Свадебное путешествие (СИ) - Крыжановская Елена Владимировна "Зелена Крыж"

Ровно без пяти девять, Джордано спустился по верёвке из окна своей комнаты. Почти тотчас же из соседнего окна плавно съехал круглый мешок с фруктами, а следом сам Розанчик соскользнул вниз, в ночной сад. Правда, в девять часов ещё светлые сумерки и на главной аллее горели жёлто-оранжевые фонари, но приключение началось.

Вдвоём с Розанчиком они добрались до площадки наверху лестницы возле Палаццо Питти.

— Их ещё нет, — раздосадовано заметил Джордано.

— Нас нет не "ещё", а "уже", — отозвался из-за соседнего дерева голос Виолы. Две тени появились с разных концов площадки.

Розанчик непроизвольно вздрогнул:

— Вы, ребята, совсем как ночные грабители с большой дороги! Где вы взяли эту одежду?

Граф и графиня были одеты в тёмные брюки клёш, тельняшки, синие куртки. Гиацинт к тому же достал где-то чёрную широкополую шляпу, закрывавшую пол-лица, а Виола повязала шейную косынку как маску, и виднелись только глаза.

— Кошелёк или жизнь?!

— Потрясающе! С вами можно идти грабить ювелирные лавки на Понте Веккио! Только не сегодня, — поспешно добавил Джордано, заметив, как в темноте блеснули глаза у Розанчика.

— Так, где вы взяли одежду?

Гиацинт подёргал борта куртки:

— Это мой выходной костюм. Такие вещи я беру с собой в любую поездку.

— С недавнего времени, я тоже, — поддержала Виола. — А вот вы на кого похожи, господа?

Джордано и Розанчик напялили на себя самую старую потрёпанную одежду, которая нашлась в замке. Но вся она была с облезлым золотым шитьём и порванными венецианскими кружевами. Джордано смущенно улыбнулся:

— Если вы похожи на настоящих разбойников, вернее, на пиратов, то мы — на бродяг-дилетантов, изгнанных из приличной семьи.

Гиацинт со снисходительной усмешкой подтвердил:

— Похожи. Что ж, идёмте штурмовать Бельведер, принцы-нищие…

Взбираясь в сумерках на холм, продираясь сквозь заросли кустов самшита и кизильника в надежде срезать путь, вместо того, чтоб идти по дорожкам, компания наконец вышла к стене форта.

Сложенный из необработанного камня, с зубчатыми стенами высотой метров десять, старинный наблюдательный пост Флоренции выглядел внушительно. Настоящий замок! Искатели приключений прошли ещё немного вдоль стены.

С северной стороны форта обнаружилась лестница. Ее, правда, закрывали ворота, но Джордано извлёк ключ, и ворота с диким скрежещущим визгом открылись, впуская ночных гостей. Поднявшись на смотровую площадку, поросшую мягкой травой, они оставили вещи и принялись собирать ветки для костра.

С одной стороны расстилался ночной город, с другой — южные предместья Флоренции, редкие домики, утопающие в черных сейчас кипарисах. Вскоре на площадке перед фортом с "городской" стороны затрещал костёрчик. Наколов дольки пиццы на прутья, друзья разогрели ужин. Уселись вокруг огня на принесённые одеяла.

Над ними раскинулся шатёр безлунного неба, проколотого в очень многих местах дырочками звёзд. Флоренция светилась огнями. Гиацинт через плечо глянул на город внизу. Где-то там, на другом берегу Арно`, горят огни оперного театра имени Джузеппе Верди. И в нём сейчас идёт эта дурацкая "Травиата". Не будь её — не было бы и этого пикника ночью под звёздами.

Граф снова повернулся к костру. Лица ребят и Виолы казались полупрозрачными в отблесках огня, а глаза горели словно маленькие костры. Как они счастливы! Может, это их первая ночь "на воле". Гиацинт бросил пустой прутик в огонь, вытянулся на одеяле, заложив руки за голову, и смотрел в небо. Через некоторое время, слыша счастливый смех друзей, он сказал, обращаясь к Джордано:

— Граф Георгин, можно я спрошу у вас одну вещь?

— Чего так официально? — весело удивился Джордано, грызя яблоко.

— Потому, что это глупость. Обещай, что не вызовешь меня на дуэль.

— Обещаю.

— Скажи, ты много лет мечтал устроить этот ночной поход?

