Я раб у собственной свободы… (сборник) - Игорь Губерман

от рака в карательных органах.

* * *

Еще настолько близко к смерти

мы не бывали, друг и брат.

Герой-стратег наш глобус вертит,

а сокращенно – Герострат.

* * *

То ли такова их душ игра,

то ли в этом видя к цели средство,

очень любят пыток мастера

с жертвой похотливое кокетство.

* * *

Из гущи кишения мышьего,

из нашего времени тошного

глядится светло и возвышенно

героика хищного прошлого.

* * *

Нет, не скоро праздновать я буду

воли и покоя светлый час;

тлеющий фашизм остался всюду,

где вчера пылающий погас.

* * *

Нет, я не лидер, не трибун,

с толпой взаимно мы прохладны;

те, кто рожден вести табун,

должны быть сами очень стадны.

* * *

Чувствуя нутром, не глядя в лица,

пряча отношение свое,

власть боится тех, кто не боится

и не любит любящих ее.

* * *

Господи, в интимном разговоре

дерзкие прости мои слова:

сладость утопических теорий —

пробуй Ты на авторах сперва.

* * *

Ох, и смутно сегодня в отчизне:

сыро, грязь, темнота, кривотолки;

и вспухают удавами слизни,

и по-лисьи к ним ластятся волки.

* * *

Должно быть, очень плохо я воспитан,

что, грубо нарушая все приличия,

не вижу в русском рабстве неумытом

ни избранности признак, ни величия.

* * *

Я часто вижу, что приятелям

уже не верится, что где-то

есть жизнь, где лгать – не обязательно,

и даже глупо делать это.

* * *

В первый тот субботник, что давно

датой стал во всех календарях,

бережно Ильич носил бревно,

спиленное в первых лагерях.

* * *

Не в том беда, что наглой челяди

доступен жирный ананас,

а в том, что это манит в нелюди

детей, растущих возле нас.

* * *

Для всех у нас отыщется работа,

всегда в России требуются руки,

так насухо мы высушим болота,

что мучиться в пустынях будут внуки.

* * *

Лишь воздуха довольно колыхания,

чтоб тут же ощутить неподалеку

наличие зловонного дыхания,

присущего всевидящему оку.

* * *

Я, друг мой, в рабстве. Не печалься,

но каждый день зависит мой

от гармоничности начальства

с желудком, жопой и женой.

* * *

Есть явное, яркое сходство

у бравых моих командиров:

густой аромат благородства

сочится из ихних мундиров.

* * *

К начальству нет во мне симпатий,

но я ценю в нем беспристрастно

талант утробных восприятий

всего, что живостью опасно.

* * *

Можно в чем угодно убедить

целую страну наверняка,

если дух и разум повредить

с помощью печатного станка.

* * *

Смотрю, что творят печенеги,

и думаю: счастье для нации,

что русской культуры побеги

отчасти растут в эмиграции.

* * *

Висит от юга волосатого

до лысой тундры ледяной

тень незабвенного усатого

над заколдованной страной.

* * *

Кошмарней лютых чужеземцев

прошлись по русскому двору

убийцы с душами младенцев

и страстью к свету и добру.

* * *

Если в мизерном составе

чувство чести и стыда

влить вождям, то страх представить

их мучения тогда.

* * *

Теперь любая революция

легко прогнозу поддается:

где жгут Шекспира и Конфуция,

надежда срамом обернется.

* * *

Себя зачислить в Стены Плача

должна Кремлевская стена:

судьбы российской неудача —

на ней евреев имена.

* * *

Где вся держава – вор на воре,

и ворон ворону не враг,

мечта о Боге-прокуроре

уныло пялится во мрак.

* * *

Египет зарыдал бы, аплодируя,

увидев, что выделывает скиф:

мы создали, вождя мумифицируя,

одновременно мумию и миф.

* * *

Развивается мир по спирали,

круг за кругом идут чередой,

мы сегодня по части морали —

над закатной монгольской ордой.

* * *

Добро и справедливость. Вновь и вновь

за царство этой призрачной четы

готовы проливать чужую кровь

романтики обосранной мечты.

Сколь пылки разговоры о Голгофе

за рюмкой коньяка и чашкой кофе

* * *

У писателей ушки в мерлушке

и остатки еды на бровях,

возле дуба им строят кормушки,

чтоб не вздумали рыться в корнях.

* * *

Он был заядлый либерал,

полемизировал с режимом

и щедро женщин оделял

своим заветным содержимым.

