Миссия Эскарины Ставо (СИ) - Ахметова Елена

Кроме того, внимание Сергея, несомненно, привлек и тот факт, что сидели мы в коридоре. Моя ячейка просто не могла вместить всех желающих понаблюдать за мастером и леди, решившей научиться делать статуэтки из пластика.

Вид у Сергея был как у разящего ангела господня, случайно обнаружившего, что в храме его проводится разгульный ведьминский шабаш. Я почувствовала себя крайне неловко, но прятать стеку за спину не стала. Как и незаконченную фигурку, несмотря на то, что она была главной темой для сегодняшних острот.

Верстак смущенно кашлянул.

- Капитан… а мы тут… а мы тут, знаете…

Кто-то сбоку еле слышно прошептал фразу на русском, явно кого-то пародируя. Этого хватило, чтобы команда, позабыв о нависшей над ней угрозе капитанского гнева, дружно покатилась. Сергей с заметным усилием сжал губы, давя рвущийся наружу хохот — а я почему-то почувствовала себя так, словно у меня отобрали что-то очень важное.

- Добрый вечер, господин Родионов, — поздоровалась я. Команда тотчас затихла. За прошедшие часы они привыкли слышать от меня совершенно другой тон, отнюдь не такой ледяной и приторно-вежливый, и сейчас не могли поверить в метаморфозу. — Я позволила себе попросить господина Верстака обучить меня резьбе, раз уж у меня внезапно образовалось столько свободного времени. Надеюсь, это не проблема?

- Проблема, — возразил Сергей. — Но не ваша.

Я позволила себе нахмуриться и поднялась на ноги. Команда с шорохом и кряхтением последовала моему примеру.

- Прошу прощения, мне не хотелось бы стать причиной неприятностей для господина Верстака, — произнесла я. — Он не соглашался, но я настаивала, так что если он отнесся к какому-либо из ваших распоряжений с некоторой невнимательностью, то вина целиком и полностью лежит на моих плечах.

Кабан — тот самый пират, что принес мне обед и, в конечном счете, уговорил Верстака прийти ко мне с пластиком и стекой, — недоверчиво покосился в мою сторону, но я незаметно покачала ладонью, и он промолчал.

Сергей тоже не спешил с ответом. А вот Верстак, похоже, не собирался прятаться за моей спиной, и зловещее молчание начальства расценил как сигнал к действию.

- Капитан, леди три недели провела в одиночестве, — напомнил он, встав рядом со мной. — Снова запирать ее — не по-человечески как-то.

Сергей перевел взгляд на него, и я выдохнула, внезапно осознав, что повышенное внимание капитана иллюзорным грузом давило на плечи.

- Опилки — собрать и в утилизатор, — коротко сказал он, наконец. — Еще раз поймаю за резьбой в коридоре — неделю будешь полы драить.

Верстак угрюмо кивнул. Команда как-то незаметно, постепенно обступала меня полукругом — словно собиралась прикрыть в случае внезапной атаки. Сергей обвел их взглядом и, не меняя тона, произнес:

- Со всеми поделками — в мастерскую. — Он помолчал. Команда взирала на него с недоверием, не спеша менять позиции, и капитан, широко ухмыльнувшись, добавил: — Карлсон.

И, пока я стояла, оглушенная нервным смехом со всех сторон, развернулся и неторопливо удалился. А когда я спохватилась, что его присутствие на импровизированном мастер-классе было бы более чем выгодно для моих разведывательных целей, и подалась было следом, на плечо мне легла натруженная ладонь Верстака.

- Не трогайте его пока, миледи. Пусть остынет немного. Он так-то добрый малый, просто… вечно себе на уме.

Последнее прозвучало почему-то не с досадой, а с каким-то странным уважением и затаенной гордостью. Я осталась стоять в коридоре, не в силах справиться с подозрительным ощущением, будто Сергей знал, что я попытаюсь расположить к себе команду — и милостиво позволил это сделать.

Что ж, даже если так, глупо упускать шанс, решила я. И приняла самое деятельное участие в уборке.

