Свадебное путешествие (СИ) - Крыжановская Елена Владимировна "Зелена Крыж"

Розанчик съел для храбрости два банана, запил их нектаром. Нерешительно глянул на Гиацинта исподлобья. Глотнул ещё нектара, закашлялся. Джордано внимательно посмотрел на пажа:

— И ты хочешь что-то узнать?

— Я-то хочу, но тогда он с нами вообще разговаривать не будет. Граф, я давно, ещё в Париже хотел тебя спросить…

— Что ж не спросил? В Париже.

Розанчик шмыгнул носом:

— Потому что это така-ая глупость, что говорить страшно. Но ведь вертится в голове… Даже не один год…

— Скажи, раз вертится.

— Знаешь, ты только…

— Знаю, — перебил капитан. — Я не обижусь. Чего ты хочешь?

— Ответь на один вопрос. Ведь в Париже, наверное, и раньше, у тебя же было много дуэлей…

— Да было несколько… тысяч. И что тебя интересует?

— Скажи… только ты не будешь очень ругаться? — замялся Розанчик.

Граф покосился на сидящую рядом Виолу:

— Не буду.

Розанчик глубоко вздохнул и решился:

— Гиацинт, ты когда-нибудь, кого-нибудь убил?

Повисла пауза. Потом Гиацинт сказал, глядя прямо перед собой:

— Не знаю.

— Как, не знаешь? — переспросил Розанчик.

Джордано молча ждал ответа. Гиацинт нервно засмеялся:

— Ребята, это на вас отсутствие луны так действует? Прямо "ночь откровений"…

— Но всё-таки? — настаивал Розанчик.

— Говорю же, не знаю, — тихо повторил Гиацинт. — На дуэли, кажется, нет. Там, в основном, до первой крови, раны не очень серьёзные. А вот в порту… В портовых барах, в разных городах, там по-всякому… Нож у меня всегда с собой. И стрелять приходилось. Может быть, некоторые потом и умирали. Вообще-то, удар у меня, не дай Боже. Ты ведь знаешь…

Розанчик кивнул:

— Я знаю. По крайней мере, со шпагой или кулаком… И другие тоже знали.

Виола шевельнулась:

— В числе "других" был и Нарцисс?

Граф усмехнулся:

— Ну, это из-за тебя. Я ни при чём.

— Виконт Нарцисс? Брат желтой ведьмы, Лютеции?[1] — уточнил Джордано.

Розанчик кивнул. Гиацинт склонил голову и погладил щекой руку Виолы. Она только крепче обняла его.

В дыму над костром кружились события двухмесячной давности. Боже-Боже! Вроде как не с ними всё происходило, а с кем-то другим. И много лет назад…

Бал по случаю дня рождения принцесс; кубок с ядом для Пассифлоры; розовый флакончик, сверкающий в лучах солнца. Заговор Неро` — принца Чёрного Тюльпана, его подруги Лютеции и её брата виконта. Приказ принцессы Скарлет, изгнание принца; весь безумный день на балу мелькнул у них перед глазами.

Джордано растерянно потряс головой:

— Ребята, ведь я познакомился с вами именно в тот день! Что же получается, мы знакомы только два месяца?

— Невероятно! Выходит, так распорядилась судьба, — изрёк Розанчик.

— Судьба… — протянул Гиацинт. — Мы именно в тот вечер выбили, наконец, согласие на наш брак.

Виола улыбнулась Джордано:

— Это ведь ты меня сосватал. Так бы, мамочка до сих пор не согласилась.

— Тут целиком заслуга Пассифлоры, — скромно возразил Джордано. Розанчик размышлял, подперев кулаком щеку:

— Да, в тот день ещё моя дорогая сестрица приехала; мы с тобой ездили в театр…

— Куда-куда? — встрепенулась Виола.

Гиацинт метнул на Розанчика через костер ТАКОЙ взгляд…

— Он хотел сказать "за ядом". Мы там устроили небольшой спектакль…

— Кстати, я до сих пор не знаю, как вам удалось достать отраву! Что за история?

Гиацинт палкой помешал угли костра.

— Как-нибудь потом. На сегодня откровений достаточно.

— Как хочешь, — улыбнулась Виола. Джордано постарался перевести разговор на другое:

— Помните, как у Розанчика была тогда дуэль с Чёрным Тюльпаном?

Паж хмыкнул:

— По-моему, скорее, у нас была. Если это вообще можно назвать дуэлью… Вот когда он, — (жест в сторону Гиацинта) — придумал, как арестовать принца крови, да ещё имевшего дипломатическую неприкосновенность, это был класс!

