Ленин жЫв - Ярослав Питерский

– Хм, какое? – удивлённо вскинул брови Щупп.

– А такое: коль твоя девка едет, так и моя тоже. Палкина будет работать в паре со Светланой Турновой.

Щупп вздрогнул, но, тяжело вздохнув, ничего не сказал. Сикора, довольный своей победой, кивнул головой:

– Вот и договорились.

– Так, значит, вот так вы вербуете людей? – язвительно заметил Михаил Альфредович.

Сикора рассмеялся, он хохотал искренне, вытирая слёзы с глаз. Когда приступ смеха прошёл, он устало буркнул:

– Дурак ты, Миша, если бы надо было, я тебя бы не так завербовал. Ты бы у меня уже давно под литером работал и делал всё, что я тебе бы приказал. Понимаешь теперь мою добрую натуру?

Щупп хмыкнул и зло посмотрел на фимобщика:

– Нет, не понимаю. Вы думаете, что всесильны и всё можете. Вы думаете, что можете контролировать и сломить волю любого человека?! Но это не так! Есть, кто вам не подвластен. И я из них. Мне плевать, что вы со мной сделаете. Мне плевать, что вы сделаете даже с моими знакомыми и близкими, но я вам никогда не подчинюсь. Даже если вы меня будете жарить на медленном огне. Мне плевать на вас и ваши угрозы и доводы.

Сикора покачал головой и тяжело вздохнул:

– Вот так ты заговорил. Ты, конечно, думаешь, что сможешь, но поверь – это не так. Но всё равно спасибо за откровенность. Спасибо, что был честен. Это тоже, в принципе, поступок. Только вот позволь спросить: почему ты так нас ненавидишь, ведь мы ничего плохого ни тебе, ни твоей семье не сделали?

Щупп рассмеялся. Он хохотал как-то зло, немножко даже истерично, фальшиво и противно. Сикора поморщился. Михаил Альфредович махнул рукой:

– А за что вас любить-то? Вы во что страну превратили? В заповедник вашей грёбанной замкнутой системы развития? В отсталую зону с полудеградированным нищим народом? В зону отчуждения. Весь мир уже живёт в двадцать втором веке, а вы придумали свою систему летоисчисления, и мы даже не знаем, кто мы, потому как вы запретили знать прошлое! Вы ублюдки, которые, кроме всего этого, ещё и хотят жить вечно?! Вы сумасшедшие извращенцы, с совершенным отсутствием нормальных человеческих рефлексов, таких как совесть, порядочность и, главное, восприятие правды и реальности. Вы больные люди! Вы враги нормальной человеческой цивилизации!

Сикора грустно улыбнулся. Он внимательно посмотрел в глаза Щуппу и тихо сказал:

– Ты уже наговорил лет на двадцать изолированных работ. В тундре. Понимаешь, что ты просто поедешь лечить отщепенцев и отказников туда, в тундру. И умрёшь там, как простой рядовой батрак и враг своего Отечества.

– Вот вся ваша гнилая сущность, вы правду считаете крамолой!

Сикора покачал головой и ухмыльнулся:

– Нет, я не считаю правду крамолой. Просто то, что ты говоришь, подрывает устои нашего государства, а я служу ему.

– Кому? Какому государству? Этим толсторожим ублюдкам из партийного контроля? Этим секретарям – взяточникам и карьеристам? На х…й нужно такое государство? Ты больной, Сикора, если так искренне думаешь. Но я вижу, что ты так не думаешь, просто стесняешься сознаться мне в этом!

Сикора помрачнел. Он сел на стул и, низко опустив голову, буркнул:

– Может быть, но и тебя я прошу – просто заткнись!

– Я заткнусь, но и ты знай, что вы не всесильны! Вы навоз, который пойдёт под нашу землю удобрением! И никакая система долгожительства вам не поможет!

– Заткнись! Всё! Хватит! Ты перегнул палку! Это государственная тайна, и говорить об этом, в принципе, вообще нельзя! Нельзя! Понимаешь, я хочу, чтобы ты заткнулся и молчал, и делал то, что мы с тобой обговорили? Мы ведь заключили соглашение?

– Да… – смутился Михаил Альфредович. Он вдруг поймал себя нам мысли, что действительно уж слишком много сказал откровенного этому фимобщику…

«А что если эта сволочь просто провоцировала и записала вот этот монолог, а потом будет шантажировать? Что если я попался в сети этого старого комитетского козла… этого ублюдка из госбезопасности?» – судорожно подумал Щупп.