Слово капитана имело пугающий вес: новая кличка прилипла к Верстаку сразу и намертво. Но он, кажется, вовсе не протестовал — а на мой вопрос только хмыкнул и заявил, что называться мужчиной в самом расцвете сил гораздо приятнее, чем рабочим столом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А к ночи, когда я все-таки сумела довести свою статуэтку до ума, тема новой клички уже никого не волновала. Вся команда упражнялась в остроумии, путая языки; но стоило кому-то перейти грань, как против него ополчались свои же. Я стоически терпела и юмор, и неуклюжие, но милые попытки защитить честь леди.

Статуэтка лежала на верстаке в мастерской. Грубоватая работа, в которой ясно просматривалась неопытность скульптора, — в неровных следах от стеки, в странноватой анатомии и в корне неверной композиции. Статуэтка даже стоять не могла — падала из-за неправильно подобранного центра тяжести и точек опоры; но взгляды приковывала не хуже меня самой.

Я могла сколько угодно утверждать, что это вышло случайно. По большому счету, астеры и так понимали, что человек, впервые взявший в руки стеку, не сможет сразу передать в своем творении все, что собирался. Что получится, решать будет не столько скульптор, сколько случай.

От этого всем было только веселее.

В чертах неумело вытесанного лица, в очертаниях фигуры, даже том, какую позу я пыталась изобразить, — во всем просматривалось необъяснимое, но вполне очевидное сходство с Сергеем. С момента, когда я отложила статуэтку, начался обратный отсчет до того момента, как истосковавшаяся по развлечениям команда донесет об этом самому капитану — просто чтобы посмотреть, как он отреагирует. Поскольку мне и самой было интересно, времени на оправдания я не тратила. И без того было ясно, что никакие уговоры сохранить мой первый опус в секрете не помогут.

А Сергей ухитрился испортить всем веселье, не сказав ни слова.

Он просто не пришел.

Даже общепризнанный парламентер Кабан, посланный за главным действующим лицом, вернулся ни с чем. Капитан оказался занят — и вот это известие заставило мою сегодняшнюю компанию вспомнить, что развлечения развлечениями, а работу вообще-то никто не отменял.

- Что, снова третий шлюз? — неуверенно уточнил новоиспеченный Карлсон и начал выбираться из-за верстака, еще даже не услышав ответ.

- Не, Моранг, — отозвался Кабан.

Имя моего бывшего жениха он произнес со странной для пирата брезгливостью и затаенным страхом, и этого хватило, чтобы все эти люди, беседовавшие и смеявшиеся со мной все последние часы, радовавшиеся моим успехам, словно я была их родной дочерью, — мигом вспомнили, кто я и зачем я здесь.

- Он здесь? — напряженно уточнила я, загривком ощутив, как растет пустое пространство вокруг меня.

- Не, — повторил Кабан. — Капитан с ним переговоры ведет.

Я оказалась на ногах раньше, чем Карлсон.

- Я хотела бы присутствовать.

Но они только отводили взгляды. С таким трудом налаженный контакт оборвался, как ниточка паутинки. Астеры вспомнили об отложенных делах, и я была вынуждена вернуться в свою каюту.

Дверь услужливо прикрыли за моей спиной. Герметизировать и запирать не стали: куда мне бежать с астероида?

Я села на койку, выровняла дыхание и прикрыла глаза.

Видеонаблюдение. Помнить о видеонаблюдении. Сергей уже продемонстрировал, что оно может превратиться в мощное оружие по завоеванию если не сердец, то, по крайней мере, голосов на всеобщем собрании. Если так уж хочется рвать и метать, этим можно заняться мысленно. Если кто-то сейчас вспомнит о камерах, он должен увидеть леди.

Когда внутри леди извергается вулкан, снаружи наступает ледниковый период.

Особенно если в рукаве у леди спрятана тонкая самодельная стека.

Если верить наручным часам, время близилось к условным четырем часам утра. Если верить внутренним ощущениям, прошла вечность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Охранник все-таки задремал, обманутый тишиной в ячейке. Коридор был пуст. Я вышла, одернула комбинезон и спокойным шагом направилась к ремонтному доку, не забывая осматриваться.

Большая часть личных ячеек была занята. Одна из дверей оказалась приоткрыта, и я старательно обошла узкую полоску света, прислушиваясь; но из каюты доносился только приглушенный храп.