Кровавое лето в Бендерах (записки походного атамана) - Анатолий Казаков

«Господи!.. Что же это?!!!» — будто пронзенный током, Вадим подскочил к экрану, моментально почувствовав мощный удар крови в голову, по спине пошли мурашки…

Схватил трубку телефона.

— Влад! — прокричал он, — Ты видишь? Как что?! Телевизор включи! Вчера вечером Бендеры захватили! Отдельные группы бьются в окружении!.. Город горит, блокирован «румынами»! Теперь видишь?… — В трубке слышно было только тяжелое дыхание Смолина — он уже все видел…

Стоя перед экраном, сжав кулаки, Вадим почувствовал, как предательски подкатывается ком к горлу… Панораму, лежавшего за рекой, в многочисленных клубах черного дыма города, оператор центрального телеканала снимал из-за какого-то укрытия с кручи левого берега. Монотонный, лишенный каких-либо эмоций, голос диктора ЦТ шел поверх и сквозь непрерывный гул близкой канонады, взрывов, треск очередей… Вот мост через Днестр. На том его конце у въезда в Бендеры сквозь сизую дымку прорываются яркие вспышки. «Румынские орудия стреляют», — понял Вадим, — «по левому берегу и мосту»… На автомобильном мосту были видны в клубах черного дыма, поднимавшегося столбами вверх, два огромных костра — горела какая-то техника… Оператор поменял свою позицию. Теперь на экране были видны бойцы — в камуфляже и «по-гражданке», короткими перебежками пересекающие какой-то пустырь перед мостом… Вот пробежали двое в лихо заломленных набок фуражках — казаки! И тут крупным планом: в наспех отрытом на берегу окопчике лежит и стреляет из ручного пулемета, одетый по форме, как на парад, казак в гимнастерке, перехваченной портупеей, в сапогах…, голубой околыш фуражки, голубые лампасы на синих шароварах — оренбургский казак!..

* * *

Ни тишина раннего утра, ни тепло яркого солнца, ни щебетанье пичуг — ничто не радовало, или просто не замечалось…

В оговоренное время казаки, одетые в дорогу «по-гражданке», встретились у храма. Кроме отъезжающих, подошли и другие казаки. Пришел атаман станицы. Сдержанно поздоровались крепким рукопожатием. Суровые лица, хмурый взгляд покрасневших глаз — мало кто спокойно спал прошедшей ночью. Но в глазах стояла злость! Каждый воспринял произошедшее в Бендерах, как личную трагедию, как оскорбление, как вызов, брошенный в лицо!..

Пришедшие в храм немногочисленные прихожане, уже в начале службы извещенные батюшкой о проводах казаков, молча пропустили вошедших вперед, с интересом и вопрошающей грустью заглядывая им в лица…

… Только где-то у стенки старушка прошептала кому-то: «Наши казаки на войну едут»…

Отец Александр знал, что им уже пора в дорогу. После молебна казаки причастились. Каждому из них батюшка вручил молитвенник, иконку, охранный пояс, повесил на шею новый крестик. Прежние нательные крестики казаки отдали своему духовному наставнику. Суров и возвышен был дух и тон его короткого напутствия. Сдержан, горд и немногословен — как отец, провожающий в бой своих сыновей, лишь блеск в глазах выдавал душевное состояние отца Александра…

Спеша на автобусную остановку и, остановившись на миг, чтоб еще раз взглянув на родные купола, осенить себя крестом, казаки увидели у ограды храма вышедших проводить их прихожан, казаков и отца Александра…

…Уже через много дней, когда группа вернулась из своей «командировки», казаки узнали, что пока их не было дома, каждый день в храме начинался и заканчивался молебном о их здравии и спасении. И вот в эти дни, признались тогда казаки друг-другу и батюшке, они чувствовали невидимую поддержку и защиту…

* * *

В этот воскресный день управа Иркутского казачьего войска встретила прибывшую группу какой-то скорбной тишиной и непривычным безлюдьем во дворе — лишь суточный наряд на входе.

— Атаман у себя в кабинете. Вас там ждут, — дежурный офицер сделал шаг в сторону, — проходите.