* * *

Устав от книг, люблю забиться

в дым либерального салона,

где вольнодумные девицы

сидят, раскрывши рты и лона.

* * *

Мыслителей шуршащая компания

опаслива, как бьющиеся яйца;

преследованья сладостная мания

от мании величия питается.

* * *

Горжусь, что в мировом переполохе,

в метаниях от буйности к тоске —

сознание свихнувшейся эпохи

безумствует на русском языке.

* * *

Мы все кишим в одной лохани,

хандру меняя на экстаз;

плывет по морю сытой пьяни

дырявый циниковый таз.

* * *

Не славой, не скандалом, не грехом,

тем более не устной канителью —

поэты поверяются стихом,

как бабы проверяются постелью.

* * *

Весь немалый свой досуг

до поры, пока не сели,

мы подпиливали сук,

на котором мы висели.

* * *

Застольные люблю я разговоры,

которыми от рабства мы богаты:

о веке нашем – все мы прокуроры,

о блядстве нашем – все мы адвокаты.

* * *

Кишит певцов столпотворение,

цедя из кассы благодать;

когда продажно вдохновение,

то сложно рукопись продать.

* * *

Такая жгла его тоска

и так томился он,

что даже ветры испускал

печальные, как стон.

* * *

Дай, Боже, мне столько годов

(а больше не надо и дня),

во сколько приличных домов

вторично не звали меня.

* * *

Вон либерал во все копыта

летит к амбару за пайком;

кто ест из общего корыта,

не должен срать в него тайком.

* * *

В любом и всяческом творце

заметно с первого же взгляда,

что в каждом творческом лице

есть доля творческого зада.

* * *

Уже беззубы мы и лысы,

в суставах боль и дряблы члены,

а сердцем все еще – Парисы,

а нравом все еще – Елены.

* * *

Таланту ни к чему чины и пост,

его интересуют соль и суть,

а те, кто не хватает с неба звезд,

стараются навешать их на грудь.

* * *

Души незаменимое меню,

махровые цветы высоких сказок

нещадно угрызает на корню

червяк материальных неувязок.

* * *

Обсуживая лифчиков размеры,

а также мировые небосклоны,

пируют уцененные Венеры

и траченные молью Аполлоны.

* * *

Сегодня приторно и пресно

в любом банановом раю,

и лишь в России интересно,

поскольку бездны на краю.

* * *

От прочих отличает наше братство

отзывчивость на мысль, а не кулак,

и книжное трухлявое богатство,

и смутной неприкаянности знак.

* * *

Очень многие дяди и тети

по незрелости вкуса и слуха

очень склонны томление плоти

принимать за явление духа.

* * *

Пей, либерал, гуляй, жуир,

бранись, эстет, снобистским матом,

не нынче-завтра конвоир

возникнет сзади с автоматом.

* * *

В себя вовнутрь эпохи соль

впитав и чувствуя сквозь стены,

поэт – не врач, он только боль,

струна, и нерв, и прут антенны.

* * *

Российские умы – в монастырях

занятий безопасных и нейтральных,

а на презренных ими пустырях —

кишение гиен и птиц нахальных.

* * *

Боюсь, что наших сложных душ структура —

всего лишь огородная культура;

не зря же от ученых урожая

прекрасно добивались, их сажая.

* * *

Люблю я ужин либеральный,

духовен плотский аппетит,

и громко чей-нибудь нахальный

светильник разума коптит.

* * *

Много раз, будто кашу намасливал,

книги мыслями я начинял,

а цитаты из умерших классиков

по невежеству сам сочинял.

* * *

Я чтенью – жизнь отдал. Душа в огне,

глаза слепит сочувственная влага.

И в жизни пригодилось это мне,

как в тундре – туалетная бумага.

* * *

Друзья мои живость утратили,

угрюмыми ходят и лысыми,

хоть климат наш так замечателен,

что мыши становятся крысами.

* * *

Будь сам собой. Смешны и жалки

потуги выдуманным быть;

ничуть не стыдно – петь фиалки

и зад от курицы любить.

* * *

Жаль сына – очень мы похожи,

один огонь играет в нас,

а преуспеть сегодня может

лишь тот, кто вовремя погас.

* * *

Дымится перо, обжигая десницу,

когда безоглядно, отважно и всласть

российский писатель клеймит заграницу

за все, что хотел бы в России проклясть.

* * *

Невыразимой полон грации

и чист, как детская слеза,