Выродок. Часть первая - Дмитрий Львович Рузанов

её локтю и стал подниматься, с намерением отойти в сторону.

–Постой, – эльма потянула Одноухого за рукав. – Ты думаешь, я не понимаю, какие неудобства я тебе создаю? Скажу честно, я не выбирала твою кашеварню нарочно. Ну не знала я, что пристань бездействует, клянусь, не знала! А теперь…видимо придётся остаться. Ведь если стараться не мозолить глаза – лучше твоего заведения, даже если захочешь, не найдёшь. Сам подумай, «Сом» стоит в стороне и от него ближе всего к пристани, однако без зазывалы его не отыщешь. Ты даже не вывесил вымпел на гостевом шесте…

–А зачем? – перебил её варщик и махнул рукой. – Тебя вон и безо всяких вымпелов занесло. А увидит его купец заезжий или барн какой надутый, припрутся к зазывальному столбу узнают, что да как.…И заывале затрещин надают, и сюда могут наведаться,…и буду я на старости лет выслушивать, какой хозяин кашеварни пройдоха и лгун. Да, согласен, всякое у меня было: и покражи случались, и живность сводили со двора, но вот обманывать постояльцев…такого никогда…

Касам даже горделиво выпрямил спину, говоря последние слова.

–А зазывалу… что ж ставлю… жаль всё это, – Касам обвёл рукой едовую. – Более двадцати лет кашеварю, с той поры, как вот эта самая тварюга, – он показал на чучело, висевшее на стене, – разбила в щепки нашу плоскодонку. После этого река для меня закрыта, плавать боюсь, представляешь, хоть на лодке, хоть так… гляжу в воду, и мерещится мне эта рыбина, а в пасти у нее – моё ухо…

–Успокойся…я же тебя в реку не тащу, – эльма отхлебнула из кружки, удивлённо прищурила глаза и удовлетворённо хмыкнула.

–Неплохое вино, варщик, – она сделала ещё глоток, – откуда такая роскошь?

Касам надулся:

–Ты что ж считаешь, что если дела у меня плохи, то мне на всё и наплевать? Вино сам делаю, вот с провиантом плоховато, рыбу давненько не ловим, покупать больно не на что, да и стряпуха у меня… – он понизил голос и покрутил в воздухе рукой.

–Ничего, – эльма тоже зашептала, заговорщицки подмигнув Одноухому, и повторила его жест, – я тоже не привереда.

–Великая Рыбина, ты ж голодная у меня,-спохватился Касам,-сейчас…сейчас…эй, кто там на кухне, ужин гостю, да вина ещё кувшин…или как? Угощу тебя от души, ты ж у меня первая постоялица за столько времени…да боюсь, что и последняя…

Весь запал варщика исчез, будто ветром сдуло. Он опять вспомнил про свой долг старшему и уныло посмотрел в опустевшую кружку.

–Наслышана я, – эльма пододвинула Касаму свою,– зазывала дорогой рассказывал кое-что. Да и гостей видела, – усмехнувшись, добавила она.

–Грошик-то, этот да, переживает малой сильно, пообвыкся он тут,…честно говоря, и я к ним с тёткой привык,– Одноухий поднял указательный палец. – Во…спасибо напомнила, мне ж ему сказать надо кое– что… Грошиик! – Касам завопил так, будто кто-то откусывал ему второе ухо. – Он наверху сидит обычно, у знахаря нашего, – объяснил он своё поведение эльме. – Тот его привечает, то подкормит чуток, то безделицу подарит, какую, а я и не против, всё лучше, чем по задворкам вечерами шататься. Тронуть то его тут вряд ли кто додумается – Детинушка потом голову оторвёт – а вот набраться всякой пакости, хотя бы от того же Детинушки, вполне может. Да и тётке его так спокойней…

Пока варщик всё это рассказывал, наверху застучали дробные шаги, и запыхавшийся Грошик буквально скатился по лестнице.

–Ты вот что Грошик, завтра к столбу не ходи,…подождём. Надо и с Рыжеблудом дела порешать, да и новые постояльцы, даже если и появятся…гм, – он смущённо посмотрел на свою соседку.

–Вряд ли пойдут жить под одну крышу со мной,– закончила за него эльма, ничуть не рассердившись на варщика за допущенную бестактность.

–Вот-вот, – смущённо проговорил Касам. – А ты, малой, сходи-ка завтра на реку. Может и наловишь чего, кормить то нам постояльцев надо, их теперь много у нас,– захихикал варщик.

Эльма тоже улыбнулась, а вот Грошик стоял белый как полотно и умоляюще смотрел на хозяина кашеварни.

– Что с тобой? – улыбка моментально сползла с лица гостьи. – Что-то не так?

–Да, – скорее прошептал, чем проговорил Грошик, – грайс… Мне придётся встать очень рано, а он во дворе…как я пройду…?

–Пойдём, – устало вздохнувшая эльма взяла Грошику за руку и повела во двор. Дождь перестал, уже сгущались сумерки, далёкий лягушачий хор надрывался где-то на берегу, и вечерняя речная свежесть чувствовалась в воздухе, заставив Грошика зябко поёжиться.

А вот грайс чувствовал себя превосходно. Жара спала, рыбий хребет оказался очень вкусным (он даже припрятал немного, убедившись, что стоящий рядом мул не покусится на его запасы), а теперь ещё и хозяйка вышла к нему с каким-то маленьким двуногим. Нет, этот нам не нужен, давай того, большого, с ним так весело…

Всё это кот объяснил эльме пофыркиванием, трущейся об хозяйку спиной и катанием по земле у её ног.

–Ну хватит, хватит, – постоялица потрепала грайса по мощному загривку, – опять потом вычёсывать с твоих боков грязные комки. Вот, знакомься – это Грошик, он мой друг и живёт здесь.

Кот внимательно выслушал хозяйку, посмотрел на мальчугана и – Грошик мог поклясться, чем угодно – быстро кивнул. Затем он просто подошёл к оторопевшему зазывале, положил свою тяжёлую голову ему на руку и застыл, явно чего-то ожидая.

–Ну что стоишь? Погладь, – шепот эльмы вывел Грошика из оцепенения, и он осторожно положил другую руку между торчащих ушей грайса. Шерсть зверя была жёсткой, где-то даже колючей, от неё пахло хлевом и мокрым песком, но Грошик самозабвенно гладил её, жалея лишь о том, что никто не видит этого события.

–Да – а, – хрипло протянул Касам, вышедший за ними во двор. – Вот уж друг, так друг,…а меня уважишь? – он протянул руку и вопросительно посмотрел на эльму. Та кивнула, и варщик стал поглаживать кошачий бок. Грайс терпеливо стоял, ожидая, когда это им надоест. Он правильно понял свою хозяйку, они её друзья, но она не сказала «наши». А значит надо держать ухо востро.

Потрепав грайса и оставив его на ночном дежурстве, все вернулись в дом, где Касам с недоумением уставился на пустой стол.

–Не понял, – протянул он неприятным голосом, в котором явственно проскользнули металлические нотки, – это что за…

–Вечер добрый, – из-за перегородки, скрывающей кухню, вышла пожилая женщина, в лице которой угадывалось еле уловимое сходство с Грошиком. – Извини барн Касам, повечерять нечем, Ракушка отказалась готовить для…новой постоялицы. И вообще завтра утром она уходит, если ты не откажешь гостье в постое. Она даже готова заплатить ей…