Меринов был не один. Навстречу вышедшим казакам с приветствием поднялись из-за стола походный атаман войска полковник Шелохов и, хорошо знакомый иркутянам редактор газеты «Русский Востокъ», патриот и общественный деятель Александр Турик…

Атаман говорил в своей обычной манере — тихо и размеренно. Его короткая речь была и напутствием, и инструктажем. Но Вадим чувствовал какую-то недосказанность в словах, да и в глазах, рядом сидящих с ним, стояло что-то непривычное, странное…

— И вот еще что…, - как-то неуверенно Меринов обвел взглядом всю группу казаков, остановился на Вадиме, — Найдешь через штаб Черноморского войска Сашу Бульбациева — старшего нашей группы, передай ему мой приказ: кто-то из них — пусть сам решит кто — должен вернуться в Иркутск…, - Меринов на секунду замолчал, и как выдохнул: — … Сопроводить «груз 200»… Сегодня утром пришла телеграмма из Тирасполя…

Атаман развернул, лежащий перед ним на столе, лист бумаги, прочитал:

— «Сергеем несчастье. Ждем родственников. Саша», — подняв взгляд, добавил: — Расшифровываю: во второй группе был только один Сергей — Васильев, «несчастье» — значит он погиб, «ждем родственников» — значит, положение очень трудное, казаки помощи ждут…

— А ведь вторая группа…, - атаману стало трудно говорить, — … Их там шестеро было…, - у него вздрогнули желваки, — … Всего несколько дней как туда уехала… на помощь Бульбациеву и Терешину…, - и внимательно посмотрев на казаков пристальным и, как показалось умоляющим взглядом, совсем уж по-отечески сказал: — Берегите себя…, прошу вас…

— Надеюсь, вы там не собираетесь сверкать желтыми лампасами и серебром погон? — с улыбкой спросил Турик, — От Русского национально-патриотического Союза, от редакции нашей газеты примите… и примерьте, — подойдя, вручил каждому по новенькому, еще шуршащему, камуфляжному костюму. — А это вам на расходы. Не ахти уж какие большие деньги — тут где-то по тысяче триста рублей на брата, но в дороге пригодятся…

— Все, помолясь, пора и в путь! — атаман, а за ним и все остальные встали из-за стола. — В аэропорту найдете вот этого человека, — протянул Вадим записку, — Он поможет с отлетом. Храни вас Господь!

* * *

Оставив группу ждать в зале, Вадим с Владом уже около часа метались по аэропорту в поисках нужного человека, везде натыкаясь на одни и те же ответы: «Где-то здесь»…, «Недавно тут был…», «Только что вышел»… И вдруг — «Да он уж час назад как домой ушел»…

Скоро уже объявят регистрацию рейса на Москву!

В кассе, как обычно в летнюю пору — все же в отпуск летят! — билетов нет.

— Влад, иди звони батьке, он еще в управе, а я вот сюда зайду, — Вадим кивнул головой в сторону двери с табличкой «Военный комендант», — Авось помогут…

— Разрешите? — открыв дверь, спросил Михайлов, и тут же что-то подсказало ему: «Ты здорово сглупил, зайдя сюда…»

Подняв несколько изумленный взгляд, в котором ясно читалось: «Кто это еще соизволил меня побеспокоить?», на Вадима из-за стола как-то лениво и с явной долей высокомерия смотрел чернявый, но с большими залысинами на абсолютно круглом и лоснящемся лице со здоровым румянцем, офицер-авиатор с погонами майора на безупречно отутюженном кителе…

«Я его где-то уже видел…», — мелькнуло в голове у Вадима.

Время торопило. Поэтому он все же рискнул.

По-уставному поздоровавшись, представился и попросил помочь в скорейшем вылете группы в Москву или Киев, кратко и напрямую сказал об истинной цели поездки в связи с последними событиями… Вадим старался быть убедительным, говорил горячо и искренне, но не успел он закончить, как майор, сидевший откинувшись на спинку кресла, и до этого молча слушавший, старательно пряча в уголках губ пренебрежительную улыбку, громко хмыкнув, перебил его:

— Что, казачкам в войнушку поиграть захотелось?

Как плетью хлестануло это Вадима, но он все же сдержался.

— Товарищ майор, — произнес Михайлов глухим и размеренным голосом, стараясь не выказать раздражения и нанесенной обиды, — Там людей безвинных убивают…, они помощи ждут. Там же и наши иркутяне гибнут!

— А я их туда не посылал…, - не убирая язвительной улыбки, произнес комендант, — Сами виноваты.

Кровь ударила Вадиму в голову — такого он стерпеть уже не мог!

И тут, как вспышка — он вспомнил, где видел и слышал этого холеного, с неизменной ухмылкой хама, уверовавшего в свою безнаказанность… Да это же «Мойша Ирод» (!) — майор Михаил Иродовский, прямо «в точку» прозванный так курсантами Иркутского военного авиаучилища, где он был когда-то командиром роты. Именно из-за него вынужден был уйти оттуда один из питомцев Михайлова, когда тот был еще военруком школы!

— Что ТЫ от меня хочешь, казачек? — уже зло, повысив голос и в открытую хамя, спросил майор. — Чтоб я вас пожалел? — и холодно, не скрывая пренебрежения и своей раздраженности, бросил: — Свободен! Капитан, покажи ему выход!

Вадим оглянулся. За разговором он и не заметил, когда и как вошел и, с интересом слушая, стоял у двери капитан-авиатор с большим жетоном на кителе…