Наследник Ярости - Елена Ляпота

– Я предпочитаю верить тебе, сын мой, – сухо ответил Мораш и взмахнул пальцами, указывая Ирвальду на выход, – ступай спать, а то едва держишься на ногах.

Глава 10

Над Горами бушевали молнии. Град сыпался с небес, разбиваясь о твёрдые скалы, и вот уже весь склон был усыпан ледяной крошкой, мерцавшей, словно бисер, при каждом всплеске молний.

Ирвальд не замечал, как бежит время. Час, два, три… он неподвижно сидел верхом на ядокрыле, выставив вперёд острие меча, и терпеливо ждал, когда ящер устанет.

Огромная тварь спряталась среди скал, слившись с ними цветом, как хамелеон…

Гроза началась как нельзя вовремя. Мокрые камни стали скользкими, мешая ящеру уворачиваться от меча владыки.

Ящер был огромен. Толстая кожа, покрытая чешуйками, словно кольчугой, надёжно защищала рептилию от ударов меча. Однако глаза, шея и перепонки между массивными когтистыми пальцами были уязвимы. У ящера был внушительных размеров хвост, увенчанный шипами. Им он обычно сбивал противника с ног и затаптывал насмерть. Но против ядокрыла ящер был слишком неповоротлив.

Юрей камнем обрушивался на ящера и улепётывал прежде, чем тот успевал развернуть хвост для ответного удара. Ядовитые перья скакуна не могли причинить ему вред, пока одно из них не застряло в правом веке рептилии.

Ящер взвыл, ощутив, как глаз сводит судорогой от боли. Яда было недостаточно, чтобы убить, однако голова стала дёргаться и неметь. Ящер с трудом поворачивал шею.

Княжичу удалось отрубить несколько пальцев на передней лапе рептилии. Стон боли заглушил яростный клич владыки, разнесшийся далеко по Горам.

Ирвальд ликовал.

Ещё немного, и тварь полетит вниз со скал прямо в бушующий водоворот Вечности.

Но ящер внезапно замер. Ирвальд поспешил отвести ядокрыла в сторону, опасаясь подвоха. И тут рептилия изменила цвет.

Ирвальд зарычал от досады. Победа была так близка. Если бы не бесовской дождь, застилавший глаза, он успел бы заметить, куда юркнула тварь. Далеко уйти ящер не мог – яд не позволил бы ему так быстро передвигаться. Сохранять цвет стоило огромных усилий. Оставалось лишь ждать, пока тварь совсем вымотается.

Ирвальд занёс меч, готовый вонзить его в глаз ящеру, как только тот откроется. Но ящер крепко держался, несмотря на град, молотивший изо всех сил.

Ирвальд, сцепив зубы, тоже терпел. Ядокрыл распустил перья, выставив остриём вверх, и градины отскакивали от него, словно орешки.

Внезапно раздался звук, похожий на писк. Ирвальд навострил слух – раньше он такого не слышал. Звук приближался и стал походить на плач. Княжич достал из-за пояса кинжал и приготовился метнуть его в приближавшегося врага.

Одна из скал шевельнулась – толстое неповоротливое тело рептилии отделилось от поверхности и скользнуло вниз, прямо к копытам ядокрыла. Кожа ящера стала медленно принимать привычный цвет затхлого болота.

– Пощади, – вымолвил ящер, с трудом шевеля языком.

Ирвальд изумлённо смотрел на почти поверженного врага, молящего о пощаде. В Межгорье это было непринято. Ни щадить, ни требовать милости.

К тому же ящеры почти не разговаривали на языке двуногих существ. Но, видимо, княжич не знал всего до конца.

– С чего вдруг? – грозно спросил Ирвальд.

Плач раздался совсем близко. Владыка слегка повернул голову и сумел разглядеть небольшой комочек, покрытый зелёной чешуёй.

– Твой отпрыск? – спросил он ящера.

– Последний – прошипела рептилия, – пощади…мой род…

Ирвальд понял: ящер и его детёныш были последними в роду. Он и вправду не слышал, чтобы в Межгорье ещё встречались ящеры. Стало быть, убив этих двоих, он навсегда очистит от них Горы. Искушение было велико. Голова ящера стала бы достойным украшением над камином в замке князя, а слава ещё долго не давала бы покоя завистникам.

– Пощади, – упрямо повторял ящер, даже не пытаясь защититься.

– Что мне с того? – спросил княжич.

Рептилия не ответила. Возможно, не знала подходящих слов или не могла их произнести. Она молчала, уставившись на него единственным здоровым глазом. Из раны от отрубленных пальцев по-прежнему сочилась кровь.

Ирвальд знал, что вся долина ждёт голову ящера, изнывая от нетерпения.

– Я подумаю, – внезапно решил Ирвальд, пряча меч в ножны, – возможно, я убью тебя позже.

Княжич сжал коленями бока ядокрыла, и они взмыли высоко в Горы. Юрей сердито клекотал, не понимая, почему хозяин решил остановить битву.

