Заклятые любовники - Марина Эльденберт

Мимо нас прошел фонарщик, разбрасывая по парку огоньки. Одного взгляда вниз хватило, чтобы понять, что платью пришел конец. Но весь размах катастрофы удалось оценить, только оказавшись напротив большого, в полный рост, зеркала в холле. Накидка в грязи, из‑под юбок выглядывал почивший смертью храбрых кринолин, перо на шляпке поломалось, в растрепанных волосах торчали сухие травинки и в целом я выглядела так, словно валялась по земле, как это любил делать Арк.

К несчастью, де Мортен выбрал именно этот момент, чтобы появиться в холле. Он выглядел безукоризненно, в белоснежной рубашке и темном сюртуке — видимо, собирался на какой‑то светский прием. Винсент приподнял брови, и под его насмешливым взглядом я почувствовала себя поросенком.

— Ваша псина дурно на вас влияет.

Я сдернула шляпку и критически осмотрела. Один край был погнут, но в целом ничего страшного, починить можно.

— Вы на меня влияете не лучше. Кстати, когда Ваша Светлость соизволит уделить мне немного времени?

Рядом с ним змея пусть медленно, но все же росла. Сейчас она даже до середины предплечья не доставала, но сама суть мешала мне спать спокойно.

— О чем вы хотели… поговорить? — он выделил последнее слово, а я поймала себя на мысли, что пялюсь на его губы, представляю, как он меня целует, сердце заходится в бешеном ритме. Гадина тут же отозвалась пульсацией, и я с силой сдавила запястье.

«Гореть бы тебе синим пламенем, червяк позорный!»

— Почему эта дрянь все еще растет? Вашими стараниями я ни к кому из мужчин не приближаюсь даже чтобы поздороваться. Делаю все, о чем вы меня просите…

— Она будет расти в любом случае.

Я недоверчиво замерла.

— Но вы говорили, что заклятие не позволяет противиться воле… мужа, и что не должно быть измен.

— Еще я говорил, что мы с вами связаны до тех пор, пока оно не будет разрушено. Чтобы свести его действие к минимуму… — Винсент приподнял брови.

Не нужно быть провидицей, чтобы понять, на что он намекает. То есть я конечно догадывалась, что благодаря какому‑то доброжелателю буду сходить от желания к де Мортену с ума, но чтобы близость с ним стала жизненной необходимостью?!

— У вас все?

Я подняла на него растерянный взгляд. Если честно, поговорить я хотела не только об этом. Чудо — послание, прилагающееся к шкатулке, я передала Винсенту сразу, а вот он до сих пор ни словом не обмолвился о том, как идут дела.

— Как продвигается расследование? Могу я чем‑нибудь помочь?

Интерес во взгляде де Мортена тут же сменился легким раздражением.

— Вряд ли, — он кивнул на меня, явно намекая на изодранное платье. — Вас лучше даже из комнаты не выпускать, не говоря уж о чем‑то большем. Когда все закончится, узнаете об этом первой.

Винсент прошел мимо меня, словно я была вешалкой.

Спокойно, Луиза. Это всего лишь игра, а желание столкнуть де Мортена с той самой горки — ну, спишем это на временное помутнение рассудка.

— Ваша Светлость, еще вопрос можно? — получилось даже не язвительно.

Он развернулся, окинув меня нетерпеливым взглядом, словно спрашивая: что еще?

— Почему вы ведете себя, как последняя скотина? — мило поинтересовалась я, но ответа дожидаться не стала. Насладилась сиюминутным замешательством, подхватила перепачканные юбки и гордо потопала к лестнице. Считает, что со мной можно обращаться, как с вещью, ни о чем не рассказывать, спокойно выдернуть из привычной жизни, что место женщины в спальне, а не на сцене? Отлично! Ночью я ему такое представление устрою — мало не покажется!

