Я – доброволец СС. «Берсерк» Гитлера - Эрик Валлен

Мейера бережно положили в один из вездеходов, и колонна с ранеными направилась по разбитой дороге в безопасное место. Оставшиеся солдаты садились в бронетранспортеры уже на ходу.

В ближайшей деревне мы встретили самого командира батальона разведки штурмбаннфюрера Заальбаха и его штаб. Я доложил о раненых, пока их выносили из бронетранспортеров и укладывали на землю. Заметив, что Заальбах подошел поближе к раненым, Мейер предпринял попытку обратить на себя его внимание. Он с трудом отдал честь и, едва выговаривая слова, попытался отрапортовать. Было отчетливо видно, что закаленный в бою командир невероятно тронут тем, что его самый молодой офицер сохранял выдержку даже в таком состоянии, несмотря на ужасную боль.

– Вы выглядите ужасно, – только и смог сказать он.

Потом раненых увезли. Мейер, хоть и был тяжело ранен, разумеется, выжил. Врачи извлекли все металлические осколки, кроме одного небольшого, который навсегда остался в его шее «на память». Однако в роту он уже не вернулся.

Глава 5 Гроссвахтлин

После Фоссберга наш состав изрядно поредел, поэтому во время затишья в боевых действиях нам прислали пополнение из учебных батальонов. В основном это были молодые парни из Гитлерюгенда. Все они прямо пылали энтузиазмом и рвались в бой, поэтому нам приходилось сдерживать их, иначе жертв было бы слишком много. Ветераны обычно встречали новичков довольно прохладно, однако вскоре такое отношение пропадало, поскольку парни стремительно превращались в настоящих мужчин.

Затем последовали небольшие бои и перестрелки, и периодически нам даже удавалось осуществлять контратаки, однако каких-либо реальных успехов достичь не удавалось. А линия фронта тем временем действительно начала смещаться. Русские наступали относительно медленно только потому, что всегда стремились сначала собрать огромное количество артиллерии на участке прорыва, а это требовало времени. Наша же задача сводилась к тому, чтобы задержать врага и помешать ему, нужно было лишь дождаться – чего дождаться? Наша дивизия постоянно отступала. Мы проводили контратаку, возвращались на исходные позиции, а потом снова отступали, оставляя по одной изрядно поредевшей роте удерживать натиск русской армии.

В промежутке между бесконечными боями мы прибыли в Гроссвахтлин, который находится чуть восточнее Штеттина. Некоторые роты провели успешные контратаки и отбили большую территорию, в том числе две важные возвышенности. Нашей роте приказали выдвинуться вперед и удержать русских, чтобы помочь дивизии отступить и оторваться от противника. Меня с моим минометным взводом отправили в тыл на позиции правее этих холмов, тогда как остальные взводы должны были защищать ближайший из них и прилегающий участок местности.

Наша рота минометчиков двинулась туда на бронетранспортерах, прикрытая западным склоном холма. Рядом располагались большая ферма и квадратный амбар, который занимал собой практически весь склон. Солдаты уже выгрузили минометы из машин и установили посреди двора. Мы сделали несколько пристрелочных залпов по приказу командира роты. Он указывал цели по радио, и надо было добиться, чтобы все работало как часы. Боеприпасов было более чем достаточно, и теперь оставалось только ждать, когда большевики пойдут в атаку. Стоит им только попытаться, и мы засыплем минами равнину, низины и дубовые рощи, где они могли собирать войска для наступления.

Однако пока русские стреляли только из минометов, при взрыве мины поднимали высокие черные фонтаны земли. В промежутках между взрывами слышался треск пулеметов и автоматов – вокруг группы ферм и нескольких рощиц на равнине шел упорный бой. На рассвете мы услышали хорошо знакомый звук. По характерному гулу мы поняли, что приближались танки «Иосиф Сталин». Затем огонь артиллерии усилился. Сначала русские стреляли в небольшой участок фронта, но потом их снаряды начали рваться в глубине наших позиций. Солдаты Красной Армии с криками ринулись из окопов к нашей линии обороны, которая была буквально перепахана вражескими снарядами. Ее просто разнесли в клочья.

Теперь настал наш черед! Наш артиллерийский наблюдатель указывал, куда направить минометы, называя кодовые имена заранее пристрелянных целей.

– Плюс 20 на Эрика! – проорал он в микрофон.

– Плюс 20 на Эрика! – повторил я.

Минометные расчеты работали спокойно и слаженно, как на учениях мирного времени.

– Отлично! Минус 30 на Манфреда, пять снарядов!

В наушниках звучал спокойный голос человека, которого совершенно не волновала близкая опасность. Это был один из моих лучших солдат роттенфюрер Краус. С его помощью мы выпускали одну мину за другой, ведя непрерывный огонь. Мы меняли цель, устанавливали прицел, стреляли, вносили поправку, а там уже новая цель. Мины вылетали из ствола с коротким резким звуком. Минометы вместе с пулеметами и автоматами нашей роты вынудили врага отступить, причем со значительными потерями.

Безусловно, противник не мог не заметить мои минометы, которые нанесли ему такой ужасный урон, и вскоре вражеская артиллерия открыла по нам огонь. Снаряды завывали и свистели в воздухе, разрывались с такой силой, что тряслась земля под ногами. Стропила крыши были разнесены в щепки, их куски полетели во двор. Вскоре загорелись деревянные части окружающих строений. Пламя быстро добралось до крыш, и вскоре нас уже окружала ревущая стена огня, которая поднималась все выше в угольно-черное небо. В квадратном внутреннем дворе фермы стало светло как днем. В свете пожарища солдаты походили на призраков. Обливаясь потом и чертыхаясь, они продолжали опускать мины в раскаленные докрасна стволы.

Артиллерийский наблюдатель больше не отзывался, пропав где-то в темноте. Может, его убили, а может, была просто повреждена линия связи. У нас не было времени разбираться. В бронетранспортере оставалась рация, по которой можно было связаться с командиром роты. Он приказал вести непрерывный огонь, периодически меняя точки прицеливания. Но, потеряв связь, мы больше не имели представления о происходящем впереди.

Тем временем вокруг загорелись сено и солома, и над фермой повисло облако густого едкого дыма. Мы едва держались на ногах. С глухим грохотом развалился дом. Одного солдата ранило осколком в руку, другому вырвало кусок мяса из голени. В любой момент ворота фермы могли рухнуть и мы оказались бы в ловушке, словно крысы. Над фермой стояло облако удушливого едкого дыма, от которого у нас слезились глаза, а дышать становилось все тяжелее.

К тому времени мы уже провели несколько часов в настоящем аду, но находиться там еще дольше было просто невозможно. Мы слышали рев танковых моторов, который неотвратимо приближался. Они наверняка нацелили свои орудия на пылающую ферму, из двора которой мы упрямо продолжали вести огонь. Темнота начинала рассеиваться, вот-вот наступит рассвет. Сумеем ли мы тогда прорваться? Выстрелы русских автоматов уже слышались угрожающе близко.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});