Мой огненноживящий Ангел «Честь»… он Есть - Юрий Георгиевич Занкин

от безнадёжности

Любви…

сгораю

от

любви…

и угасаю

для

Любви… И потому…

я

безнадёжный

прыщ…

на

теле бытия…

до

безнадёжности

любви кормлю

«конфетами

любви»

несущих в

Некуда…

моих

бессмысленных

лошадок…

моих

припадочных

лошадок… но

падок

до

любви… ещё

как

падок…

всё

тот

же я…

всё тот

же

я: «сбежавший

от

себя:

сбежавший

в «Некуда»:

в бессмысленную

жуть

возлюбленную

суть… я

пьян безумной

жутью…

вчерашней

мутью

пьян…

я —

выпавший в

бумажную

Любовь… бессмысленный в

себе

не для

себя любовный

колдовской

осадок: я

этой жутью…

вот этой

сутью…

местами

нищ…

особенно

когда я

выпью…

но

без Любви… безумной

колдовской

Любви… на

вверенном листке

бумаги…

черчу

послание

себе:

ужасно

гадок для

иных,

но в то же

время

от Любови…

сам по

себе

я

сладок…

ловлю

бессмысленный…

блаженнейший…

в себе не

для Себя

Припадок: Я —

Сладок

для

Любви…

Я Сладок…

ещё как…

Сладок… …Я…

Женат

Ну

и

я женат…

Ну и

я

богат…

Ну и

я, как месяц

ясный, —

шнур

серебряный

гривастый…

подпоясал…

и на небо!..

В

небе, братцы, —

благодать:

Дева —

Месяцу гадать:

«У тебя, мой

друг неясный, —

ум забавный…

но напрасный…

У тебя,

мой друг

ненастный, —

будет

се́ребро сползать.

Бойся «Дев»!

Гнев —

от «Дев»!.. за

всех

подлунных милых

дев… кого

оставил

ты…

давно оставил

ты… к

тому ж

ты – «Рыба»,

а не

«Лев»…

к

тому ж

ночь тёмная

и

ночь безумная…

и есть

та

Дева»…

во мне

та

«Дева»…

и эта

пьяная

Луна…

всё

в ней,

в Луне, —

до пьяного

венца…

для моего

конца…

от «Дев»…

и

слава богу

что

смерть

приму…

милых от

дев…

куда ж я

денусь от

венца:

любовного во

мне

«косца»…

к тому ж…

я «Рыба»…

а

не

«Лев»…

к тому ж

я «Рыба»…

Мерещится мне

Стучится в

раму

хладный

ветер…

Стучится в

память зыбкий

сон:

мерещится…

вот рвутся

«нити»!..

Прервались

Будто… Видишь, —

Он

забрёл в

заоблочные

дали…

Оттуда

смотрит с

высоты…

глядит печально

и

тоскливо: «Мне

ты

не мил

до зевоты.

Мне ты не

мил!.. Ждать

нету сил…

когда ты

тоже станешь

Ангел…

Верни

Мне

«Ангела», дебил…

верни хотя бы

«тень от

Ангела»…

верни хоть

головешку Ангела…

сгоревшего

от боли… безумной и

несчастной

доли… в твоей

намеренной

неволи… верни

бродящего… верни

ледащего

бессмысленного вот

этой

жизнью… твоей

никчёмной

жизнью…

такого

вот

беспутного в

твоём

безумье Ангела…

верни

хотя бы

смысл:

«я тень от

пьянства Ангела»…

…вот

как – то

так…

вот

как – то

так… в

безумии

моём блажила

моя

надравшаяся

тень: «тень —

пустодень»… «тень

пустотень»

в

намеренной

неволе…

вот

как – то

так… …Однако…

всё ж…

Зачем споил

я вдребезг…

благого

Ангела…

Зачем

споил…

вот

как – то

так…

вот

как – то

так…

Про петухов

Стишков

просвистано

ни

мало…

ни мало

сгублено

годков.

Вот

и

сегодня ночкой

алой

сидел до

первых

петухов.

И будто утро

не

явилось…

и мне

петух

не свил

зарю…

в зубах всё тот

же свист

трёхмилый

всё

также

квохчет:

«Я

не могу – у – у…

Я

убегу.

Я

убегу – у – у…».

Тут