шутливо-пугающим тоном, чтобы дать понять: с Королем Парка шутки плохи. Броксимон заговорил. Он был напуган, и слова выскакивали из него все быстрее и быстрее, пока наконец разобрать что-нибудь — не стало совсем невозможно.

— Нет, но это ничего. Я хочу сказать, мне до всего этого нет дела. Правда. Сам живи и другим не мешай. Короли, королевы, пешки… Мне все нравятся, знаете ли.

Фланнери медленно приложил указательный палец к губам, показывая Броксимону, что пора заткнуться. Тот так и сделал. Йельден бросил на труса уничтожающий взгляд. Броксимон увидел и одними губами ответил: «Съест меня».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});