Третий глаз - Владимир Фалеев

Передний пассажирский вагон, скрежеща бандажами колес о стальные брусья, стал медленно взбираться по откосам вверх, накатываясь на рельсовые полозья. Но происходящее будто прокручивалось на киноленте и не касалось Даши.

Уже к составу подцепили служебный вагон, уже проводница о чем-то громко кричала вперемешку с хохотом — мужчины подбросили ее на ступеньку и не отпускали, уже к подножке подскочила Гончева, бусы сняла и, зажав их в руке, точно плетку или веревку, самоуверенно размахивала ими, целясь на поручни, до которых ей без посторонней помощи явно не дотянуться; но вот уже, деловито сунув бусы в карман, Виктория Филипповна подпрыгнула, ухватилась за поручень, из тамбура ей услужливо помогли подняться… А Даша все стояла ошеломленная.

…Опять поехали. Мелькал решетчатый березняк, сбегали к воде выложенные камнем откосы моста, трещал встречный мотовоз на разъезде, на соседнем пути, пропуская поезд. Восторженность, с которой выехала на рассвете из города, пропала, остались только мысли о том, что Зот предсказал какой-то холм и объятия Стрелецкого. Как Митрофанов догадался о любви Павла Николаевича к ней? Через свою совесть?

Вскоре вагон снова остановился. Из лесу, что углом подступал к железнодорожной линии, выскочил серым комочком заяц, он прижимал большие уши к спине и прыгал, мчась па перегородившие ему путь рельсы. «Куда же ты скачешь?» — едва успевала следить за ним Даша. А зайчонок уже залетел на соседнее шпальное полотно, запнулся, перекувырнулся и ушибленным клубочком лежал между рельсами. С криками, свистом бежали к нему парни в ватниках, в солдатских гимнастерках.

Опередив других, бородач в матросской тельняшке и в резиновых броднях ухватил зайчишку за уши и за дрыгающиеся ноги и вознес над курчавой головой. Взъерошенный пес запоздало выскочил из лесу, лаял, кружился у ног моряка.

Глава 5

У золотого холма

Судьба моя, несладкая отрада,

Единственный тревожный мой покой,

Но никакой другой мне и не надо,

И нет другой на свете никакой.

Дмитрий Ковалев

Поезд прибывал на станцию Ягодную. Буднично белели за окошками щитовые домики слободки, прилепившиеся к кромке леса; темнели загнанные в тупик между кирпичных груд вагоны. Семен Васильевич помог Даше спуститься с подножки вагона, подхватил ее поклажу — баян и сумку.

— Как же я попаду на Шестаковку? — Даша спешила следом за долговязым Семеном, проваливаясь сапожками в гусеничные выбоины.

Не оглядываясь, Семен объяснял, что до станции Искерской еще километров тридцать, придется добираться автомашиной, там заночует в гостинице, а утром попуткой поедет в тайгу, на мост.

Зот должен был ждать Дашу. Она внимательно всматривалась во все, но нигде его не было. Послеполуденное солнце зависло над захламленной кирпичом и обломками досок автомобильной дорогой. Слабый ветерок перебирал листья березы. Желтый торец свежераспиленного бревна, груды торфа, вывороченные корни деревьев — всюду следы борьбы металла с землей и лесом. Но вот выводок брусчатых двухэтажных домов и щитовых одноэтажек образовал строгую прямую улицу. Предостерегающе позванивали в воздухе комары.

— Где же Зот Михайлович? — с досадой спросила Даша Заварухина. — Он обещал сопровождать меня на мост… Гнали утром, как на пожар, а теперь ночевать в гостинице…

Семен остановился, осмотрелся — вокруг никого; узловатая шея его покраснела, лицо налилось недовольством:

— Кто торопил? Пашки-то остерегайся. Ты командирована не для того, чтобы в гостинице подушки мять…

Кровь ударила Даше в голову.

Семен опять оглянулся по сторонам и заговорил негромко и ядовито: Павел самовольно распорядился строить Шестаковский мост, средства на этот мост незаконно сняты с другого моста — с Сузгунского, обман уже раскрыт, скоро сюда прибудет ревизор из министерства, и Стрелецкого выведут на чистую воду.