— Это как раз несложно, — возразил Гиацинт. — Нам просто очень повезло, что жених принцессы Бьянки — испанский гранд, как и Неро`, иначе бы мы проиграли, иностранного дипломата просто никто не смог бы взять под стражу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Розанчик снова погрузился в глубокое раздумье, потом сказал, как бы про себя:

— Чёрный Тюльпан вообще не из тех, кто легко прощает даже незначительные обиды… А тут дело куда серьёзнее.

— Розанчик, ты пессимист, — упрекнул друга Джордано.

— Я реалист! — возразил паж.

Гиацинт уточнил:

— Иногда…

— Эй, ты зря смеёшься! — возмутился Розанчик. — Думаешь, Неро` забыл о нас всех?

— Нет, не думаю. Временами мне кажется, что мы сильно рискуем, покинув пределы Франции.

— Ты серьёзно?

— Вполне. Принц вполне может знать об этом и… ждать, когда мы одни ночью пойдём на прогулку в Бельведер.

Друзьям это не показалось смешным. Джордано тревожно сказал:

— Знаешь, мне было бы спокойнее, не обладай ты своим даром ясновидения.

Гиацинт посмотрел в небо:

— Да всё ты выдумываешь, никакого дара. Просто, я говорю вполне возможные вещи.

— В том-то и дело…

Розанчик сонно хлопал глазами. Гиацинт заметил это:

— Давайте прекратим наш вечер воспоминаний. Давно пора спать — уже почти три часа ночи, и костёр догорел.

Все согласились с предложением. Под крышу в форт решили не идти. Не так уж холодно, а если завернуться в одеяло, вообще, прекрасно.

Мальчишки заснули сразу, может даже на пару секунд раньше, чем окончательно улеглись. Гиацинт, лёжа с открытыми глазами, ждал, чтобы упала хоть одна звезда. Правую согнутую руку он положил под голову, левой обнимал Виолу. Она чувствовала, что муж не спит.

— О чём ты думаешь? — По чуть заметному движению в груди она поняла, что Гиацинт улыбнулся:

— Я думаю, может быть, лучше было поехать в оперу…

Она тихо засмеялась:

— Упустить такую ночь? И ничего не узнать о тебе? Ни за что!

Он снова улыбнулся:

— Спи, моё солнышко. Спи…

.

[1] Лютеция-Анемона Лютичная Ветреница — лютичная ветреница (Anemoneranunculoides) жёлтая.

18. Встреча в квартале Сан Лоренцо

Родители, вернувшись из театра, радовались, что замок не разрушен.

«Нет-нет, здесь всё было абсолютно тихо!» — заверил Гиацинт. Его друзья лукаво переглядывались.

«Конечно, здесь всё было спокойно, нас же не было», — говорили их взгляды.

Желая искупить вину за то, что «бросили бедных деток одних», а сами развлекались в театре, герцог Джорджоне устроил для гостей катание на настоящей венецианской гондоле. Они отоспались до вечера, и снова всю ночь веселились, рассыпая веслом искры по реке Арно, пели народные неаполитанские и венецианские песни (особенно отличалась Маттиола), наслаждались пейзажами, красотой и романтикой южной ночи. А наутро, после завтрака, когда они с Виолой вернулись в свою комнату, Гиаицнт с порога зашвырнул в угол светлый парадный камзол, содрал галстук и растянулся на кровати, подняв руки за голову.

На вопрос жены: "Что случилось?" — граф ответил, что ему надоело быть пай-мальчиком, и летели бы все эти оранжерейные цветочки к чёртовой матери.

— Придворная лихорадка, — поставила диагноз графиня, ни грамма не удивляясь поведению мужа.

Гиацинт криво усмехнулся:

— Похоже… Извини, солнышко. Развлекайся сегодня без меня.

Виола повела плечом и молча подошла к платяному шкафу. Через минуту она вообще скрылась из поля зрения — ушла за ширму переодеваться.

Гиацинт вздохнул и уставился в потолок.

Виола прекрасно знала, что к нему сейчас лучше не обращаться ни с какими вопросами, и не дай Бог, выражать сочувствие. Эти приступы злости на весь мир, которые она называла придворной лихорадкой, случались у Гиацинта и раньше, во время их жизни при дворе. Потому так и назывались.

Элементарная усталость от правил этикета, вечных улыбок, поклонов, пустых бесед, придворного лицемерия и всего прочего, чего Гиацинт терпеть не мог. На него нападала тоска по дальним дорогам и бескрайним горизонтам. В такие дни Розанчик мог в панике метаться по всему дворцу, а принцессы Скарлет и Бьянка сбивались с ног, разыскивая своего дорогого графа Ориенталь. Он исчезал бесследно.