Конкурс-семинар Креатив: Безумные миры - Дмитрий Перовский

Я что-то лепечу, тяну за рукав плаща Кефира.

— В чем дело, малыш?! — кричит он, выдергивает рукав, подпрыгивает на месте в лихорадочном возбуждении, в предвкушении. — ты же хотел посмотреть на настоящий хедбол?! Вот это — он и есть!

Сумасшедшим горящим взглядом он обводит неровный строй приятелей, кричит:

— Вперед, Яркони! Гасим их!!!

Славоярцы срываются нам навстречу. Кефир с приятелями бегут на них.

А у меня только один выбор — бежать вместе с ними вперед и, видимо, хорошенько получить по башке…

Или…

Или?

* * *

Тот момент все изменил.

Я сделал выбор. Все, что происходило в дальнейшем, происходило уже с другим, новым мной. Это уже был какой-то совершенно новый Кай.

Кто бы мог подумать, что стоит словить пару отличных плюх — и с тобой происходит настоящее преображение.

Должно быть, что-то подобное делает с человеческим организмом гумибир, что-то подобное делают мортинджинские Котлы. Гребаные разноцветные мишки, из-за которых меня выперли из универа, или кипящая, смешанная со сложными химикалиями Мертвая и Живая вода Т-конюшен и Морт-технологических комплексов. Кем бы ты ни был раньше — эти штуки навсегда меняют тебя.

Так же и тут.

Получаешь в жбан — понимаешь, что не рассыплешься по частям, что ты не хрупкая фарфоровая куколка, а слеплен из мяса. И начинаешь чувствовать себя так хорошо, как никогда раньше. Начинаешь чувствовать себя по-настоящему живым. И хочется испытывать себя на прочность снова и снова.

Следующим утром после матча с «Мортинджином» я проснулся на квартирке у Кефира. Он работал учителем физкультуры в гимназии на Цветочной. Муниципалитет расщедрился на отдельную жилплощадь.

Все тело у меня болело — синяки, шишки. Да и башка трещала с похмелья. Мы сидели на крыше, смотрели на серебристые сигары дирижаблей, на клубы пара и фабричного дыма, тянули бутылочное «Оркел Жуковице». Он рассказывал мне про их клуб (НАШ клуб! — поправил я, и он, оскалившись, потрепал меня по плечу) «Ярконей», про нашу фирму — «цветочников», про болельщиков, про все эти дерби и махачи, про то, что выпивка — это хонки, а компания — моб. Про копперов, которым главное испортить хороший замес, или риот. Про то, как много в этом городе скама, и как легко можно растерять во всех этих риотах свои драгоценные тамбстоуны.

Но главное, что это дает смысл. Это настоящая жизнь. Это весело.

Я открывал для себя новый мир.

Сколько событий произошло с тех пор?

Я вспоминаю…

Как орала моя сестренка Герти — на нас с Кефиром. Как Стоян хотел поколотить своего братца, за то, что он втянул меня в свои дела. Как Герти выставила нас обоих из дома, и я начал тусоваться у Кефира, и в «Варипаске», с «цветочниками».

«Ярокни» рубились в Лиге Чемпионов — делали одну команду за другой.

Впервые за свою историю вышли на международный уровень.

Дошло до того, что со специальным обращением по поводу успехов клуба выступил император Ладислав Первый, Государь Все-Ладийский, Вилицкий и Любшицкий, Великий герцог Пшетский, Грандфатер Винклопенский и прочая и прочая…

Мол, одобряю, слежу за, желаю и впредь.

Мы размахивали черно-красными флагами и шарфами, жгли фаера и пускали цветные дымы. Швырялись в копперов и бойцов чужих фирм вырванными с корнем креслами и пустыми бутылками.

Мы распевали хором наши кричалки, наш «цветочниковский» гимн, тот самый, про воздушные пузыри… И гимн Каян-Булатовских ярконников, тот что пели еще наши пра-пра-пра-прадеды, когда мир охвачен был Великой Рознью, и наша кавалерия — конная гвардия и кавалергарды, кирасиры и дракулы, пшетские гусарские полки и вилицкие казачьи сотни — пылили по любшицким степям, цокали копытами по адриумским трактам, перли сквозь карпахские снега и каярратские пески.

И все эти безумные дни будто слились в один, перемешавшись, наложившись на куплеты песни:

Мы черная кавАлерияИ про насБылинники речистыеВедут рассказ

…Играем против дружественных флюговских «Винклопенски Жвала». 3:2…

О том, как по степям роднымО том, как по пескам чужимМы яро, мы смело в бой идем

…и всухую сделали маскавелльский «Пино»…3:0

Веди, Каян-Булатов, нас смелее в бойПусть тьма падетПусть Зверь ревет, пусть Глад и Мор кругомМы Яра беззаветные сы-ныИ вся-то наша жизнь морОк и тлееен

…4:3 с таланскими «Шпротами», полный хаос на трибунах, прессинг полиции, но мы — снова ведем…

Каян-Булатов нас ведетЗа нами Ла-ди-яПриказ — руби с плечаИ чарку пей до днаВедь с нами Сирен-ОрдулакОн Яра первый воеводВрагов развеем в прах за наш наро-о-од

…против «Хани-Поетри» из Торнхайма… 4:0 в дополнительное время…

Высоко в небе аломВьется черный стягЯркони мчат туда насГде таится врагКак сель уничтожительныйКак вихорь упоительныйЗа нами Лиртия, Талан! За нами Рюгге, Ливадан!А завтра мы идем на Аль-Харзам!

…и ютландский «Истергарден», под проливным дождем, с полупустыми трибунами…1:0.

Первые шишки и ссадины зажили, зато к ним добавились новые.

Я тусовался с «цветочниками», окончательно избавился от смешного своего питбургского акцента, научился пить, как они и драться, как они. Жить, как они. Изменился.

В очередной мой визит к Герти, когда она уже слегка поостыла, пока мы вместе пытались напоить компотом непослушное Чудо (теперь уже в образе воинственного генералиссимуса Сирена-Ордулака), Полина сказала мне, окинув как бы между делом оценивающим взглядом:

— В конце концов, в Яр-Инфернополисе есть не только хедбольные стадионы… На следующей неделе у меня выставка в «Аллее Фавна». Не хочешь составить мне компанию?

Я был не против.

А потом «Яркони» вышли по жеребьевке на «Спиритус Мортис». Место дислокации — Яр-Инфернополис. Закадычные соседи и заклятые враги.

До этого все шло слишком хорошо и бодро. Слишком много смеялись. Все это просто не могло не закончиться какой-нибудь крупной гребаторией.

* * *

Мы сидим в приемном Госпиталя Преподобной Даны. За высокими витражными окнами льет проливной дождь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});