Закулисные игры - Рона Джеф

- Даже не сомневаюсь. Я перевидал сотни певцов, но они и в подметки тебе не годятся. - Он улыбнулся. - А что ты читаешь?

Силки протянула книгу. "Смерть президента".

- Я рад, что ты читаешь не "Долину кукол", - сказал Дик.

- О, я ее тоже читала.

- Ты много читаешь, - удивленно заметил он.

- По книжке в неделю. Я их правда читаю, а не просто так таскаю с собой, как считают девочки.

- Ты не слишком с ними ладишь, да? - промолвил он, скорее утверждая, чем спрашивая.

- Да что вы! - возразила Силки. - Мы прекрасно ладим. Они отличные девчонки.

- Я думаю, они завидуют тебе.

- Да нет же. Мы получаем одинаковые деньги.

- Это не важно. Они знают, что ты станешь звездой, и оставишь их далеко позади. А что еще хуже, они знают, что ты этого заслуживаешь, а они - нет. Неужели ты не замечаешь их зависти?

- Я слишком занята пением, - ответила Силки. Принесли напитки, и она залпом осушила половину своего бокала. По телу разлилось тепло, и она расслабилась. - Я все пытаюсь понять по вашей манере говорить, откуда вы родом и никак не могу.

- Со Среднего Запада. А говорю я с акцентом, усвоенным в школе радио-комментаторов. Занимался немного этим делом после колледжа, пока пытался пробиться в режиссуру. А ты откуда?

- Южная Филадельфия.

- Тогда почему у тебя южный акцент?

- Но у меня его нет.

- Есть иногда.

- Мои родители родом из Джорджии, - вспомнила Силки.

- Они еще живы?

- Нет, - солгала Силки. - Они оба умерли. - Хотя ее отец вполне уже мог умереть, она ведь столько лет ничего не слышала о нем.

- Я думаю, тебе стоит брать уроки актерского мастерства, - задумчиво сказал Дик. - Либра не говорил с тобой об этом?

- Нет. Мы сейчас берем уроки танцев.

- Попроси его об уроках актерского мастерства. Очевидно, со временем ты появишься в мюзикле на Бродвее, к этому времени ты должна научиться играть.

Силки абсолютно забыла о своем бурбоне. От слов Дика у нее голова шла кругом.

- Какой Бродвей? Какой мюзикл? И при чем тут я? Что мы там будем играть - черную "Маленькую Женщину"?

- Не мы, а ты, - поправил Дик.

- Я никогда не брошу девочек, - заявила Силки.

- Ты уже бросила их, когда пошла со мной в бар, - возразил он. И Силки поняла, что Дик дразнит ее.

- Это не одно и то же, - возразила она.

- Ну, не так уж велика разница. Люди будут стремиться к тому, чтобы общаться с тобой наедине. И у тебя будет своя собственная жизнь. Я говорю тебе все это лишь для того, чтобы предупредить - вскоре тебе будет очень непросто со своими подружками. Я не хочу, чтобы это обрушилось на тебя как неожиданное потрясение. Лучше ко всему быть готовым заранее.

- Я не встречаюсь со всеми подряд, и никогда не возражаю, если девочки куда-нибудь уходят, - сказала Силки, допивая бурбон.

Дик повторил заказ.

- Неужели ты никого не знаешь в Нью-Йорке?

Силки решилась рассказать Дику о своей клятве, но потом передумала. Сказать кому-нибудь значит уничтожить всю магию клятвы.

- Я знакома с несколькими ребятами, - поспешила заверить она.

- Но тебе никто из них не нравится?

- Я слишком занята, чтобы бегать на свидания, - ответила Силки и вдруг сообразила, какую глупость ляпнула. А вдруг он подумает, что и на встречи с ним у нее не будет времени? - Я хотела сказать, что наверное никто из них меня особенно не привлекает, - поспешила она исправить положение.

Дик улыбнулся. Казалось, он многое знает о ней без всяких слов. А Силки никак не могла понять, как она сама к этому относится. Беспокоит это ее или нет. Конечно, он был очень привлекательным. Очень. Дьявольски привлекательным.

- Ты всегда много читала? - поинтересовался он.

- Нет. Только после того, как бросила школу. Я не считаю, что уход из школы означает окончание образования.

- А ты когда-нибудь читала "Ветер в ивах"?

- Даже не слышала, - ответила Силки.

- Это детская книжка. Но как и все хорошие детские книжки, на самом деле она - для взрослых. Прочтите. И еще Мэри Поппинс.

- Я видела фильм, - сказала Силки.

- Книга намного лучше фильма. Детские книги обычно очень плохо экранизируют. Самое главное в детской литературе - воображение. А когда видишь реальных людей на экране, приходится подчиняться представлениям режиссера о том, какие они, а не давать волю своей собственной фантазии. Он вытащил из кармана маленький блокнот в кожаном переплете и тонкую золотую ручку и принялся писать. - Я напишу несколько названий. Ты, по всей вероятности, их не читала. Они тебе очень понравятся.