9

В комнате было тихо и тоскливо, хоть вой. Темные плотно задернутые портьеры, темный балдахин над огромной кроватью с высоким резным изголовьем, темная мебель. Самую чуточку спасало положение светлое постельное белье и кремовая обивка кушетки и в тон ей покрывало со строгим узором. То ли у де Мортена была такая мрачная жизнь, то ли он просто не любил гостей, хотя скорее всего и первое, и второе. Насколько я помню, в прошлом Винсент тоже не жаловал общение, многие и сами его сторонились — из‑за тяжелого взгляда казалось, что он смотрит прямо в душу.

Спальню озарил неяркий свет: я включила газовые светильники — здесь они были повсюду, не каждый может себе такое позволить, как и камины во всех комнатах — пододвинула к комоду стул и устроилась возле зеркала. М — да, придется потрудиться: под глазами залегли темные круги, волосы торчат в разные стороны. Пожалуй, единственный плюс в доме де Мортена — ванная комната. Горячая вода спасет мир — в такой ванной можно нежиться и не думать о том, что через пять минут придется звать служанку с тазиком или выскакивать и насухо вытираться жестким полотенцем, чтобы не замерзнуть еще больше.

Горничная, с которой я столкнулась на этаже, тут же засуетилась, предлагая помочь, но я покачала головой. Что, у меня сил не хватит кран с водой открыть? Хотя от приятной компании не отказалась бы, в этом доме слуги держались подчеркнуто вежливо, всегда были готовы помочь, но никогда просто поболтать. Дома, с миссис Купер, камеристкой и горничной мы могли вместе устроиться в столовой и разговаривать обо всем на свете, но среди знати подобное считалось моветоном. Гилл больше не пытался на меня нападать, но чопорное, сквозь зубы, «леди Луиза» его устами звучало как «бесстыжая девка». Я была не в обиде: такие люди как птицы — чернокрылки — если никому на голову не нагадили, день прошел зря.

Я не стала задергивать шторки, отделяющие ванну от умывальни. Положила под голову полотенце, устроилась поудобнее и созерцала то серебристо — серый кафель и картину с городским пейзажем, то густой снег за окном. Этот, наверное, еще растает, а вот следующий уже может лечь. Хорошо бы! Там и до катка недалеко. Правда, мне скорее всего каток не светит, у меня же прогулочный маршрут всего один в двух направлениях: склеп — мост — парк. Парк — мост — склеп. То есть дом.

Сам собой сложился стишок.

Вы запретили мне работать,

Вы запретили мне гулять,

А завтра буду только с разрешенья

Дышать.

Надо будет записать и отнести ему в кабинет. Или оставить на самом видном месте в гостиной. Я представила на месте узорчатой курительницы в виде дракона де Мортена, прицелилась и запустила в него мочалкой. Он проехался по подставке для раковины и с грохотом свалился на пол. Маленькое хулиганство не помогло: настроение продолжало ухудшаться. Я привыкла быть в центре внимания, привыкла сама за себя отвечать, а теперь что? Сижу в горячей водичке, как изнеженная аристократка, пенные пузыри гоняю.

Утешившись тем, что без ванной не обойтись, я все‑таки позволила себе еще с полчаса праздного безделья, после чего всерьез занялась реализацией коварного плана. Откопала все компоненты для зелий, которыми пользовалась по большим праздникам, они у меня хранились в большом кованом ларце, под замком. Еще бы — Луиза Фоссет не была благородных кровей, поэтому все что я делала, делала под покровом ночи. Как‑то на кухню зашла горничная, водички попить, так я чуть на себя почти готовый крем для улучшения цвета лица не вылила. Вообще‑то я редко прибегаю к магии красоты, но тогда у меня выдалась насыщенная неделя, постоянный грим опять же… Словом, пришлось. С удовольствием занималась бы этим для других — давно мечтала о своем магазинчике, но тут, увы, нужна лицензия, а это светит только аристократам.