Страсть в ее крови - Патриция Мэтьюз

Господь бы меня благословил.

– Нет, Бесс, – слабо проговорила Ханна. – Если ты это сделаешь, тебя повесят.

– Но все равно я покажу ему, где раки зимуют!

– Этого тоже не надо. Сама же знаешь, что будет дальше. Он и тебя отделает. Но спасибо тебе, Бесс, за заботу. – Она погладила негритянку по руке. – Ты единственная, кто обо мне заботится… Раньше это делала мама и… папа… Так уж мне суждено, видимо, – как-нибудь выживу. – Ханна мрачно улыбнулась. – Но хозяин Стритч так и не стал мне полновластным хозяином.

Но выживет ли она? Как выдержать унижения и надругательства?

Ханна рассказала Бесс об избиении. Другого выбора у нее не было. Посеченная и кровоточащая спина нестерпимо болела всю ночь, не давая уснуть. А еще Ханна знала, что в раны проникнет инфекция, если их не обработать, а сама она себе помочь не могла.

Поэтому она и пришла к Бесс, и женщина сказала:

– Но, дорогуша, дальше так продолжаться не может. Нет, я не о том, что он с тобой спит. Это чепуха, женщина может такое выдержать, пока мужик весь не износится, и у него перестанет вставать. Но огрызаться, царапаться, плеваться… он же ведь до смерти тебя забьет, этот старый черт. – Она усмехнулась. – Но, господи боже, как бы мне хотелось на это посмотреть. Это утешило бы меня до конца дней!

В кухню влетел Дики и резко остановился, увидев почти голую Ханну. Бесс торопливо прикрыла ее.

– С чего ты сюда врываешься, парень? – проворчала она. – Разве я тебе не велела так не делать? В следующий раз стучаться надо.

– А что такое с мисс Ханной?

– Не твоего ума дело. Так что там за шум?

Дики мгновение раздумывал, потом лицо его просветлело.

– В городе люди Черной Бороды, разгуливают там, где хотят.

– Боже праведный, – выдохнула Бесс.

– А кто это, Черная Борода? – спросила Ханна.

– Это пират Тич, дитя. Его прозвали Черная Борода. Он грабит и убивает по всему побережью. Говорят, сущий дьявол.

– А почему они тут так свободно разгуливают?

– Так быть не должно, но кто же их остановит? Разве что губернатор созовет ополчение. Но к тому времени они давным-давно уберутся. Так что в таверне нынче вечером будь поосторожнее, дорогуша. Эти пираты не боятся ни Бога, ни людей. Как напьются пойла старого Стритча, так на все способны станут! – Бесс презрительно фыркнула. – По закону нельзя наливать им и любым матросам с кораблей, потому как они почти всегда сбегают, не заплатив. Сегодня почти все таверны не откроются. Но старый Стритч пойдет на все, лишь бы карман набить. Он самому дьяволу нальет, если тот звонкой монетой заплатит.

Амос Стритч был сильно озадачен.

Он тщательно подготовил таверну к приему посетителей, заставив всех, кроме Черной Бесс, работать на обслуге. Люди Черной Бороды нынче вечером хорошенько его обогатят. Для них сегодня будет открыто только его заведение. Стритч не боялся, что они могут чего-то натворить: напьются, побуянят, но особого вреда не принесут. В этом он был почти уверен и надеялся, что в будущем им захочется снова получить такой хороший прием.

Стритч увидел, как в таверну вошла Ханна, держа спину очень прямо. Он расплылся в довольной ухмылке, вспомнив, как врезал ей. Потом почесал покрытые коркой царапины на щеке, и ухмылка сползла с его лица.

Он из-за нее был сильно озадачен, из-за этой сучки! Никогда в жизни Стритч не встречал более упрямой бабы. Вчера ночью он был уверен, что палкой сломит ее дух. А потом, на вершине его блаженства, она снова смачно плюнула ему в лицо, да к тому же еще и расцарапала!

Целый день ему задавали скользкие вопросы. Стритч отделывался от них, говоря, что на него в темноте бросилась кошка.

Черт подери, должен же быть хоть какой-то способ сломить ее норов. Ему еще никогда так не действовали на нервы. Подмывало отправить ее обратно Квинту, но будь он проклят, если признает поражение от какой-то там соплячки!

Стритч вдруг наклонил голову набок, услышав, как два голоса на улице поют:

Эта ветвь никогда не расцветала,

Эта птица никогда не летала,

Это судно никогда не плыло,

Эта кружка никогда не подводила.

Песня кончилась, и грубый голос произнес:

– Вот она, ребята, таверна «Чаша и рог». Старина Стритч хорошо нас примет!

Люди Черной Бороды! Лицо Стритча расплылось в широкой улыбке, когда в его хитрой голове шевельнулась интересная мыслишка, и он понял, как сможет окончательно сломить Ханну! Еще до утра она будет рада, как блоха, запрыгнуть к нему в постель, когда он этого захочет. И ведь будет рада!

Он быстро пересек зал, подошел к ней и взял за руку, а затем вкрадчиво проговорил:

– Пойдем-ка со мной, девочка!

И, не дав ей возразить, повел к лестнице. На ступеньках она остановилась.

– Нет, не сейчас, сэр. У меня страшно болит спина…

– Да не о том я, дура. Я делаю это для твоего же блага. – Стритч сделал озабоченное лицо – Тебе опасно работать нынче вечером в таверне. Эти пираты Черной Бороды много месяцев были в море и юбки женской не видели. Когда они напьются пива и узреют такую ладную девицу, как ты, то могут вытащить тебя на улицу и снасильничать. Так что я о тебе забочусь.

Ханна с опаской посмотрела на него. Эта внезапная забота казалась фальшивой, но она пошла наверх вместе со Стритчем. На втором этаже он затащил ее к себе в комнату и закрыл дверь.

– Так, теперь снимай с себя все.

Она отшатнулась.

– Нет! Вы же сказали…

– Да не об этом я, дурочка, – вкрадчиво и отеческим тоном сказал Стритч. – Мне надо быть внизу в таверне. Штука в том, что ты со своим норовом можешь выскочить наружу. – Он улыбнулся делано-восхищенной улыбкой. – Давай сюда одежду, и я тебе ее верну, когда все люди Черной Бороды уйдут. – Стритч протянул руку. – Клянусь тебе!

Ханна снова смерила его недоверчивым взглядом, но, наконец, повернулась к нему спиной и разделась. Стритч забрал у нее одежду и быстро вышел. Запер дверь и сунул ключ в карман, не обращая внимания на ее крики при звуке защелкивающегося замка. Потом швырнул ее одежду на подоконник у лестницы, улыбнувшись хитроумности своего плана.

Довольно потирая руки, Стритч торопливо спустился вниз и встал за стойку. В таверне царило оживление от наплыва посетителей – моряков в узких безрукавках и парусиновых широких штанах, пропитанных дегтем до такой степени, что могли бы защитить от ударов кинжалом или даже от