Развод в Новый год (СИ) - "Amazonka"

— Что вы собираетесь делать? Неужели ее беспомощное состояние для вас повод воспользоваться ситуацией?

На мое горло легли холодные пальцы и чуть надавили. Сама я была буквально вздернута вверх. Воздуха стало катастрофически не хватать, я, слабо трепыхаясь, распахнула глаза. Айсберг был в бешенстве, о чем говорил серебристо-голубой огонь, пылающий в его глазах, на расстоянии пары сантиметров от моего лица.

— Запомни, лиера, ни один из нас, да и вообще ни один мужчина нашей расы, никогда не опустится до того, чтобы принуждать женщину. Тем более не станет, как ты выразилась — пользоваться ситуацией — он говорил тихо, но его голос проникал в каждую мою клеточку ледяной стужей.

Мне стало жутко, словно меня замораживали изнутри.

— Саяр, отпусти девушку — к нам подошел темненький — Ты же видишь, она беспокоиться за свою… э-э-э… А кем вам приходится наша шейла?

Айсберг, которого как, оказалось, зовут Саяром, разжал пальцы, и я осела на ковер. Ну и хватка у мужика — потерла ноющее горло. Тут же была подхвачена под мышки темноволосым и поставлена на ноги. Черт, я такая мелкая по сравнению с ними, что они меня таскают, словно куклу. От своего сравнения поморщилась.

— Сестра она мне — прохрипела я.

Темноволосый окинул меня взглядом, повернулся, посмотрел на Эву, потом прищурившись снова внимательно посмотрел мне в глаза.

— Шай, Саяр, сделайте, что сможете. А я пойду, попробую наладить контакт с. гм…местным населением.

С этими словами, черноволосый подхватил меня на руки и вынес из комнаты. За закрывающейся дверью спальни Эвы остался уже полностью обнаженный Саяр, и раздевающийся. Шай.

Мужчина уверенно двигался по коридору, пока мы не дошли до выбитой входной двери. Хмуро посмотрев на валяющуюся под ногами искореженную дверь, черноволосый тяжко вздохнул, поставил меня на ноги, задвинул себе за спину, и стал делать какие — то движения руками. Любопытство наше все! Выглянув из-за широкой спины, увидела, как какое-то черное облако обволакивает сломанную дверь. Дверь выпрямляется, встает обратно в проем и с тихим щелчком закрывается. Я тихо сползла по стеночке на пол.

— Мамочки. Да что же это?

Это же не может быть магия? Эва верила во все это, но не я. Громила присел рядом на корточки.

— Где мы можем спокойно поговорить? — устало спросил мужчина и поморщился, словно от боли.

Я удивленно на него посмотрела, после окинула взглядом, ища повреждения. Он ранен? Заметив мой взгляд, он качнул головой.

— Я не ранен. Чувствую боль нашей шейлы.

Шейла, шейла. Где-то они уже употребляли это слово. Точно, про Эву они говорили. Ей сейчас больно? Испуганно кинула взгляд на дверь, за которой осталась моя подруга с двумя голыми мужиками. Да я же их поубиваю, сволочей! Засужу по всем статьям! Рванула в ту сторону, но тяжелая рука удержала меня на месте.

— Это не они причиняют ей боль! Успокойся! Нам надо поговорить и я все объясню…

С трудом взяла себя в руки. Не могу ему верить. Но и сопротивляться ему не в силах. Молча кивнула головой в сторону кухни. Мне бы сейчас чего-нибудь покрепче выпить не помешало. От нервного напряжения ноги подкашивались. Наверно именно так себя чувствовали пленные в годы войны. Кое-как доплелась до холодильника, потому что на любые попытки темноволосого амбала мне помочь, я огрызалась и шарахалась в сторону. Достал уже руки распускать! Из холодильника извлекла недопитую бутылку родительского самогона, нарезку овощей и холодец. Мамочка у меня гнала самый крепкий и чистый самогон из всех, что мне доводилось пробовать. Как раз к Новому году она привезла нам с Эвой пару бутылок. Достала две стопки. Посмотрела на громилу, посмотрела на стопки. Убрала одну, достала стакан под виски. Глядя на мои манипуляции, мужчина только приподнял черную бровь, никак не комментируя. Не очень — то и хотелось.

— Мне нужно успокоиться. Это — ткнула пальцем в бутылку — Мне сейчас необходимо. А вы можете пить, можете — не пить.

Разлила золотисто-коричневую жидкость, стакан подвинула громиле. Свою стопку выпила залпом. Горло обожгло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты не сестра ей — спокойно сказал мужчина, наблюдая за моим одиночным пьянством.

