Тест для ангелов. Серия «Корни и крылья», книга 2 - Таша Истомахина

Левый Оплетай презрительно хмыкнул.

Мы помолчали, пока я не вернулась в тему:

– «Люкá» ведь общее для вас имя?

– Да.

– Может, тогда поделим ваше имя на две части? Правого назовем Лука, а левого – Касьян.

Мелания не согласилась:

– Сама-то слышишь, как это звучит?

Правый Оплетай закатил глазик, подумал немного и предложил:

– Я согласен.

Левый вздохнул:

– Куда деваться.

Тут Мелания с запинкой в голосе попросила

– Мне как-то нехорошо. Так бывает, когда смотришь на оптическую иллюзию. Голова что-то кружится. Может вы…, ну это – она соединила ладони.

– Конечно. Без проблем. – Ребята вскочили и начали разматывать шарфы и снимать валенки. Нас с соседкой как ветром сдуло. На кухне Мелания выпила стакан воды и призналась мне:

– Твои приятели действуют мне на нервы.

– Люкá милый

– Ага… Надо бы их покормить. Может щи разогреть?

– Это тот капустный суп, что мы ели вчера?

Вопрос был безобидный, но Мелания все равно нахмурилась:

– Между прочим, гретые щи лучше свежих.

Я поспешила уточнить

– Кормить Оплетаев не надо, потому что они не так, как мы устроены.

– Какое облегчение!

Парни надели вязаную кофту, но застегнули её всего на одну верхнюю пуговицу. Клетчатый плед обмотали наподобие юбки, закрепив его на бедрах широким шарфом. Чуть сдвинутым набок беретом слегка прикрыли лысину. Заметив, как поморщилась Мелания при взгляде на этот странный наряд, Люкá объяснил:

– Мы всегда должны быть готовы быстро разделиться

Как по мне, так Половайник был даже симпатичным – безбровым, кареглазым, улыбчивым. Говорил он бойко, в один дух, словно заметал словами. Был достаточно умен и при этом плечист. А уж когда сообщил, что лично видел живого Серафима, то в моих глазах приобрел статус Ангела, приносящего добрую весть.

Известие это прошло по мне дрожью. Задрожало от сердца. Я что-то прошелестела в ответ, когда Люкá не на шутку всполошился цветом моего лица. Непроизвольно вцепившись в руку Мелании, я не отпускала её до тех пор, пока Оплетай не подвел свой рассказ к позавчерашнему дню.

– … три дня и три ночи Серафима считали мертвым, лишь в области его сердца ощущалось немного тепла. Брежатые строили костровище, но он очнулся стараниями Михаэля. Парень пронес в Кромлех склянку с антидотом из внедровицы…

Мелания перебила заказчика:

– Что такое внедровица? Ой-ой, Фаня, больно же!!!

– Это источник целебной воды с Аласхима, месторасположение которого знает только местный зелейщик. На самом деле, найти лекаря и вывезти противоядие через кордоны, было самым сложным в плане спасения Серафима. Когда лекарство доставили в Ландракар, тут пригодилась невидимость Михаэля, к тому времени забившего на карьеру драконоборца. Именно он проник в Кромлех, отпоил Дракона и был при нем всё время заточения.

Неожиданно Люкá погладил меня по голове

– Но это ещё не всё… Крепись! – во время короткой паузы, которую он сделал, моё сердце вовсе перестало биться. – Брежатые подстраховались и на всякий случай покалечили беспамятного Серафима. К сожалению, это не переказные речи, я сам видел, как ему изломали крыло на плацу… Стеша, ты живая?

– Она ещё как живая, – заверила Люкá Мелания – Вцепилась мне в руку – не оторвешь. Ты рассказывай дальше. Я дам знать, если совсем отключится.

Люкá, однако, сбился

– Забыл, о чём это я… Так, антидот – сказал, заточение – сказал, крыло… Вспомнил! Власти не знали о пособничестве Михаэля и полагали, что яд добьет Дракона. Но, опамятовшись, Серафим продолжал прикидываться мертвым до тех пор, пока не смог разнести Кромлех в клочья.

– Ты сам видел, как он освободился?

– Нет, в это время я был на Аласхиме. Но слышал, что от крепости реально камня на камне не осталось.

Дотошная Мелания задала новый вопрос

– Одно не понятно в этой хорошей истории. Кто нашел зелейщика и передал Михаэлю снадобье для Серафима?

– Неважно

– Важно. Получается, ведь, что на «нашей» стороне есть ещё один союзник.

Люкá помялся немного для приличия, но информацию выдал

– Ладно, это был я. Только не вздумайте проболтаться об этом кому-нибудь. Мы, Оплетаи, наемники. У нас нет иной воли, кроме как воли нашего нанимателя. Мы никому не симпатизируем, не помогаем, ни во что не вмешиваемся, если нам этого не приказали. Мы лазутчики, грубая наемная сила, мы – ничья сторона. Узнай кто, что я вмешался в события Ландракара без приказа, по собственной воле, то попаду под трибунал.

Люкá подумал немного, сморщив лобик в одну складочку, и неохотно продолжил:

– В этой истории многие пострадали. Зелейщик в кандалах. Михаэль теперь в Момре. Дракон, говорят, в Обетоне… Что нелепее молва, то ей больше веры.

Тут я заступилась:

– У Серафима намеренье всегда доброе, просто исполненье бывает неудачно.

Конец ознакомительного фрагмента.