Лицо врага: Окно первое (СИ) - Ингверь Елена "Пыльц"

Как ни странно, по дороге с нами ничего страшного не случилось. Местные жители, правда, очень подозрительно и тревожно косились на мой меч, которого раньше даже в глаза не видели. Ничего, пусть думают, что я их и в самом деле защищаю. Нет, ну я, конечно, защищаю…

Но только вряд ли я могу.

В доме старосты тоже всё было на вид спокойно. И даже три заученных поисковика, которые я запустила, войдя, дали всё ту же картину: староста, его жена, кошка в дом зашла, нормальная, наглая и рыжая, даже без нечистых кровей. Я, правда, из комнаты её всё равно выгнала, просто на всякий случай.

После я наложила защитный контур, боевой, оповестительный, замкнула на себе. Сложных хитроумных кошмаров выплетать не стала — мне ещё обратно идти, а укреплять покидаемый при отступлении бастион — величайшая глупость.

Вера в первую очередь кинулась проверять взрывника. Но всё с ним было в порядке, четыре банки с розоватой дрянью внутри выглядели великолепно, грязно-жёлтые кости и серые зубы в тряпочке производили самое что ни на есть удручающее впечатление видом последнего обеда перед стипендией большинства моих знакомых, а кожица, если честно, попахивала. Убедившись, что это специфическая радость пока что вполне себе наша, мы закрыли сумку, и вот на ней-то я и повторила свой шедевр, внесся лишь некоторые поправки. Новое плетение представляло собой подобие кокона, обматывающего всю сумку, имело в хозяйках не только меня, но и Веру, и при магическом или физическом прикосновении любого другого человека или не человека должно было схлопнуться в непроницаемый футляр и «привязать» к себе притронувшегося, одновременно причиняя ему невыносимую боль, и оповестить и меня, и Веру.

По правде сказать, я несколько увлеклась, и быстро собравшейся Вере пришлось ждать завершения работы, в ужасе прикидывая масштабы моих заскоков. После Вера взяла сумку, я умудрилась не забыть меч, мы с наглым видом огорошили старосту новостью о переезде и, не дав ничего ни спросить, ни сказать, покинули его гостеприимный дом.

Так странно. Только что рыдала, а теперь мне весело. Что это Вера мне такое дала? Или это нервное?..

На обратном пути я не удержалась и, пока никто не видел, швырнулась пламенным сгустком энергии в одного особенно наглого крысолака, сдуру выскочившего прямо на дорогу. Подумала и левитацией укопала с чьего-то огорода целую охапку редиса, прикрыла невидимостью, жалея, что не взяла с собой какой-нибудь торбы. Гевера Вельгиевна… лучше бы вообще не кормила, а как у меня будет с возможностью выхода на улицу, я не знала. И, подумав об этом, я сплела пустое, не имеющее свойств, магическое плетение в виде сумки и надрала также моркови, яблок, пару груш и гороха. Вера согласилась с таким положением дел и добавила огромный кочан цветной капусты, внаглую срезанной, как только копающаяся в хозяйка куда-то отошла. Хорошо быть магом — можно тырить провиант, не шляясь по огородам, не пачкая рук и даже не заботясь о том, куда бы спрятать. Правда, радость от этого наиприятнейшего факта куда-то улетучилась, когда я заметила под очередным забором совсем маленького облезлого котёнка с алыми отсветами в глазах. Его тоже испепелила — вреда он, может, особого и не причинит, по крайней мере, людям, но кошек тоже жалко, а гуляющий по селу разлагающийся труп, постоянно норовящий кого-то покусать, тоже не вдохновлял на великие свершения. Вот начнут сейчас люди самопроизвольно подниматься… если уже не начали. Вера, тоже, видимо, так подумав, сплела-слепила что-то, отдалённо напоминающее бутыль, и молоко из кринки нашей соседки, столь неосмотрительно оставленное на пару минут на столе в комнате в открытым окном, полилось красивой струйкой в её кривую тару, всецело подчиняясь всемогущей силе телекинеза.