Я аж огурцом подавилась.

— А это не вам решать. Я сказала сестра, значит — сестра!

— Но у вас не родственных связей — растерянно пробормотал черноволосый.

— Знаешь, мужик, сейчас время такое. Те, кто с тобой узами крови связан, порой хуже стаи голодных гиен. А вот человек посторонний, которого ты может, и видишь-то в первый раз, протянет руку помощи, вытянет из самой глубокой задницы и ничего за это не попросит. Вот такие люди и становятся настоящими родственниками!

Громила молчал, гипнотизируя меня темно-серыми глазами. Самогон он пить не стал, а я решила еще стопочку пропустить, а то как-то эффект слабый от одной. Сказано — сделано.

— Рассказывайте! — выдохнула я.

Мужчина кивнул, потом прикрыл глаза, словно к чему-то прислушивался. Легкая, почти незаметная улыбка скользнула по его губам, удивительным образом преображая хмурое лицо.

— Эмилия еще слаба, но боли, скорее всего, больше не будет — ответил он на мой молчаливый вопрос.

Я облегченно выдохнула. Напряжение стало отступать. Что бы там не делали эти нудисты, спасибо им от меня сердечное. Хотя Айсберга пну, как только представится случай! Видимо у меня было такое зверское выражение лица, что черненький сперва хмыкнул в кулак, а потом, не удержавшись, расхохотался.

— Милая лиера, никогда не знал, что существуют такие воинственные девушки. Наши — тихие и кроткие. Не сердись на Саяра. Нам сейчас очень тяжело. С чего начнем? С ответов на твои вопросы или с объяснения, что происходит в той комнате?

Откуда он узнал, что я готовлю месть Айсбергу? Вот специально не буду называть его по имени… Кто такая лиера? Кстати, этот тестостероновый образец мужественности, даже не представился…

— Прости, лиера, не до этого было. Лейран Лаэртэ. Лиера — это вежливое обращение к девушке у нашей расы. А тебя как зовут, воинственная?

Матерь божья! Он же самым натуральным образом читает мои мысли. Мужчина подался ко мне и ехидно усмехнувшись, сказал:

— Это одна из моих способностей. Я услышу, наконец, имя той, что готова была бороться за свою сестру даже с превосходящим по силе противником?

— Меня зовут Марина. Но я не очень люблю свое полное имя, а потому Эва зовет меня Рина.

— Эва?

— Эмилия. Так коротко ее называю только я.

— Эва-а-а. — протянул Лейран, и так красиво это звучало из его уст — Действительно это имя красивее звучит.

Согласна. Мне тоже это имя нравилось больше. Я наконец-то успокоилась настолько, что решила рассмотреть своего позднего гостя. Одного из. До этого, только и отметила, что среди них два светленьких и один темненький. Хотя еще знаю, что у Айсберга жуткие, ледяные глаза. Б-р-р-р. От воспоминания даже поежилась. Лейран был красив. Правильные черты лица, черные волосы, чуть вытянутая форма ушей, лукаво изогнутые губы, темно-серые глаза — теплые. В них нет того пронизывающего холода и обжигающе ледяного огня, что прячется во взгляде Айсберга. От Лейрана веяло какой-то первобытной силой, но она не пугала меня. Наверно я действительно поверила, что они нам не причинят вреда.

— Понравилось, то, что видишь? — насмешливо спросил Лейран, и, не дожидаясь ответа, продолжил — Рина, можно задать тебе один вопрос?

— Задавай! — великодушно позволила я, скрестив руки на груди — И да. Понравилось.

— Спасибо за честность — хмыкнул мужчина, а потом серьезно посмотрел на меня — Скажи, как ты собиралась с нами бороться (А ты собиралась! Я же видел!), если сил тебе не хватит справиться даже с одним из нас?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я хмуро взглянула на Лейрана. Интересно, откуда они? Да весь мир знает, кто такие русские! Но, если включить мозги и вспомнить все «чудеса», что они тут творят, явно не из-за границы. Иномирцы или инопланетяне? Да, да! Какой бы противницей фэнтези я не была, но отрицать очевидные вещи мне было не свойственно. А потому, посыпая голову пеплом, должна признать, что вся эта вера моей Эвы во всякие фантастические вещи — реальность. И на пьяный бред я это списать не могла, так как была сейчас до противного трезва. Мой мозг, хоть и сопротивлялся с упорством горного барана, но уже принял как данность — эти трое НЕлюди. Ах, да… Пауза затянулась…