Развод в Новый год (СИ) - "Amazonka"

— Она как там тебе написала? «Не могу дойти»? Значит — пешком — сделала вывод я.

От крыльца клуба только одна аллея шла прямо к нашему дому. Если Эве не отказали мозги, то именно по ней она и должна была двигаться. По ней и побежали. Страх за подругу, которая давно уже стала родной, подгонял. Мы едва пробежали половину парка, как увидели Эву на обочине, в снегу. Она упала возле обледенелой скамейки, наверно поскользнулась и повредила ногу. Алекс грохнулся рядом с ней на колени и стал ощупывать голову. Волосы растрепались, в них набился снег. Вот горе луковое. Лишь бы не заболела.

— Г олова вроде цела. Даже шишки не нащупал — отчитался Алекс — Далеко до вашего дома? Ноги бы осмотреть в тепле.

— Да нет, не далеко. Она почти дошла. На руках понесешь? Или может, прямо сюда скорую вызовем?

— Пока эту скорую дождешься в новогоднюю ночь, околеет не только Эмили, но и мы с тобой за компанию — раздраженно произнес мужчина.

Я согласно кивнула. Он прав. У нас и в будни приезда скорой ждешь часами, а что уж говорить про праздники…

— Пошли. Чем быстрее принесем ее в тепло, тем больше шансов, что она не заболеет. Хорошо хоть выпила в клубе. Алкоголь частично согреет.

Алекс легко, словно пушинку поднял Эву и бережно прижал к себе. На автомате прикоснулся губами к закрытым векам. Я мысленно поставила мужчине жирный плюс в карму. Красивые слова каждый говорить горазд, а вот поступки определяют настоящего мужчину. Через четверть часа мы уже стояли на лестничной площадке у нашей двери. Нервничала, а потому с первого раза попасть в замочную скважину у меня не получилось, уронила ключи.

— Черт!

— Не торопись, Марин, мы же уже почти дома.

Алекс даже не запыхался. Силен мужик. Вторая попытка открыть дверь снова не удалась, так как раздавшиеся с улицы хлопки салюта, заставили меня вздрогнуть и вновь уронить ключи. Третья, контрольная попытка, увенчалась успехом. Мы ввалились в квартиру.

— Спальня Эвы там — махнула рукой направо.

Пока скидывала с себя одежду и сапоги, Алекс уложил Эву на кровать, снял с нее сапоги и стал аккуратно раздевать.

— Так, молодой человек, брысь из спальни незамужней девушки! — я шутливо уперла руки в боки.

— Да ладно, я помогу. Ее же приподнять надо будет.

— А я тебе говорю — брысь! Думаешь Эва мне спасибо скажет, когда узнает кто ее раздевал после приключений?

— А ты не говори — лучезарно улыбнулся мужчина, и я подумала, что у Эвы нет ни малейшего шанса устоять перед его обаянием.

— Марш сначала раздеваться, а потом на кухню ставить чайник — фыркнула я, выставляя Алекса за дверь.

С Эвой мне действительно пришлось повозиться. У меня же нет такой силы, как у Алекса. А подруга хоть и была стройной, но раздеть ее бессознательное тело все равно не просто. После того как Эва оказалась раздета, от слова «совсем», и уложена под теплое одеяло, я, облегченно вздохнув, отправилась на кухню. Алекс чайник нашел и вскипятил, но составить мне компанию отказался. Заглянув в комнату к Эве, и убедившись, что с ней все в порядке, он ушел, пообещав позвонить завтра. Я же, уверенная, что не скоро смогу заснуть после такой встряски, сварила себе кофе и удобно устроилась с кружкой в кресле напротив кровати Эвы. Подруга спала, но как-то беспокойно. На щеках горел румянец, который мне совсем не нравился. Вызвать скорую? Так вроде видимых повреждений я не нашла. Пока раздевала — тщательно осмотрела. А вдруг переохлаждение? Судя по переписке, между ее последим сообщением и тем временем, когда мы ее нашли, прошло чуть более получаса. За окном не такой уж сильный мороз, хотя она была в чулках… Хм… Кстати о чулках… Хорошо, что я не позволила Алексу помогать мне. Меня очень удивили разодранные в клочья чулки и трусики. Бедра Эвы, как и колени покрыты мелкими царапинами, словно она ежа между ног задушить пыталась. Давай, подруга, приходи в себя, а то я просто лопну от распирающих меня вопросов! Кофе приятно согрел озябшие руки. Блаженно прикрыла глаза. И в этот момент Эва дернулась, застонала, ее руки с силой сгребли одеяло и она скорчилась, явно от боли. Я грохнула кружкой об стол, обратив внимание, что кофе расплескался (да бог с ним!), и кинулась к кровати, зажав в руке телефон. Лоб был горячий, стоны стали громче. Видимо у нее какие-то внутренние повреждения. Я торопливо стала набирать номер скорой помощи и в этот момент с грохотом вылетела входная дверь. Шагов я не услышала, но дверь спальни распахнулась, и на пороге возникли трое огромных мужчин, в каких-то странных нарядах, умопомрачительно красивых, злых и с диким желанием убивать в глазах. Я гулко сглотнула и закрыла собой Эву. Господи, зачем я отпустила Алекса? В телефоне, наконец-то, раздался голос оператора скорой помощи. Начав описывать проблему дрожащим голосом, пропустила момент, когда возле меня оказался один из громил. Телефон выскользнул из моих рук и осыпался мелкими кусочками, зажатый в огромной ладони мужчины. Ну и силища!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мы пришли за ней — он кивком указал на Эву.