Да… Сколько уже лет мы так не воровали…

Гевера Вельгиевна нам, как ни странно, открыла. Сначала, правда, долго пыхтела, разглядывая нас в щёлочку, но после отодвинула что-то очень большое и громоздкое, предположительно, стол, и отперла дверь. Мы вошли, я захлопнула дверь и машинально треснула каблуком попытавшуюся проскочить под ногами мышь, даже не разглядев, какие у неё были глаза. Судя по общей ободранности, тоже красные… или она просто с той кошкой по дороге столкнулась? Ладно, этого я уже никогда в жизни не узнаю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Чего это у вас? — подозрительно спросила она, оглядев нас с ног до головы. Я даже испугалась, что невидимость на наворованном мне приснилась. Но потом я сообразила, что она имеет в виду две большие дорожные сумки, навешенные на Веру (я отмазалась тем, что при малейшей угрозе должна быть готовой к бою, а лишняя поклажа успеху этого предприятия обычно не способствует). Потом поняла, что причина вопроса мне всё равно неведома, и ответила:

— А что?

— Так чего это подружка твоя сюда припёрлась как будто на поселение?

А, видимо, она забыла. Пришлось повторить:

— Вера с этого момента живёт здесь, и это не обсуждается. В моей комнате, мы не неженки, поместимся.

— Чтоб вас, совсем с ума сошли? А, ты ж говорила… Да чего ж случилось-то?

Вдова моя была удивительной затворницей, так что могла и не знать, да…

Как бы ей так покорректнее это сказать?..

— На самом деле… — уверенно начала Вера, смотря хозяйке прямо в глаза. Но я её прервала:

— Кто-то убил Дарьяна. Мы не знаем, что происходит, но решили, что поживём с Верой вместе, чтобы я могла её защитить, — добавила я.

Гевера Вельгиевна промолчала.

Заперлись. Я телекинетически закрыла ставни, зажгла пять светляков, развесив четыре по углам и один — в центре, заплела периметр комнаты заклинанием Тайны, не дающим никому снаружи услышать изнутри ни звука, встала в угол и пустила свои уже любимые поисковые импульсы, максимально расширив зону поиска. Нечисти вокруг стало в разы больше. Воробьи, вороны, голуби, галки, мыши — как хорошо, что я избавилась от этих тварей, только заселившись — крысы, ежи, один заяц, пара щенков, кошки… И все гибриды. И все вокруг. Из мертвецов на дереве сидела только одна сова, но я догадывалась, что недолго ей осталось грустить в одиночестве.

Вера уже копошилась, раскладывая заработанные нечестным трудом продукты.

— И долго мы собираемся… держать осаду? — спросил Теан, с интересом разглядывая принесённое, а в особенности горох. Я сжалилась и кинула ему пару стручков, и себя тоже не обидела. Вера недовольно скуксилась и спрятала столь желанные нами продукты.

Надо было больше утащить.

— Пока ты не обретёшь магию и не сможешь зигзагами телепортироваться куда-нибудь в населённый пункт, имеющий местного мага. Мы тебе даже накопители дадим и первый телепорт сами создадим.

— Подожди, а разве мы с ним не отправимся? — испуганно-удивлённо спросила Вера.

— Слишком много силы, слишком много времени, слишком большая вероятность ошибки. Я думаю, Теан куда-нибудь доберётся и сообщит о нашем бедственном положении, — пояснила я. — Если прям совсем страшно, то можешь, я думаю, отправиться с ним, но трое — это уже перебор. Так что я лишь очень прошу: помните обо мне.

— Ещё чего, — фыркнула подруга. — Помнить ещё о тебе. С тобой останусь, и не жди ничего другого.

Остаток вечера мы провели как-то, и провели мы его лишь потому, что спать ужасно не хотелось. В смысле, хотелось… но не хотелось. Хотелось, чтобы утро наступило как можно скорее. Но для этого, как известно, нужно лечь пораньше спать… а ложиться спать не хотелось.

Вера сидела за столом и старательно полировала все косточки и зубчики, попутно намазывая их какой-то горько пахнущей мазью, от которой они слегка розовели и начинали матово блестеть. Богатство подруга раскладывала на марлечке, и, если честно, сейчас оно уже выглядело гораздо лучше. И вселяло надежду, что мы перейдём в класс нематериальной нежити чуть позже, чем этим летом.

Осенью, именно. До неё ведь осталось недолго.

Я сидела у окна и рассматривала в щёлочку между ставнями море зелёных огоньков в темноте с вкраплениями красноватых. Число последних росло не быстро, но и не медленно. Ничего себе всё поднялось, конечно… Кто бы сообщил этому товарищу, что подобной мощности колдовство запрещено законом?