Господи! Она сидит здесь в баре посреди всего этого телевизионного люда, и крупный режиссер, в два раза старше ее, беседует с ней о книгах и фильмах как с образованной девушкой! Черт!... То есть вот здорово! Она мелкими глотками пила напиток. Кто-то бросил монетку в игральный автомат, и оттуда зазвучала песня "Дай мне жить сейчас". Как будто мечта стала явью. Люди платят, чтобы послушать ее песню! Там был ее голос, а здесь сама она, ее тело. И она пьет коктейль с этим изумительным парнем, и... вот здорово, у него даже есть настоящая золотая шариковая ручка. Она решила завтра купить себе точно такую же, а заодно блокнот в кожаном переплете, и тоже записывать туда всякие мелочи.

Он оторвал страничку и протянул ее Силки.

- Где ты живешь?

- В гостинице "Челси".

Он одобрительно кивнул. Затем записал название себе в блокнот и спрятал его обратно в карман.

- Я вовсе не собираюсь всю жизнь торчать на телевидении, - сказал он, прихлебывая скотч. - Мне хочется создать новый мюзикл с помощью киношных средств действие которого должно разворачиваться в дискотеке. Ты была когда-нибудь у Шварца в "Лоботомии"?

Силки отрицательно покачала головой. Дик произнес это так, словно это было нечто особенное.

Он посмотрел на часы.

- У завсегдатаев называется просто "Лобо". Мы еще успеем перекусить до его открытия, если у тебя нет других планов.

- У меня нет никаких планов на всю мою оставшуюся жизнь, восторженно воскликнула Силки, и в этот момент ей действительно казалось, что это так.

Он повел ее во французский ресторан, где она совершенно не могла определить, что ест. Впрочем, это не имело особенного значения: Силки так нервничала, что с трудом могла проглотить кусок. Затем они взяли такси и доехали до Гринвич Вилледж, до ужасного на вид склада с огромными горами мусора перед входом. Войдя же внутрь, казалось, попадал в иной мир. В центре огромного помещения был подвешен круглый балкон на тросах, уходящих под крышу. По стенам, полу и потолку, перемещались яркие узоры в мигающих огнях вспышек. И все сотрясалось, словно желе. Столами служили небольшие серебристые ящики. Они, тоже тряслись, так что стаканы на их поверхности удерживались с помощью специальных резиновых фиксаторов. Хотя их содержимое все равно выплескивалось на столы и одежду посетителей. Музыка гремела оглушительно, и крыша вибрировала в такт. Публика пыталась танцевать, сохраняя при этом равновесие и вид у всех был такой как при приступе морской болезни. Силки ощутила запах марихуаны. Интересно, водил ли прыщавый Мэрвин сюда Тамару. Силки очень хотелось, чтобы водил. Тогда они могли бы увидеть здесь и ее в компании с Диком Девере.

- Высшее выражение мазохизма, - сказал Дик.

- Что?

- Это место. Моя теория сводится к тому, что люди ходят на дискотеки с целью достижения мазохистических переживаний. А эта пользуется такой популярностью потому, что воплощает в себе наибольший садизм. Посмотри вон туда.

Он повел ее в сторону, где выстроилась длинная очередь в небольшую комнатку с надписью "девибрационная комната". В ней ничего не сотрясалось и внутри были расставлены кресла для отдыха. Входной билет стоил доллар. Комната была настолько мала, что в ней одновременно могли находиться только шесть человек. Выражение лиц выстроившихся в очередь людей с каждой минутой становилось все плачевнее. Силки и самой было не по себе.

Затем Дик снова отвел ее в центр зала. Он отказался от столика и не хотел танцевать; он просто стоял посередине зала и профессиональным взглядом наблюдал за происходящим. Время от времени он кивал, словно находя подтверждение собственным мыслям. Силки никак не могла понять, как он собирается использовать эти наблюдения в своей постановке, но наверное он разбирался в этом лучше, чем она. Силки ощущала себя и Дика аутсайдерами, посторонними наблюдателями. Ощущение было странным, но приятным. Они отличались от других и находились вне происходящего, и никто из присутствовавших не мог соразделить с ними их состояние.

- Этот балкон - для высоких гостей. Если тебе не очень хорошо, можем посидеть там - они меня знают. Знаменитости могут безбоязненно приходить сюда и наблюдать за происходящим без каких-либо мучений. Только так здешняя администрация может дать им возможность ощущать себя непохожими на других.

На подвесном балконе перед каждым столиком имелась занавеска, и многие знаменитости опускали их, чтобы вообще ничего не видеть, когда зрелище им надоедало. "Вот потеха, - решила Силки, - платишь пятнадцать долларов за вход, а потом прячешься от всего происходящего".