Да кто они такие? Злость волной поднималась во мне. Я, конечно же, понимала, что не справлюсь даже с одним из них, но и бросить подругу на произвол судьбы не могла. Не зря же говорят — русские не сдаются. Угу. И своих не бросают. А Эва — моя, родная.

— Я ее вам не отдам! — рыкнула я, и отшвырнула одного из них, белобрысого, от кровати.

Ну, как сказать отшвырнула. скорее, от злости и страха умудрилась сдвинуть гору в сторону. Ледяную гору. Потому как от этого…гм… человека, веяло таким холодом, что наш северный полюс нервно курит в сторонке. Мысленно обозвала его Айсбергом. Второй блондинистый красавчик, опершись одним коленом на кровать, водил над Эвой руками, не трогая одеяла и что-то про себя бормотал. Он был сосредоточен, и на его лице скользило неподдельное беспокойство. Что происходит? Он что, врач?

— Он не причинит ей вреда. Никто из нас никогда не причинит ей вреда… — на мои плечи легли тяжелые ладони.

Я даже присела от страха. Мамочка моя, я сейчас одна в доме с тремя амбалами и больной подругой! Медленно обернулась. Тот самый, черноволосый, что сломал мой телефон, спокойно рассматривал меня.

— Вы вообще кто такие? — хрипло выдавила из себя.

Голос дрожал и не слушался. Черноволосый громила шумно выдохнул, провел пятерней по своим длинным, забранным в хвост, волосам, как будто растерялся от вопроса.

— Если честно, то даже не знаю, как вам все объяснить, лиера.

— Словами объясняйтесь, молодой человек, словами! И какого черта вы вышибли нашу дверь? Что, в пещере привыкли жить? Вежливо стучать вас не научили?

Громила сначала опешил, растерянно хлопая своими глазищами, а потом задрал голову вверх и расхохотался. Рядом странно похрюкивал Айсберг, словно пытался сдержаться, чтобы не присоединиться к этому темненькому.

— Великий, Лаатин! Меня так в детстве даже мама не отчитывала! — мужик, утирая слезы рукой, продолжал похихикивать — Шай, как дела у нашей малышки?

Малышки? Я аж чуть не взорвалась от возмущения. Ввалились тут не званные, двери сломали, и уже сразу «малышка»! Да я их в первый раз вижу, уверена, Эва тоже. Я открыла рот, чтобы высказать все, что я о них думаю, но этот гад белобрысый, который Айсберг, молниеносным движением руки, двумя пальцами сжал мне губы. Выдохнуть я не успела, а потому щеки раздулись до неимоверных размеров, и я стала похожа на испуганную рыбу-шар. Холодные серые глаза смотрели на меня с укором. Я сдулась.

— Плохо, Лей. Очень плохо. Перехода она не переживет. Нужна срочная энергетическая подпитка. Когда ваша связь так неожиданно прервалась, ее энергетические каналы, не выдержав такого натиска после. э-э-э. двойного натиска. частично разорвались, где-то схлопнулись. Мне нужно уйму времени, чтобы все исправить. — донесся встревоженный голос второго белобрысого.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

О чем он говорит? Какие каналы? Я растерянно смотрела на Айсберга, а он. Он начал раздеваться! Вот так — молча! Расстегнул свою странную, похожую на фэнтезийные доспехи, кожано-железную сбрую стального цвета, не глядя, кинул ее на кресло, и начал шустро расстегивать белоснежную тонкую рубашку. Я шокировано отвернулась, не зная, что мне делать. А потом с возмущением повернулась обратно. И уткнулась уже в голую грудь, с прорисованными литыми мышцами. Руки Айсберга легли на ремень брюк. Судорожно вдохнув, зажмурилась и выпалила: