Алхимик - Маргарита Полякова

Да что ж это за наваждение‑то такое! Шерман помотал головой. Может, неизвестный вид магии, который действует даже на норлоков? Чушь! Шерман сразу бы это почувствовал. Ну и потом… как Брин может колдовать, если даже не знает о его присутствии? Впрочем, рисковать все‑таки не стоило. И показываться ей на глаза сейчас было бы глупо. Идеально было бы, если б вплоть до эльфийской границы никто из актеров вообще не заподозрил бы, что за ними наблюдает норлок, но это было мало реально. Если на землях Высших рас тролли с гремлинами вели себя относительно беспечно, то как только повозка пересечет границу с землями людей, все изменится. Бывалые воины удесятерят собственную осторожность, и норлоку уже не удастся незаметно к ним приблизиться. Шерман вздохнул. Зная троллей и гремлинов, он мог бы поклясться, что охранять их так, чтобы они ничего не заметили, у него не получиться.

Я грелась на солнышке и перебирала струны лютни. Неплохо было бы подобрать мелодию прямо под трюки моих собратьев по профессии. А то что это за номера без музыкальной аранжировки? Гремлины хоть постоянно трюки меняют (видимо, ищут позицию, в которую они все‑таки не смогут вывернуться), а вот выступления троллей отличались редкостным разнообразием. Метание ножей, разгибание подков, поднятие тяжестей. Надеюсь, представление с их участием хоть немного оживят зрители. Если, конечно, хоть какой‑нибудь идиот решит померяться силами с троллем. Правда, Мимел утверждал, что такое случается периодически. Дерутся‑то они без оружия. Так что шанс завалить тролля есть у любого профессионального бойца. Такие состязания и толпу хорошую собирают. Народ начинает делать ставки, входит в азарт.

— Послушай, Мимел, а почему ты только ножи метаешь? — поинтересовалась я. — Почему не топоры, например?

— Городская стража не любит, когда боевым оружием размахивают. Даже на потеху толпе. А нож он и есть нож. Он всегда при тебе. С ним ты всегда отпор дать можешь. Даже там, где мечи обнажать нельзя.

Хм… с одной стороны, вроде бы, понятно. Защищаться с оружием, конечно, проще, чем без него. А что делать, если в нужный момент никакого оружия при себе не окажется? Конфискуют, например, вместе с мечами. В ответ на сей вопрос тролль вытаращил на меня глаза, как на полную идиотку. Помолчал с минуту, а затем со смешком объяснил, что идея запретить носить при себе ножи пока еще не пришла в голову даже такому придурку, как Богарт Благословенный. И не могла прийти, ибо это просто немыслимо. Быть вооруженным для любого мужчины также естественно, как носить штаны. И выйти на улицу без ножа, это все равно, что выйти с голой задницей. Тролль всегда должен быть при оружии. И его противники это знают. Поэтому и сами без ножа на улицу не выходят.

Все ясно… идеи гуманизма, пацифизма и непротивления может, и гуляли в этих краях, но земли троллей точно обошли стороной. Если уж какой‑то бродячий актер так агрессивно воспитан, страшно представить, как воспринимают мир их воины.

— Идите обедать! — прервала мои размышления Манка.

Я отмахнулась от грустных мыслей и поспешила к котлу. Во — первых, потому, что готовила Манка так, что пальчики оближешь, а во — вторых, когда ты находишься в компании вечно голодных мужиков, лучше не мешкая забрать свою порцию. А об особенностях поведения троллей я и потом успею подумать. Тем более, впереди еще долгий путь и я смогу к ним как следует присмотреться. Хотя чего там смотреть? Шкафы волосатые. Высокие (под два метра ростом), широкоплечие (несмотря на то, что ростом Манка была чуть меньше Мимела, за ее спиной вполне мог спрятаться небольшой медведь) и покрытые от макушки до пяток густой светло — коричневой шерстью. Огромные оттопыренные уши, пара небольших желтоватых клыков, высовывающихся из‑под верхней губы, мелкие черные глазки… да еще и друг от друга они практически не отличались. Поскольку несмотря на свои далеко не мелкие объемы, Манка была плоская как доска. (Или это я в физиологии троллей ничего не понимаю?). Единственным, что отличало ее от Мимела, были густые желтые волосы (которые она постоянно скручивала в узел и прятала под косынку), да ярко накрашенные (черного цвета!) когти. (Ногтями это назвать у меня язык не поворачивается).