А Сикора меж тем продолжал:

– Ну тогда, мать твою, молчи и делай, а то ты не только себе навредишь, а всем окружающим, в том числе и мне…

– Извини, – выдавил из себя Щупп.

– Ну и хорошо! – сказал примирительным тоном Лаврентий Васильевич. – Вот и хорошо, тогда, как я понял, я готовлю докладную записку про тебя в Москву, на Лубянку, и указываю в докладной про твой метод. Что мне удалось тебя склонить и его попробовать там в столице. Так? А, Миша?

Щупп напрягся. Он должен был выдавить из себя ответ. Но тем самым раскрыть карты, раскрыть тайну своей жизни, своей работы, своей мечты!

Его метод. Странная мечта сделать человека долгожителем. Его метод.

Метод Щуппа состоял в том, чтобы научить людей жить две сотни лет и чтобы для организма это стало нормой! Это вначале казалось абсурдом, навязчивой утопической идеей, над которой смеялись все: специалисты и коллеги Щуппа, пациенты и чиновники, – все, кому не лень. Навязчивый и с первого взгляда совсем наивный метод продления человеческой жизни, а вернее не продления, а настройки организма человека на жизнь более разумную и долгую. Метод, который разработал Михаил Альфредович, был и прост, и в тоже время гениален, как всё простое. Он однажды, ещё будучи студентом медицинского института, вдруг понял, что человек сам себя убивает, чем изнашивает раньше времени свой организм. Он сам, как плохой водитель не следит за автомобилем, так вот и человек не заботится о своих органах и гробит их впустую как-то безрассудно и отчаянно. Щупп понял, что в человеческом организме как в биологической машине заложен гораздо более мощный потенциал работы, нежели то, что человек получает, а вернее выдавливает из себя. И это неправильно! И это просто абсурдно и даже преступно по отношению к себе! Ведь нужно-то, в сущности, не многое. Главное, только не делать то, что противопоказано инструкциям, которые, как думал Щупп, выданы Создателем человеку. Просто нужно разумно эксплуатировать свой организм, и тогда он прослужит гораздо дольше, чем среднестатистические семьдесят-семьдесят пять лет продолжительности жизни. Человек, выполняя некоторые законы и условия, может жить легко и приятно двести, а то и триста лет. Главное, в это поверить и делать то, что завещает Создатель, что говорит Бог!

И Щупп, несмотря на смешки и полное непонимание окружающих и коллег, начал опробовать свой метод. Сначала он применил свои разработки к себе! Стал выполнять свои же рекомендации. И – о чудо! Он, действительно, почувствовал себя сначала лучше, а потом, как ни странно это звучит, ещё и моложе. Он стал ощущать, что его организм как будто включил обратную скорость и начал омолаживаться, восстанавливать те функции, которые исчезали из-за времени и старения клеток. Щупп подробно исследовал каждый свой орган. Он делал анализы, он изучал своё тело, и исследования и данные подтверждали: Щупп как биологическое существо не стареет, а в последнее время Михаил Альфредович заметил по результатам анализов и исследований – его организм молодеет!

И тогда Щупп решился на тайный и незаконный эксперимент. Он набрал себе первую группу долгожителей. Он разыскал добровольцев – пожилых людей, которые готовы были ради того, чтобы стать здоровыми и сильными и вновь почувствовать прилив молодости, выполнять его рекомендации. Такая группа набралась довольно быстро. Всё, кстати, происходило в глубокой тайне, и получилось, что долгожители непосредственно превратились в тайных членов некой секты «долгой жизни». Щупп понимал, что если власти узнают о его деятельности, то ему грозят как минимум трудовые лагеря, как максимум дело дойдет до «особого заключения» и предания Щуппа «на нужды республики». А это было равнозначно высшей мере.

И хотя в республике смертную казнь отменили лет девяносто назад, вместо неё пару десятилетий назад (по просьбам трудящихся) ввели именно понятие: «предание преступника на нужды республики». Это означало, что над человеком могли, после решения «Особого суда», поставить самые чудовищные и фантастические эксперименты и опыты. И это было, по мнению многих, гораздо страшнее банального расстрела.

Но Щупп этого не боялся, более того, элемент секретности и опасности лишь подстёгивал его.

А его пациенты, действительно, сначала начали восстанавливаться и добреть (в лучшем понимании этого слова) прямо на глазах, а затем и долгожданные результаты с восстановлением и омоложением организмов «членов его тайного общества» не заставили себя ждать.

И всё шло хорошо… если бы не этот литерный пациент «098».

Щупп вдруг понял, что именно тайный пациент «ноль девяносто восемь» и есть его главный «враг и соперник» в этой странной и почти фантастической борьбе за человеческое долголетие.