«Пощади» – рабское стенание поверженного, подмявшего под себя свою честь и гордыню. Ящер позволил Ирвальду решать – жить ему или нет, целиком отдавшись на милость княжича. Стало быть, тварь признавала его власть.

И владыка улыбался, опьянённый дивным чувством победы.

***

Ликующий и возбуждённый Ирвальд взбежал по ступенькам замка.

– Отец! – радостно воскликнул он, крепко сжав предплечья Мораша, но, спохватившись, отпустил отца и почтительно шагнул назад.

– Ящеру удалось уйти?

– Увы.

– Но ты, я вижу, опьянён битвой, – с усмешкой заметил Мораш.

– И голоден, как зверь!

Мораш рассмеялся. Ирвальд нечасто поддавался эмоциям, как беспечный юноша. Но именно сейчас он хорошо его понимал. Молодость била ключом, выплескивая наружу мощь владыки. Таким, как Ирвальд, подчинялись Горы.

– За обедом у нас будут гости.

Княжич поморщился. Волна разочарования медленно разрушала песчаную крепость его торжества.

Отрада…

Он и забыл про неё.

Обед прошёл в тишине. Ирвальд молча расправился с целым кроликом, запивая его кислым сидром.

Отрада почти не притронулась к еде. На губах её, подведенных ягодным соком, играла загадочная улыбка.

Волосы девушки были уложены в изящную корону, венчавшую несколько распущенных прядей. Взору княжича открывалась соблазнительная ложбинка между грудей, подчёркнутая алой головкой мака.

Что-то определённо изменилось.

Но Ирвальд всё ещё не мог забыть о том, что она говорила той ночью подруге. Насытившись, он встал из-за стола и вежливо откланялся, сославшись на усталость.

Мораш проводил его слегка недоумевающим взглядом, но не решился что-либо сказать.

Спать совершенно не хотелось. Ирвальд спустился в конюшни и вытер взмыленные бока ядокрыла. Юрею не нравилось, когда к нему прикасался кто-то чужой.

– Славная была битва, – шепнул княжич в самое ухо крылатого скакуна. Юрей демонстративно отвернул голову. Он всё ещё злился. Однако вряд ли его хватит надолго – до ближайшей прогулки в лес за вкусными белками.

Ирвальд похлопал скакуна по крупу и поднялся в хоромы.

На лестнице, ведущей на верхние этажи замка, он столкнулся с Отрадой.

– Я думала, ты уже спишь, – сказала девушка.

Ирвальд понимал, что она врёт. Скорее всего, она давно поджидала его и жаждала поговорить.

– Ты заблудилась? – насмешливо спросил княжич.

– Почему ты так холоден? – девушка нахмурилась и сложила губки в полосочку. Щёки её приобрели лиловый оттенок.

– А ты ожидала пламя?

– Ты ведёшь себя, как деревенский грубиян, – возмутилась Отрада, – у меня складывалось иное впечатление.

– Какое же?

– Я полагала, что ты готов предложить… голову ящера… к моим ногам…

Отрада с трудом подбирала слова, глядя на бесстрастное лицо Ирвальда. Раньше у неё хорошо получалось очаровывать мужчин. Этот же походил на кусок скалы с дыркой в том месте, где должно биться сердце.

– А что готова предложить ты?

– Намного больше, – улыбнулась небесная.

Ирвальд посмотрел на неё сверху вниз, так что Отрада почувствовала себя крохотной добычей, забившейся в угол перед неумолимым хищником.

– Что ты готова мне дать? Может, немного ласки?

Княжич грубо обхватил ладонью затылок девушки и поцеловал её в губы. Второй рукой он приподнял её и прижал к стене, затем запустил свои пальцы под юбки. Отрада сжалась, как струна, и едва сдерживала крик. На лице было написано плохо скрываемое отвращение.

Ирвальд отпустил девушку без сожаления. Губы её были сухими, как пергамент, зубы противно скользкими, а язык мягкий и вялый, как болотный мох.

Она больше не казалась ему красивой.

В гостевой опочивальне княжич рухнул на кровать, заскрипевшую под весом его тела. Во рту стоял привкус крови. Несостоявшаяся невеста прокусила ему язык. Ирвальд не спешил исцеляться, наслаждаясь болью.

Он вдруг вспомнил другие губы, которые так и не удалось поцеловать. Глупец! Он мог бы потребовать хотя бы поцелуя. И не только поцелуя. Ирвальд помнил, как его волосы млели, невзначай дотронувшись до её груди.

Возможно, она тоже была бы холодна… Но почему-то при мысли о её губах по телу разливалось тепло.

Неожиданно владыке стало зябко и неуютно. Повеяло сыростью, пробиравшей даже сквозь одежду. Ирвальд приподнялся на локтях, и только тут заметил, что пол был покрыт цветами, пробивавшимися сквозь щели между камней. Белые дрожащие стебельки ненадолго поднялись, и тут же поникли, распластавшись по полу.