Другие. Возрождение - Тесс Хаген

друга.

Мне вдруг тоже стало больно. Где-то далеко-далеко внутри. И эта боль расползалась по всему телу и в тени и вне неё. Я словно сосуд заполнялся горечью и отчаянием, ощущая всю тяжесть безнадежности в своих руках.

— Птичка…

Опустившись на колени, я подобрался к ней ближе, доверительно протягивая руку. Она никак не отреагировала, тогда я подполз ещё и со всей возможной осторожностью коснулся кончиков пальцев. По руке тут же пробежала волна тепла, крошечная, но вполне ощутимая. Ада кротко соединила свои пальцы с моими и нерешительно пробралась в ладонь. Я сжал её и подтянул к себе.

— Ден… — со вздохом облегчения Ада почти упала в мои объятия, и я сел, обхватив её ногами, отворачиваясь от Льё.

— Лапушка… Я знаю, как тебе сложно…

Она помотала головой, продолжая крепко сжимать мою ладонь.

— Давай мы снимем метку? Давай я уйду и оставлю тебя вместе с Льё? — эти слова дались мне с великим трудом, грудь разрывалась от боли и я не мог контролировать температуру тела. Оно горело.

— Ты не можешь меня потерять. Нет.

Что происходило с её глазами! Они то становились черными, как уголь, то вспыхивали ярким оранжевым пламенем, а в следующую секунду теряли цвета, словно превращаясь в пепел. Ада смотрела на меня, не отрываясь, и точно так же горела. Невероятная близость, будто мы два огня на концах одного и того же полена, брошенного в костёр. Я растворялся в её глазах, проваливался в омут памяти, сущность рвалась наружу из тени и мне казалось, что Ада обнимает нас своими невероятными крыльями. Частичный выход? Без нашей воли?

Кухню заполнял тёмно-серый туман, поблескивая искрами, пахло костром, а за спиной Ады разливалось тёплое желтоватое сияние. И в этот момент я перестал ощущать Льё, будто бы вырвался из клетки. Мы перестали на мгновение быть одним целым. Я вдохнул полной грудью серый туман и выдохнул. Тело наполнилось блаженным теплом и светом, я так остро ощутил Аду в своих руках, что не смог сдержать дрожи. Она прекратила плакать и провела ладошкой по моему лицу, от чего я взял и улыбнулся. Так по-настоящему, будто впервые.

Ада рассматривала меня, чуть наклонив голову, водила пальчиком по губам и продолжала светиться. Свет от моей груди расходился ярким орелом, сливался с её сиянием и пульсировал. Бесконечные мгновения абсолютного слияния, резонанс сущностей, внутреннего огня. Я — не сущность Льё.

— Ада, — шепнул одними губами, не уверен, что вслух. — Я — твоя сущность.

— Suum cuique, — ответила она, и я снова улыбнулся.

Ада чуть подалась вперёд и коснулась моих губ. Не помню, чтобы мы так целовались до этого. Спокойно и как будто бы не соприкасаясь телесно. Она чуть привстала на коленях, а я обнял её сильнее, чувствуя нежные руки на шее и спине. Всё тело отзывалось лёгкой дрожью и невероятной волной желания быть рядом, ощущать Адочку здесь и сейчас, каждую секунду нашей жизни. Она тоже дрожала, продолжая поцелуй, словно решила выпить меня до дна.

Не в состоянии сопротивляться её напору, я медленно опустился на пол, упершись в него локтями. Ада ловко скользнула руками под футболку, и не знаю, что случилось бы дальше, если бы туман резко не рассеялся, и от ледяной волны мы бы не упали на пол. В глазах потемнело на секунду. Нас вытолкнули из полутени.

Льё.

— Ребята, вы что? — прохрипел он, отползая в сторону. — Чуть не убили…

— Что? — я повернул к нему голову, придержива Аду, чтобы она не упала на ледяной кафель.

— Ты — моя сущность, Ден! Ада чуть не отобрала тебя у меня!

— Я не могла, не хотела, — замотала головой она, утыкаясь мне в плечо.

— Это непроизвольно, Льё. Понимаешь?

— Полутень… Зараза! — ругнулся Льётольв, тяжело поднимаясь. — Как вы это делаете?

— Если бы знать, — шепнул я, наблюдая за нервными метаниями Льё по квартире. Он шатаясь вышел в коридор и с диким грохотом вываливал что-то из стенного шкафа.

— Что с ним? — пробормотала Ада мне на ухо.

— Что-то непонятное, подождём, — я подтянул её ближе и сел, отползая к шкафам, чтобы опереться на них. Усадил Аду к себе спиной, обхватив ногами, и выжидал. — А вообще… Кажется, сущность решила сменить товарища. Я не знаю, почему, но если в тени ещё как-то возможно бороться с желанием быть с тобой, то вне тени оно неконтролируемо. А у нас с Льё, если ты помнишь, лапушка, очень крепкая связь, не у каждой пары экзистенциалист-сущность есть такая. Мы столько раз восстанавливали друг друга, вытаскивали из самых ужасных крайностей, что почти стали единым существом. Вот и…

— Это ужасно, Ден… Вы и чувствуете одинаково, да? Да? — она чуть отстранилась и с тревогой посмотрела на меня.

— Ну… Не всегда. И не совсем одно. Это очень сложно объяснить, птичка, — я не удержался и провел рукой по её чудесному заплаканному лицу. — Но сейчас я понял, что мои чувства к тебе — действительно мои. Понимаешь? Ты понравилась мне сама собой, без помощи Льё, без его эмоций.

— Значит, и ему тоже?

— Кто знает. Надо спрашивать у него. Если ты ещё ничего не поняла после того…

— Не говори об этом. Больно.

В этот момент вернулся Льё с банкой и кистью в руках. Похоже, он собрался рисовать. Во всяком случае стол и стулья с грохотом полетели в сторону, освобождая место у стены. Кажется, была бы его воля, он бы и обои содрал. Всё так же молча Льё открыл банку с краской, опустил туда кисть и лёгким взмахом изобразил на стене изогнутую линию. Чёрно-бурая краска капала на пол, заливала его руки, разлеталась мелкими брызгами по потолку, превращая мою кухню в странное пятнистое помещение. Ада прижалась ко мне, крепко ухватив за ноги, и почти не дышала.

— Он потрясающе рисует, — прошептала она на выдохе, когда напротив нас чётко определялся женский контур невероятного изящества.

— Это же Льё. Что ты хочешь? — шепнул я ей в ответ.

— Я? — она оглянулась на меня и удивленно застыла взглядом на глазах.

— Не отвлекайся, лапушка, смотри… — я осторожно повернул её голову и тоже вернулся к наблюдениям.

Льётольв с небывалым остервенением и даже страстью выводил на стене рисунок, мазок за мазком, не останавливаясь и не обращая внимания на мелкие неприятности в виде пятен под ногами. Он уже весь был испачкан, но упорно работал. И спустя некоторое время я понял, кого он рисовал. Экзистенциалист чёртов.

На стене моей кухни красовались мы трое, пусть ещё и незавершённые. По центру, спиной к наблюдателю, стояла