Лампа паладина - Наталья Николаевна Александрова

церковным ладаном. Да нет, пожалуй, не то…

И тут она вспомнила, что ночью ее ненормальная доченька зажигала эту штуку, которую она принесла вместо вазы авторской работы. Вот уж подарочек так подарочек!

Надо же, мало того что эту дуреху обманули цыгане, так она еще и зажигала эту, с позволения сказать, лампу ночью! Ведь пожар могла устроить, спалила бы всю квартиру!

Господи, привычно подумала Татьяна Михайловна, и за что мне такое наказанье? Ну совершенно никчемушная девица уродилась. Анька хоть замуж вышла…

Однако мысли о старшей дочери тоже не привели Татьяну Михайловну в хорошее настроение. Муж у Ани так себе, ни рыба ни мясо, ни денег с него больших, ни любви особой не получить.

Анна, конечно, матери ничего не рассказывает, только денег то и дело просит вроде как случайно, к слову, но Татьяна Михайловна, как всякая мать, все видит.

А Марьяна, когда услышала, как она зятя критикует, только плечами пожала – мол, оставь их в покое, пускай сами разбираются.

Между делом Татьяна Михайловна орудовала пылесосом, а потом решила отодвинуть диван, чтобы уж окончательно расправиться с пылью. И что вы думаете? В самом дальнем углу валялся сверток из старых газет. Ну так и есть, эта лентяйка и тетеха не выбросила лампу! А ведь обещала, слово давала. Грош цена их словам!

Татьяна Михайловна не стала разворачивать лампу, она положила сверток в старый полиэтиленовый пакет и вышла из дому, всунув ноги в тапочки на резиновом ходу. Открыв дверь аккуратного домика, где стояли баки для мусора, Татьяна Михайловна запихнула пакет с лампой в самый дальний бак и вздохнула свободно.

Нет, правильно говорят: если хочешь, чтобы дело было сделано, – сделай его сам!

Еще выйдя из лифта, Татьяна Михайловна услышала, что за дверью ее квартиры заливается телефонный звонок. С трудом справившись с замками, она пробежала до телефона и успела схватить трубку.

– Алло, я слушаю!

– Это Татьяна Михайловна? – спросил в трубке незнакомый мужской голос.

– Ну да, а что вы хотели? – Татьяна Михайловна была женщиной недоверчивой, какое уж тут доверие, когда столько телефонных мошенников развелось.

– Я говорю с Татьяной Михайловной Соловьяниновой? – голос был сухой и абсолютно безликий, из чего Татьяна Михайловна инстинктивно сделала вывод, что сейчас ей сообщат нечто неприятное. Телефонные мошенники обычно разговаривают голосами приветливыми и сладкими, как малиновый сироп.

– Да-да, я вас слушаю! – ее голос против воли дрогнул.

– Меня попросила позвонить ваша дочь Марианна!

– Что такое? – Татьяна Михайловна ощутила, как ноги ее подламываются в коленях, и опустилась на плитки пола в прихожей. – Что с ней?

– Вы только не волнуйтесь, но она попала в аварию… такси влетело в столб…

– Она… она… – Татьяна Михайловна осознала, что не может выговорить страшное слово.

– Она пострадала, но не так сильно, как другие… она в сознании и просила вам позвонить.

– А вы кто? – в голове Татьяны Михайловны зашевелились подозрительные мысли. Знаем мы эти звонки по телефону, сейчас денег будет просить. – А почему она сама не может позвонить?

– Ее телефон пропал, я звоню со своего, я врач скорой помощи, сейчас мы везем вашу дочь в больницу. Она не может говорить, потому что я сделал ей укол успокоительного, она спит. Так что вы не волнуйтесь, помощь ей оказали…

– В какую больницу ее везете? – закричала Татьяна Михайловна не своим голосом. – Адрес говорите!

– Комаровская больница, это…

– Я знаю, где это, это же очень далеко!

– Уж как положено, везем в дежурную больницу, – сухо ответил доктор и отключился.

Татьяна Михайловна заметалась по квартире, собирая вещи и деньги, ох, паспорт же дочкин еще нужен!

Найдя в ящике стола красную книжицу паспорта, она взглянула на фотографию. Совсем молодое и довольно глупое лицо, глаза смотрят на мир испуганно…

Ох, ну это же ее дочь, плоть от плоти, а она вечно ею недовольна и ругается. Ох, вот и сглазила…

Как только мы с Бастиндой въехали в цивилизацию, в телефоне появился сигнал. И я набрала маму. Однако ее телефон не отвечал, то есть сообщил мне равнодушным голосом, что выключен или находится вне зоны действия сети.

Что такое? Это у меня вечно проблемы с телефоном, он разряжается в самый неподходящий момент, а мама в этом смысле строга, она трепетно следит за своим телефоном и от меня требует того же.

Я набрала номер домашнего телефона, и никто не взял трубку. Слушая долгие гудки, я начала волноваться.

То есть мамы нет дома. Это-то еще ничего, мама – женщина активная, ушла в магазин или еще куда-нибудь, в такую погоду грех дома сидеть, по ее же собственному выражению. Но для чего она мне звонила пять… нет, шесть раз?

– Ты чего ерзаешь? – недовольно спросила Бастинда. – И все по телефону звонишь, хахаль, что ли, бросил?

– Какой еще хахаль? – непритворно рассердилась я. – Вы хоть иногда думаете, что говорите?

Ираида до того удивилась, что чуть не въехала в идущую впереди «газель», чертыхнулась, свернула в первый попавшийся карман и остановилась. Я подумала, что сейчас она меня высадит, да и черт с ней, надоело терпеть ее бесконечное хамство, но она неожиданно спросила вполне человеческим голосом, что у меня случилось. И я ответила, что не могу дозвониться маме и волнуюсь.

– Звони соседям, может, они в курсе!

Однако одни соседи по площадке в отпуске, а другие недавно только купили квартиру, мы с ними толком и познакомиться не успели. Да еще маме эта пара отчего-то не понравилась, так что вряд ли она к ним обратится за помощью. Однако я решила позвонить тете Оле, в надежде, что она что-то знает.

Трубку схватили сразу же, и голос у тети Оли был радостный и оживленный.

– Да, Герочка, нас разъединили, мы не успели договорить!

Когда ситуация разъяснилась, из голоса тети Оли мигом пропали радостные интонации. Она довольно сухо ответила, что с мамой они уже несколько дней не созванивались и что она понятия не имеет, куда она подевалась.

Ираида, увидев мое лицо, сказала, что отвезет меня домой, потому что работы с меня в таком состоянии как с козла молока, а с начальником она сама все уладит.

Надо же, оказывается, она может быть нормальным человеком, когда захочет!

Мы долго ехали из-за пробок, я все время пробовала звонить маме и домой, но никто не отвечал. Я до того разволновалась, что даже забыла толком поблагодарить Ираиду Павловну, выскочила из машины и помчалась наверх, не дожидаясь лифта.

Дверь в квартиру была широко открыта, и сердце мое тотчас ухнуло