Гремлины (в своих человеческих ипостасях) на вид были гораздо симпатичнее троллей. И, кстати, не такими одинаковыми, как убеждал меня Мимел. Нет, может, в своей истинной ипостаси их действительно мама не отличит, но вот в человеческих… вполне различить можно. Оба, конечно, длинные, худощавые, вертлявые и рыжие, но Тор явно посолиднее, а Тур вообще на одном месте стоять не может. Да и цвет глаз у них отличался. У Тура глаза были круглые, серого цвета, а вот у Тора слегка раскосые и отдавали в желтизну. Вообще‑то все, что я знала о гремлинах, укладывалось в пару фильмов ужасов голливудского производства. А потому лично мне рыжие братья казались вполне милыми (в силу своей абсолютной непохожести на своих киношных собратьев) и довольно общительными. Особенно Тур. У этого любопытство вообще раньше него самого родилось. И еще, по — моему, ему понравилась Мирлин. Во всяком случае, он стеснительно краснел всякий раз, когда смотрел в ее сторону. И даже на ее варша.

— Мимел, ты говорил, что сегодня вечером мы мимо чьего‑то замка проезжать будем? — поинтересовалась Мирлин. Тролль молча кивнул. — А мы сможем там выступить?

— Мы спросим. Может быть, нас пригласят, — неохотно процедил в ответ Мимел.

А я в очередной раз порадовалась, что мне так повезло с попутчиками. Для меня путешествие вообще не в напряг было! Уход за лошадьми гремлины на себя взяли, если повозка застрянет где, так ее Мимел одним плечом вытолкнет, готовить тоже не надо — Манка есть. Даже о направлении пути думать не нужно. Мимел, с первых же минут ставший нашим негласным командиром, прекрасно со своей ролью справлялся. Не жизнь, а малина!

— Брин, а почему ты украшения в волосах не носишь? — нахмурившись, поинтересовалась Манка. — У Мирлин и то есть, хоть она мала еще.

— Мне 14 весен уже исполнилось! — тут же возмутилась Мирлин.

— Я и говорю, что мала еще для сватов, — отмахнулась Манка. — А вот Брин в самый раз. Так почто ж она без украшения до сих пор? Или просватана уже за кого‑нибудь?

— Какое украшение? — недоуменно спросила я.

— Ой, Манка, да Брин же издалека приехала, — рассмеялась Мирлин. — Она наших обычаев не знает.

— И что это за обычай такой? — тут же полюбопытствовала я.

— Незамужняя девушка должна носить в волосах какое‑нибудь украшение. Ленту, шнурок, цепочку или еще что‑нибудь в том же духе.

— Зачем?

— Это знак, что она не замужем. И не помолвлена ни с кем, — охотно пояснила Мирлин. — Если у девушки в волосах есть украшение, это значит, что мужчина может предложить ей руку и сердце. Если девушка согласна связать с ним свою судьбу, она отдаёт ему свое украшение. Мужчина носит это украшение на камзоле. Иногда на шее. Но это редко бывает. О таком только менестрели поют.

— Почему? — удивилась я.

— Потому что надеть на шею такое украшение, это значит, признать себя рабом женщины. На такое не каждый способен. Больно уж мужчины самолюбивые, — вздохнув, поддержала нашу беседу Манка. — Трудно им свою гордыню перебороть.

— Ну, — улыбнулась я, — от великой любви еще не то сделаешь.

— Так вот именно, что от великой, — грустно улыбнулась Манка. — Редко такую встретишь.

— Да цеплять себе ошейник на шею — это ж позор один! — не выдержав, вмешался в наш разговор Мимел. — Свои же ребята засмеют. Скажут, баба уж и веревки из тебя вить стала.

— А — а‑а. Ну, тогда понятно. Мужская гордость — это дело тонкое, — фыркнула я.

— Но украшение на волосы ты все же одень, — посоветовала Манка.

— Да зачем оно мне? Я ж за принца водянок просватана.

— Так ты же не хочешь за него замуж выходить? — ехидно напомнила Мирлин. — И мужа себе во время путешествия найти разве не ты хотела? А как мужчина узнает, что за тобой ухаживать можно, если ты ему знак не подашь?

— Уговорили, — улыбнулась я.

Так… и что бы мне такое нацепить на волосы? Ленту что ли? Да ну. Тогда точно ни один мужик у меня ее не попросит. Надо что‑нибудь такое в волосы вплести, чтоб мужику на камзоле носить не зазорно было. Может, шнурок? Я оглядела платье, вытащила шнурки, перехватывавшие рукава у запястий, связала их и вплела в волосы. Ну, вот. И я традицию соблюла, и мужику не зазорно будет этот черный шнурок с серебристым проблеском на одежду повесить.

— А почему именно шнурок, цепочка или лента? — дошло до меня. — А заколку нельзя?

— Нельзя, — огорчила меня Манка. — Вплетать в волосы украшение — это древняя традиция. Раньше так делали и мужчины, и женщины. И когда они решали соединить свои судьбы, менялись украшениями и одевали их именно на шею. Это было символом богини любви. Ведь тогда в мире еще не было Властителя.