Последний игрок судьбы - Андре Олдмен

Они шли, вдыхая пьянящий, напоенный незнакомыми ароматами воздух, под широкими, как зонты великанов, кронами. Заросли папоротников, все еще усеянные ночной росой, высились по обеим сторонам едва различимой тропы. От земли поднимался прозрачный пар, слегка рябивший очертания кустов и деревьев. День был безоблачным, солнечный свет широкими снопами падал сквозь листья. Жужжание, пощелкивание, щебет и клекот тысяч мелких созданий наполняли лес. Иногда среди ветвей мелькала яркая, как кошачий глаз, и огромная, как женская шляпа, бабочка, или перебегал тропу полосатый зверек, поблескивая зелеными бусинами глаз, или, шурша крыльями, пролетала стрекоза… Ничего угрожающего не чувствовалось вокруг, и все же люди ступали настороженно, крепко сжимая в руках оружие.

Потом лес расступился, и они оказались на прогалине, запертой с противоположной стороны огромной желтоватой стеной. Между опушкой леса и стеной лежали десятки поверженных статуй.

Это были изображения воинов в древнем боевом облачении, вырубленные из желтого песчаника. Они глубоко ушли в землю, их мощные каменные тела оплетали ползучие травы, лица, словно глубокие морщины, покрывали трещины, а руки, сжимавшие каменные мечи, у многих лежали отдельно, словно срубленные неведомыми врагами-великанами.

Мрачным величием веяло от этого места. Пираты было попятились, но Амра приказал идти вперед — туда, где в основании стены виднелись какие-то сооружения.

Пройдя между обломками статуй, они вскоре достигли выстланной гранитными плитами площадки локтей двадцати в ширину и около сотни в длину. По обеим ее сторонам высились два каменных истукана, до макушек которых не докинул бы камень и самый резвый из корсаров.

Сделанные из того же песчаника истуканы являли собой изображения двух совершенно одинаковых существ с птичьими головами. Длинный клюв левой статуи был отколот и лежал возле ее ног. Между этими безмолвными древними стражами обнаружилась огромная каменная дверь, почти слившаяся со скалой, проход в недра которой, очевидно, прикрывала. Щель между створками едва виднелась и густо поросла мхом и мелкими кустиками, а на створках, вытертые ветрами и непогодой, виднелись плохо различимые барельефы.

— Кажется, там какие-то буквы, — сказал Амра, закинув голову и разглядывая из-под руки каменный карниз высоко над дверью.

— Да, — кивнул Али, — эта надпись сделана по-стигийски. Она гласит: «Уходи. Эта дверь не для тебя».

— Ты и стигийский знаешь? — подозрительно глянул на него северянин.

— Не всегда я был пиратом, — пожал плечами туранец,

В это время среди корсаров поднялся невнятный ропот.

Отступив назад, они что-то разглядывали на стене, подталкивая друг друга локтями, похохатывая и переругиваясь.

— Похоже на бордель, — сказал один.

— Больше на преисподнюю, — возразил другой, — смотри, это же змеи!

Теперь Амра тоже разглядел высеченные на стене изображения. Как и барельефы на створках, они были почти стерты временем и стихиями, но все же можно было различить огромные фигуры мужчин и женщин, сплетенные в каком-то неистовом оргиастическом танце. Были среди них и животные, и, похоже, боги или демоны, и все эти существа, низшие и высшие, находились в непрестанном и самом причудливом совокуплении друг с другом. Словно чудовищными лианами их изображения были перевиты длинными, извивающимися змеиными телами.

— Уйдем отсюда, — негромко сказал Али.

— Что ж, — сплюнул капитан, — не станем ломиться в закрытую дверь.

Они двинулись вдоль стены, которая вскоре превратилась в обычную скалу — чем дальше, тем все более пологую, так что через несколько сотен шагов она окончательно исчезла, и лес снова окружил путников.

Им встретились еще несколько построек — не такие величественные, но столь же заброшенные, почти скрытые зарослями. Были здесь и остатки каких-то павильонов, и нечто похожее на гробницу из голубого базальта, и просто когда-то гладко отшлифованные, а ныне все в выщербинах и трещинах плиты, глубоко утонувшие в земле.

Остров производил впечатление всеми покинутого и забытого места. О чем Амра и сказал туранцу, предположив, что тот ошибся, и течение занесло их галеру не на остров мелкоголовых ублюдков, а куда-то в другое место.

Али покачал головой. Он собирался что-то ответить, когда раздался свист высланных вперед дозорных, означавший, что те заметили нечто более интересное, чем древние камни.

Рассыпавшись среди кустов, пираты двинулись вперед короткими перебежками и вскоре достигли края поляны, сплошь поросшей душистыми яркими цветами. Поляна сбегала вниз, и в сотне шагов от зарослей виднелся большой квадратный пруд, полный чистой зеленоватой воды и обнесенный оградой из розовых базальтовых плит. На четырех углах водоема высились витые каменные столбы локтей десяти высотой, увенчанные большими полупрозрачными шарами. Но самым удивительным был не этот бассейн и не эти шары из сверкающего на солнце кварца, самое удивительное зрелище было там, в ласковой, пронизанной солнечным светом воде.

Притаившись за кустами, пираты смотрели, не в силах поверить своим глазам. Самые прекрасные женщины, которых им приходилось когда-либо видеть, весело плескались в бассейне, обнаженные и беззащитные. Их гибкие тела блестели под солнцем не хуже кварцевых шаров, но, в отличие от украшений витых колонн, были живыми, теплыми и манящими.

— Капитан, — хрипло прошептал один из головорезов, — нам посылает их Митра! Прикажи, и мы возьмем их, капитан…

— Это ловушка, — сказал Али, — мы все погибнем.

— А если будем сидеть по кустам, то брагоны оставят нам наши шкуры, так, что ли? — огрызнулся Амра.

— Что ты предлагаешь?

— Не гневить Митру. Он создал женщину для определенных целей. И если это засада, я хочу посмотреть на тех, кто ее устроил!

Прикрываясь щитами и держа наготове сабли, отряд вышел из кустов и осторожно двинулся к бассейну.

Их заметили. Десятки прекрасных лиц обернулись в их сторону. Женщины стояли по колено в воде, совершенно не смущаясь своей наготы и не пытаясь убежать.

И это было странно, очень странно.

Амра приказал людям обшарить ближайшие заросли, сам же решил поговорить с туземками. Туранец знал множество языков, и эта задача не казалась такой уж трудной.

Но все вышло по-иному. Обитательницы острова, улыбаясь, вышли им навстречу, но никто из них не произнес ни слова, как ни старался Али. А когда вернулись пираты, не обнаружившие вокруг ничего подозрительного, произошло и вовсе необъяснимое: все женщины опустились на колени и простерли к свирепым морским разбойникам тонкие руки, как бы умоляя немедленно овладеть ими и вкусить всю сладость совместного греха.