— Выходит, и Зот Михайлович, и вы, Семён Васильевич, наперед знаете, что станет со Стрелецким? — Даше хотелось защитить Павла Николаевича от нападок. — Вы завидуете главному инженеру? Сами поджигаете хутора, а потом сваливаете на кого придется…

— Эх ты, забавная пичуга! — Заварухин ссутулился, двинулся в сторону здания с тесовой крышей и белыми деревянными колоннами парадного подъезда, где висела табличка, извещавшая, что тут расположена контора строительно-монтажного поезда. В изгородь уткнулись четыре «газика». На чурбаке в накинутой на плечи курточке сидел Зот. Заметив Дашу, он не встал — посиживал, улыбаясь. Семен обрадовано зашагал к Зоту, пожал ему руку. Когда крепкий и широкоплечий Зот поднялся с чурбака, Заварухин проговорил:

— Вот Даша уверяет, что Стрелецкий найдет какой-то холм песка. — И лицо Семена выразило недовольство, как будто он желал, чтобы Митрофанов отменил находку для Павла Николаевича, а отдал бы эту удачу ему, Заварухину…

Зот ничего не ответил.

— Если ты предвидел аварию на дороге, то почему меня не предупредил? — уставилась Даша на Зота.

— Авария тебе, Дарья Федоровна, ничем не грозила. — Он невинно улыбнулся.

Заварухин легонько оттеснил Дашу плечом:

— Что за холм песка обнаружит Стрелецкий? — Он жадно глядел на безмятежное лицо физинструктора; тот, как всегда, не торопился с ответом.

— Я не бог и не пророк, — наконец сказал он тихо. — Я имею, как и вы, обыденный ум, который получает информацию через наблюдения или с чьих-то слов. Этот слабый обыденный ум делает массу ошибок, он находится в услужении у моих желаний. Захочу поесть — ищу, где бы купить хлеб или найти столовую. Но у меня, как и у вас, имеется тайный аппарат восприятия и переработки информации. Про себя я его называю сверхинтеллектом. Хотя название это может показаться не совсем удачным. Он кодирует все функции организма: сон, пищеварение, кровообращение, деятельность всех органов, он заставляет организм реагировать на гравитацию и гром, на плач ребенка или солнечную радиацию. Сверхинтеллект — это прибор для восприятия всей информации мира. А панинформацию излучают все системы природы: земля и человек, цветок и луна… Обыденный ум не в состоянии постичь процессы в природе, он мало знает о системах. Информация, воспринимаемая обыденным умом, вторична, она пропущена через восприятие других лиц и перекодирована ими для нас, в ней много ложного, она засорена лукавством и хитростями других людей. Лучше пользоваться сверхинтеллектом, то есть первым умом, тогда откроется истина. Это называют провидением. Воспринимая информацию через совесть сверхинтеллектом, я могу перекодировать ее на обыденный язык… Умение воспринять информацию из сверхинтеллекта и перекодировать ее в речь, в зрительные картины, я называю состоянием открытого «третьего глаза», или второго зрения.

— Значит, надо открыть третий глаз? — Семен Васильевич полуоткрыл рот. — Смотреть на все через свою совесть?

— Конечно, — кивнул Зот. — Тогда мы приблизимся к истинному знанию, к непосредственным информационным полям любых систем. Все знают, как петь, но нужны годы, чтобы научиться хорошо петь, поставить голос. Так и с открытием в себе сверхинтеллекта. Тренировка заключается в том, чтобы освободить ум и интуицию от влияния наших страстей, от порывов, настроений, желаний, от искушения и фантазии. Поэтому учиться сосредоточению — значит своими силами изменять самого себя, расширять знания, совершенствовать организм. Мы ведь очень несовершенны…

— А приказанием сверхинтеллекта можно влиять на пищеварение? — спросил Заварухин.

— Конечно, — опять кивнул Зот. — Но это не главное. Всякий может научиться через совесть подключать ум к сверхинтеллекту. Однако если извлекать из этого выгоду, то можно причинить много бед. Все мы — живые организмы, рождаемся и развиваемся по внутренним законам: жизненный код каждого, в свою очередь, обусловлен другими информационными кодами и полями. Меня в детстве дедушка сильно ударил по плечу, а болезнь проявилась только через пятнадцать лет. Ничего не проходит бесследно, все имеет последствия. А если мы получаем информацию о процессах, происходящих в нас или в какой-либо системе, в обществе или в цветке, то эта информация является одновременно информацией о прошлом, текущем и будущем. Информация излучается беспрестанно, она не исчезает. И я учусь вычленять из потока ту информацию, которая относится к конкретным дням прошлого или будущего. Можно увидеть события, которые случатся через минуту, через год или через двадцать лет и даже через столетие… Грядущее в каждом из нас, в каждой минуте, каждом миге нашего существования. По информации, которую излучает, например, Дарья Федоровна, можно с большой точностью предсказать ее личную жизнь, а также спрограммировать социально-демографическое развитие, скажем, города Красногорска…