Венгерская рапсодия - Кэй Джейби

Меня чуть не стошнило от облегчения, когда я прошла через арку и увидела, как Янош оживленно разговаривает с мужчинами в строительных жилетах и касках.

Его вид заставил меня улыбнуться. Я не смогла сдержать улыбку, несмотря на то, что невероятно нервничала и не знала, захочет ли он хотя бы заговорить со мной.

Он развернулся вполоборота, словно почувствовав мое присутствие, и встал как вкопанный. Потом наскоро пожал руки собеседникам и поспешил ко мне. Он не выглядел счастливым.

– Какого черта ты здесь делаешь?

– Мне нужно было увидеть тебя.

– Это не то место, где тебе можно гулять одной. Какого черта, Руби. Это плохое место для туриста.

– Я сюда пришла не достопримечательностями любоваться, а чтобы тебя увидеть.

– Хорошо, сейчас ты меня видишь!

– Мне уйти?

Уязвленная, я отвернулась. Он схватил меня за локоть, крепко и с силой рванул в угол внутреннего двора.

– Стой здесь, пока я не закончу переговоры, поняла? Не двигайся.

Он ткнул меня пальцем в грудь, чтобы подчеркнуть важность своих слов, и вернулся к собеседникам.

Итак, вот она я. В углу. Я чувствовала себя в какой-то опасности.

Безусловно, Янош не проявил гостеприимства. Вокруг только кирпичная кладка цвета желтухи и черные пятна в тех местах, где она обвалилась – я осмотрелась и вздохнула. Мне следовало просто вычеркнуть неудачный курортный роман. Я была не из тех, кто крутит романы в поездках.

Мужчины в светящихся жилетах ушли минут через десять. Янош наговорил им вслед каких-то любезностей и повернулся ко мне. Под усами его губы были сейчас одной холодной прямой линией.

– Итак… – сказал он.

– Итак?

– Ты здесь.

– Ты слишком быстро ушел вчера.

– Ты попрощалась, зачем мне было оставаться?

– Я не хотела, чтобы это прозвучало так. Я не этого хотела.

Он стоял, сложив руки, прислонившись к прогнившей дверной раме, оценивая меня голубым взглядом.

– Нет?

– Я не хотела, чтобы ты уходил.

– Ладно, спасибо.

Он улыбнулся, едва заметно пошевелив губами, потом снова нахмурился.

– Но не приходи сюда одна, Руби. Никогда.

– Раз здесь настолько опасно, зачем ты… ты ведь не собираешься открывать бар на этих развалинах?

– Развалинах. Ха. – Он оглядел эти трущобы, эти четыре стены со ржавыми балконами, пустыми оконными рамами, слепо уставившимися во внутренний двор. – Развалины. Я вырос здесь.

– О боже, правда? Извини! То есть я не хотела быть грубой. В отношении твоего прошлого.

– Все это снесут, если я не куплю. Я хочу сохранить это. Я чувствую, что это можно превратить в милое место, ты так не думаешь? Хороший фундамент, хорошие крепкие стены. Только из-за владельцев все тут так плохо, даже крысы, нет чистой воды… Но получится красивая romkocsma! Я вижу это, в своей голове.

– Красивая что? Я думала, ты хотел керт.

– Romkocsma – это бар в разрушенном здании, это сейчас очень модно, даже больше, чем керт.

– Ясно. Что ж, раз так, то это, безусловно, писк моды. Эти развалины всех обойдут.

– Я думаю, что Йожефварош будет следующим, понимаешь? Развить его немного, и он станет местом, куда люди пойдут. Это моя мечта – вложить немного денег в это бедное место, где я вырос.

Меня тронул его сердечный порыв. У него все-таки было сердце. Джоди не все о нем знала. Я хотела узнать его.

– Это достойно, – сказала я, вдруг ощутив недостаток воздуха и слабость в суставах: он был так чертовски великолепен, даже стоя здесь в кирпичной пыли, в потертых джинсах и майке с дыркой на плече. – Ты мог бы стать героем для местной экономики.

– Надеюсь, – сказал он.

Его голос тоже дрогнул. Его глаза, горящие страстью, зажженной мечтами о предстоящем проекте, выражали теперь другой интерес. Он положил руку мне на бедро, сминая мою юбку между большим и указательным пальцами.

– Очень мило, – сказал он. – Раньше я не видел тебя в коротких юбках.

– Спасибо.

Мое сознание помутилось. Все, о чем я могла думать, – это его близость, его тепло, его аромат.

Он сделал шаг ко мне.

– Ты пришла в руины, нарядившись на свидание. Почему? А?

Его ладонь крепко лежала на моем бедре. Напряжение между нами возрастало, посыпались искры.

– Просто… мне нравится хорошо выглядеть.

– Ради меня?

Его рука поднималась к моей талии, скользила по спине, прижимая меня все крепче.

Я дышала им.

– Да, ради тебя. Я пришла сюда ради тебя.

На мгновение показалось, что он ждал от меня какого-то подтверждения, одобрения, но потом сомнения исчезли с его лица, он наклонил голову и прижался своими губами к моим.

Сейчас было не время для вопросов. Мы оба знали ответ, и он был в нашем соединении. Мы целовались в руинах, укрытые от хаоса улицы, крепко прижимаясь друг к другу и защищаясь. Из-за влажности одежда прилипала к телу, делая кожу липкой и скользкой. Янош добрался до края юбки и медленно ее поднимал, его рука скользила по моему бедру.

Поцелуй был неистовым; мы немного прикусывали и посасывали, продолжая тянуться языками все глубже. Он посадил меня на подоконник так, что я опиралась спиной на заколоченный квадрат.

– Я должен обладать тобой, – сказал он, раздвигая мои ноги и становясь между ними.

Он припал к моей шее, прижимаясь к ней носом и покусывая. Он задрал мой топ и обрушился на мою грудь. Мне ничего не оставалось, как принять все это, я подняла взгляд на низкие темные облака, закрывавшие внутренний двор, словно крышка.

– Тогда обладай мной. Я хочу, чтобы ты это сделал.

Он творил такие сладкие и развратные вещи с моими сосками, что я едва могла говорить, но когда у меня все же получалось, он рычал и посасывал мочку моего уха. Я облизывала языком соленую кожу на его шее, ощущая естественное сопротивление его плоти и отказываясь его принимать, словно я умру, если прерву контакт с ним. Он прижался к моей вагине, лаская мои половые губы сквозь тонкие трусики, стоявшие у него на пути.

Но недолго, как только мои соски набухли, казалось, готовые лопнуть от наслаждения, он переключился на клитор, яростно снимая с меня белье. Я стонала от смешанных чувств радости и страха, упиваясь своей уязвимостью, я была рада быть пойманной именно им, и на этот раз никакого побега.

Его тело зажало меня, он провел рукой у меня между ног, убедившись, что мое влагалище абсолютно готово. Его лицо – всего в паре сантиметров от моего. Он посмотрел мне прямо в глаза и сказал:

– Ты очень мокрая.

Это прозвучало как обвинение. Я была виновна, и мне абсолютно негде было укрыться.

Но я нашла идеальный ответ. Слегка подталкивая бедром давившую на него выпуклость, я прошептала:

– У тебя очень твердый.

Он вставил мне два пальца, пока его большой палец занимался моим клитором. Моя голова стала слишком тяжелой для шеи и падала назад. Я обвила ноги вокруг него, отчаянно нуждаясь в нем сейчас.