Джордано немного помолчал. Потом сказал оч-чень вежливо:

— Дорогой граф Ориенталь… А не пошёл бы ты к чёрту со своим ясновидением?

Гиацинт тихо засмеялся:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Так и знал, — он сел, обхватив руками колени.

Джордано сказал, глядя в огонь:

— Ты угадал, я почти семнадцать лет живу здесь рядом, но ни разу не мог сделать то, что хочу: зажечь костёр и посидеть в Бельведере ночью. Смотреть на город и мечтать обо всём на свете. Тебе это кажется глупым?

— Вовсе нет. Рад, что твоё желание исполнилось.

Они снова замолчали. Пекли на огне яблоки, ели их ещё горячими и смотрели на город, казавшийся таким далёким.

Джордано пристально посмотрел на Гиацинта.

— Что? — спросил тот, не оборачиваясь.

— Нет, ну это наглость! — Джордано возмущенно стукнул себя по колену. — Почему ты чувствуешь мой взгляд?

— Потому что ты смотришь. Так что?

— А ты не обидишься?

Граф усмехнулся:

— Начинается… Решил отомстить?

— Вроде того. А ты точно не обидишься?

— Не точно. Смотря, что спросишь.

— Правда, что ты ещё в детстве странствовал с цыганами и бродячими актёрами?

Гиацинт удивлённо поднял бровь:

— Откуда сведения?

— От Фиалки. Она рассказывала мне в Ливорно про твои юные годы.

Граф поднял лицо к небу:

— Послал Бог свояченицу, нечего сказать. Монахиня называется! Она-то откуда знает?

— От Пассифлоры, — ответила Виола. — Я слышала об этом ещё до нашей свадьбы.

— Тогда ясно…

— Ну, это правда? — спросил Розанчик.

— Да, правда, правда.

Джордано склонил голову набок, разглядывая друга:

— Но ты ведь, это… граф, наследник рода и всё такое…

— Ну и что?

— Да ничего, меня это, в общем, не удивляет. Но я хочу спросить, что говорили твои родители? Они всегда разрешали тебе поступать по-своему?

Гиацинт пожал плечами:

— Как сказать. По-разному было.

— И они пытались когда-нибудь тебя удержать?

Он помолчал, глядя на искры, летящие над костром:

— Пытались. Один раз…

— И что? — тихо спросил Джордано.

— Я перестал их спрашивать.

— И что было?

— Ост и Вест-Индия. Я ушёл на одном из кораблей отца. Там служил очень хороший боцман по прозвищу Баобаб…

Виола затаённо улыбнулась:

— И ты был у него юнгой?

— Да, меня приняли в команду. Хотя ругались, конечно, сначала. — Он усмехнулся: — Происхождение моё их не устраивало. И возраст.

— А сколько лет тебе было тогда? — осторожно поинтересовался Джордано. Остальные хранили молчание, но слушали очень внимательно.

Гиацинт медленно, с паузой, ответил:

— Лет сколько? Сначала — семь, потом — девять.

— Как это?

— Когда вернулся, стало девять.

— Два года! А как же дома? Родители? — вместе воскликнули Джордано и Розанчик.

— Ждали. Они знали, где я.

— Твой отец, наверное, о-очень разозлился…

— Нет. Обрадовался, — серьёзно ответил Гиацинт.

Розанчик удивлённо раскрыл рот:

— И… ничего?

Его друг рассмеялся:

— Однажды он уже пробовал "разозлиться", как ты это себе представлял. Если б получилось, я бы не вернулся. А в тот раз мы поговорили как двое мужчин и, видимо, поняли друг друга.

— И что понял ты? — Виола сидела напротив, уткнувшись подбородком в колени. Огонь разделял их.

— Я — что родителей надо беречь… Потом эта мысль не раз оправдывала себя.

Они снова замолчали, думая каждый о своём. Угли костра потрескивали и рассыпали огненные искры. Виола обошла огонь и села рядом с мужем. Обняла его за шею и склонила голову ему на плечо.

— Хочешь спать, солнышко?

— Нет, — ответила она. — Я просто хочу сидеть тут.

— С чего бы это? Вроде, не холодно, темноты ты не боишься, летучих мышей тоже, спать не хочешь… Не понимаю.

— И не поймёшь, — Виола крепче обняла его. Потом нашла брошенную им в траве шляпу, и пристроила, как подушку для себя. — Я просто так… — Жена снова улеглась к нему на плечо.

17.