Последний Магистр - Анна Клименко

– Ильв! Тебе плохо? – маленькие руки Золюшки обхватили его за пояс, – пойдем, пойдем, с дороги! Ильв, пожалуйста, не умирай… Ну, скажи что-нибудь!

Дэйлор осторожно, боясь лишний раз пошевелиться, сел на подмерзшую землю и откинулся на корявый ствол большого дуба. Золюшка торопливо расшнуровывал ему ворот.

– Воды дать? Ильв, не молчи! Ну что с тобой?!! – в голосе мальчика уже захлюпали слезы.

– Все… хорошо… – Ильверс через силу улыбнулся, ломая голову над тем, а что же, собственно, с ним происходит. Ведь он был еще молод, и у него никогда ничего не болело, исключая исполосованную надсмотрщиками спину. Золюшка сел рядом, растерянно глядя на дэйлор.

– Ильв… Не умирай, пожалуйста. Не надо…

– Я не собираюсь помирать, – выдохнул дэйлор, – давай немного передохнем, да пойдем дальше.

И закрыл глаза. Творилось нечто странное, и следовало бы узнать, что именно…

Между тем боль помаленьку отпустила, сердце забилось ровно, как всегда. Ильверс вдохнул – раз, другой…

«Все дело в этой силе, в том, что она – не для меня», – подумал он, – «а, может быть, что-то творится в этих землях, отчего сила плещется и захлестывает?»

Раскрыв свое восприятие мага, Ильверс взглянул на липкие черные нити, опутавшие белокаменный город. Ох, сколько же там мерзости, сколько несправедливости, в этом людском улье… А там? Что – там, в сердцевине, чуть ниже фундамента?.. Стены расплылись, стали прозрачными, и дэйлор увидел…

Сердце города. Оно было черным. Блестящим, как глазурь. Как огромный кусок отполированного черного обсидиана, с его бесконечной прозрачностью в недосягаемой глубине. А над ним возвышалась башня, возведенная до того, как в эти земли пришли люди. Ильверс вяло удивился – тому, что у белого города – отнюдь не светлая сердцевина. И как это он сразу не заметил ее, черную иглу, впившуюся в небо? Столь древнюю, исполненную таинственного величия, столько декад ожидавшую, пока придет тот, кто был предсказан… В душе проснулось смутное, необъяснимое желание коснуться старых черных камней, ощутить на пальцах холод давно ушедших столетий. Сердце опять затрепетало в груди, полнясь сладкой болью…

«Да что это со мной?» – он в недоумении заморгал, пытаясь отогнать навязчивое видение, – «черная башня… черный город внутри другого города… а ведь это любопытно».

Он хотел коснуться свернутой в кокон Силы, но передумал. Всему свое время, и неизвестно, чем все это закончится… Надо сперва определиться с Золюшкой.

Но мысль, пришедшая извне, уже не торопилась покидать дэйлор. И он невольно начал прикидывать – а хватит ли столь внушительного сгустка Силы, чтобы уничтожить тех, кто был повинен в смерти двух никому не нужных рабов? И нельзя ли пустить эти запасы Силы на особенно убийственное заклятье, которому не сможет противостоять даже Великий Магистр Дэйлорона, котором Ильверсу доводилось только слышать?..

– На, вот, водички, – шепнул ему на ухо малыш, – тебе уже лучше?

– Да.

Ильверс послушно отхлебнул холодной, с железным привкусом, воды из фляги. Поморгал на перламутровое небо, затем перевел взгляд на встревоженную мордашку Золия.

– Как мы найдем твою тетку? Мама никогда не говорила, где она живет?

Мальчик пожал плечами.

– Мама рассказывала, что она, наверное, живет в красивом доме.

– Но в Алларене много красивых домов, Золюшка. Как же нам ее найти?

– А ты не хочешь, чтобы я остался с тобой?

– И не думай об этом, – резко обрубил дэйлор, – тебе не место рядом с таким, как я, понимаешь?

Мальчик вздохнул и понуро опустил голову.

– Давай-ка лучше поразмыслим, как разыскать твою тетушку… Да и живет ли она еще в Алларене?

– А ты не можешь ее найти… ну, как маги это делают?

В который раз Ильверс убедился, что чистое детское сердце открыто истине. Усмехнувшись, он похлопал Золюшку по плечу.

– Ты смышленый малыш, а я – дурак.

Ведь черные, живые волокна Силы послушны его воле. Так что стоит заставить их быть глазами и ушами, и найти человеческую женщину по имени Тама?

…Она и впрямь жила в Алларене. Когда они с Золюшкой добрались до ее булочной сквозь зловонные лабиринты белого города, Тама как раз продавала четверть хлеба дородной особе в ярко-желтом платке.

– Что желаете? – устало спросила Тама у Ильверса, отирая пот со лба чистой, пухлой рукой. Она оказалась удивительно похожей на свою сестру – те же рыжие волосы, заплетенные в тугую косу, голубые глаза, россыпь веснушек… Дэйлор откашлялся, крепко сжал пальцы притихшего Золюшки.

– Я бы хотел узнать, вас Тамой зовут?

– Ну да, – женщина нахмурилась, – что вам надо? Если плохое что задумали, лучше уходите, не то истопника кликну.

– Нет-нет, – поспешно сказал Ильверс, – я просто хотел убедиться еще раз…

И быстро, может быть, чуть более торопливо, чем следовало, добавил:

– Я привез вам сына вашей сестры, Томы.

Плечи под простой шалью вздрогнули, и Тама затравленно посмотрела на Ильверса.

– А где… Тома?

– Маму убили дэйлор, – сказал Золюшка, приподнимаясь на цыпочки, чтобы его лицо было хорошо видно из-за прилавка, – она хотела, чтобы Ильв отвел меня к тебе, тетя…

Тама несколько мгновений стояла неподвижно, и ее взгляд испуганно перебегал с Ильверса на Золюшку и наоборот. Затем, быстро отвернувшись, она вытерла глаза уголком шали.

– Ну… что ж… Пусть отдыхает… в садах Хаттара, отца нашего…

И, уже повернувшись, продолжила:

– А вы… Пойдемте, пойдемте в дом… Лавку пока закрою.

* * *

Ильверс покинул семейство Тамы под вечер, невзирая на все ее уговоры остаться до утра. Теперь он был совершенно свободен, и мог заняться своими делами, коих было немало. На вопрос – куда же ты пойдешь? – он неопределенно пожал плечами и ответил, что осмотрится в городе, а затем, возможно, вернется на север. Туда, откуда родом…

Он и в самом деле размышлял над возвращением в Дэйлорон; он чувствовал себя уже достаточно сильным, чтобы справиться хоть со всей стражей отца-мерзавца, но… Черное сердце Алларена, недоступная простым смертным цитадель, застывшая уродливым наростом на холеном теле города, манила Ильверса похлеще, чем брачный призыв самки – самца. И снова эти странные мысли о том, что именно там, среди черных стен, он обретет истинное могущество…

Потому он принял решение остановиться на каком-нибудь дешевом постоялом дворе, переночевать, а поутру, на светлую голову, заняться исследованиями.

Зимой рано смеркается, и, пока Ильверс шагал по мостовой, сам не зная куда, небо начало наливаться ночью. Снова зарядил мелкий дождь, и в теплом свете окон булыжники мостовой блестели, как политые густым сахарным сиропом.

Через некоторое время Ильверс понял, что идет куда-то не туда. Прохожих попадалось все меньше, а те немногие, кого он встречал, спешили убраться с его пути. Он остановился, подверг местность беглому осмотру и, убедившись, что поблизости не видно ни одного постоялого двора, решил повернуть обратно. Но в этот миг из темного проулка ему под ноги шмыгнул паренек в лохмотьях, и дэйлор сам не понял, как очутился на земле. Его сразу окружили какие-то люди, грязные, оборванные – но вооруженные. Один из них – с блестящей серьгой в ухе, сплюнул сквозь зубы точнехонько рядом со щекой Ильверса и, ковыряясь в зубах давно немытым пальцем, изрек:

– Ну что, парни, раздевайте этого цыпочку. Если что еще найдем – хорошо. Не найдем – тоже не страшно. Потом кончайте его и пойдем дальше.

Выговор этого ничтожного человечка был таким же мерзким, как и он сам, и дэйлор едва понял, о чем идет речь. Но, когда смысл происходящего наконец дошел до него, кровь высокорожденных предков бросилась в голову, застилая взор.

Ильверс усмехнулся. Нечто подобное он уже испытывал, каждый раз, когда видел Найли в золоченой повозке… Но тогда – он был рабом, не способным ни на что. А теперь…

Сила послушно откликнулась на его прикосновение и потекла… сквозь тело, черными липкими нитями, к вонючим пальцам, шарящим по его телу. Переливаясь из сгустка в сгусток, она напухала под кожей горячими буграми, в поисках нового сосуда.

…Раздался крик. Страшный, разрывающий в клочья шуршащую пелену дождя.

И мясо отваливалось пластами от пальцев, от ладоней, обнажая кости. Человек дико вопил, размахивал остовами руки; теплые бусинки крови, разлетаясь веером, мешались с каплями воды.

– Что? Что это?!! Помогите!!! Хаттар Всемогущий!..

Вдруг, взмахнув последний раз почти голыми остовами рук, он метнулся куда-то в темноту, не переставая вопить. Еще несколько мгновений дэйлор слышал крики агонии, затем вновь над ним сомкнулась шуршащая пелена капель, шлепающихся о мостовую.

Никто более не касался Ильверса. Разбойники пятились прочь, с ужасом таращаясь то на свои ладони, то на дэйлор; потом они, как один, развернулись – и порскнули в стороны.

Ильверс поднялся, принялся неторопливо отряхиваться. Чувствовал он себя не самым лучшим образом, словно прошедшая сквозь чуждая Сила вымыла его собственную, но в душе выкристаллизовалось спокойное, прохладное ликование. Никто и никогда больше не посмеет причинить ему боль…