Хранить вечно. Дело № 1 (СИ) - Батыршин Борис Борисович

Я кивнул и послушно поплёлся за ним в подсобку.

На первый раз работу мне доверили самую неквалифицированную. Обтирка - она и есть обтирка: пучок тряпья, ведёрко с керосином и детали, с которых перед отправкой на участок покраски нужно удалить машинное масло. Ничего сложного, верно? Знай себе, окунай ветошку в керосин, выжимай излишек жидкости и протирай очередную железяку. Главное не упустить ни одного углубления, ни одного паза или выемки – иначе в этом месте краска не ляжет на металл, делая его уязвимым для коррозии. Нудно, конечно, не без этого - к тому же, через полчаса мне стало казаться, что весь мир вокруг меня пропитался запахом керосина, а новенькая синяя спецовка покрылась масляными пятнами так густо, что стала напоминать леопардовую шкуру. Респиратора или иных средств защиты полагалось, да я на них и не рассчитывал - понятия об охране труда, даже детского, находятся тут в зачаточном состоянии. Зато положенную норму я выполнил, чем изрядно удивил Олейника, явившегося ближе к обеду проведать новичка.

- А ты молоток, Давыдов! – прогудел он. – Крепко работаешь, по нашему! Надо бы тебя в вечернем рапорте отметить, заслужил…

После этих слов мне следовало вскинуть руку в пионерском салюте и отчеканить что-нибудь вроде «Рад стараться!» или не столь старорежимное «Служу трудовому народу!» Что я и проделал к вящему удовольствию собеседника, ограничившись, правда, нейтральным «Есть, тащ комотряда!» Кроме шуток: для новичка попасть по такому поводу в вечерний рапорт (его перед ужином полагается сдавать дежурному командиру) - нешуточное достижение. Есть чем гордиться, была бы охота…

Тохиного горна, чей звук доносился да самого дальнего уголка главного корпуса, в помещении «завода» слышно не было – сигнал к обеду, как и к окончанию рабочего дня, подавался обыкновенным звонком, закреплённым над входом в цех. Коммунары, кто поодиночке, кто группками, потянулись наружу. Пошёл и я, предварительно оставив в «своём» шкафчике спецовку – Олейник уже успел сообщить, что в столовую в рабочей замасленной одежде не пустят, уговаривай – не уговаривай. Заодно сполоснул руки в жестяном рукомойнике; полностью избавиться от въедливого керосинового амбре и машинного масла не удалось, сколько ни тёр я ладони куском вонючего мыла и жёсткой щёткой.

Видимо, я потратил на это слишком много времени – в цеху уже никого не было, и следовало поторопиться, чтобы не оказаться за столом последним. Я побежал к выходу из цеха мимо столярного участка, где строгали и шкурили рейки для решётчатых площадок, устанавливающихся над капотами грузовичков-автостартеров, а так же сколачивали упаковочные ящики. И – краем глаза заметил забытую на одном из верстаков стамеску.

Я остановился и принялся озираться. Никого. Тогда я подошёл к верстаку и, и, воровато оглядевшись, сунул стамеску в карман.

«Одно к одному…» - думал я, торопясь по песчаной дорожке к главному корпусу. Не далее, как сегодня утром гадал, как бы забраться ночью в кабинет к завкоммуной. По тому, что я успел увидеть - особых трудностей это не должно составить, но какой-нибудь инструмент всё же потребуется. Опять же – заветная папочка лежит в ящике стола, Погожаев при мне запер её на ключ – а значит, ящик придётся взламывать. И такая вот стамеска, широкая и в тоже время не слишком толстая, идеально подходит для этой цели.

А значит, планы определились. Отстою остаток смены (надо бы не разочаровать Олейника и снова выполнить норму), продемонстрирую после ужина девушкам пару-тройку связок ушу, дождусь отбоя – и в постель, как и полагается добропорядочному воспитаннику коммуны. А ночью, когда все уснут…

Конечно, можно было отложить дерзкую вылазку, приглядеться, спланировать свои действия тщательнее – но у меня сердце не лежало к такому варианту. В самом деле: даже если папка в данный момент лежит у «счетовода Вотрубы» в ящике стола (что тоже далеко не факт) - нет никаких гарантий, что уже завтра с утра она не окажется где-нибудь ещё. Например, в несгораемом шкафу, который я заметил в углу кабинета, а с ним стамеской не справишься…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Итак, решено, иду сегодня – и будь, что будет. А если не повезёт, и я засыплюсь – не расстреляют же меня, в конце концов? Коммуна предназначена для малолетних правонарушителей, а спереть из кабинета пару-тройку бумажек – подобный проступок не тянет даже на пятнадцать суток. Так, шалость пятнадцатилетнего балбеса, решившего выяснить – что там накропал на него гражданин начальник?

На этот раз в мои тщательно продуманные планы бесцеремонно вмешалась погода. Первые, ещё далёкие раскаты грома я услыхал, когда нёсся, сломя голову, к главному корпусу. Вскоре они приблизились – и вот уже по окнам столовой забарабанил настоящий майский ливень. Ни о какой тренировке речи, конечно, быть не могло. Я отыскал в столовой Олю, и попросил её передать подругам, что приобщение к тайнам китайской гимнастики откладывается до хорошей погоды. Кино и прочих культмассовых мероприятий на сегодня намечено не было, а потому сразу после ужина я вместе с ребятами отправился наверх - сначала в спальню, а потом и в просторный холл перед «вечерним клубом», где до отбоя проводили время те, кому не хотелось торчать в спальнях, но в библиотеке места не нашлось. Раз уж так получилось – стоит, пожалуй, использовать освободившееся время для приобщения к нашему дружному коллективу.

Вы умеете играть в шашки? Вот и я толком не умею - то есть, знаю, как ходить, что такое «фук», но в последний раз предавался этому высокоинтеллектуальному занятию, кажется, на картошке, на втором курсе института. А здесь шашки довольно популярны – на одну шахматную доску, за которой привычно устроились Олейник и Семенченко, приходилось не меньше трёх шашечных, и зрителей с советчиками вокруг них было не в пример больше. Меня игра не интересовала – я взял лежащую на журнальном столике подшивку «Харьковского пролетария» и принялся листать газеты, в глубине души рассчитывая на очередной флэшбэк.

Но – не тут-то было…

- Может, сыграем, Давыдов?

Я поднял глаза. Передо мной стоял Марк Гринберг из нашего отряда. Среднего роста, сутулый, с тёмными курчавыми волосами, роскошным крючковатым шнобелем и грустными, навыкате, глазами, чёрными, как маслины, выращенные в кибуце где-нибудь близ Ашдота.

В общем, Гринберг – он и есть Гринберг, ни добавить, ни убавить. Насколько мне было известно, он появился в коммуне недавно, всего за месяц до меня. Я несколько раз за сегодняшний день ловил на себе его взгляды, и помнится, ещё подумал – а этому-то что от меня нужно? Но потом решил, что показалось, и думать о Гринберге забыл.

Как выяснилось – напрасно.

Под мышкой Марк держал доску, которую, не дожидаясь моего согласия, принялся раскладывать на банкетке. Похоже, отвертеться не удастся, понял я – но отчего бы не внести в процесс некоторое оживление?

- А ты в Чапаева играешь?

Гринберг удивлённо поднял на меня глаза.

- В Чапаева? А это как?

Я показал – и уже через пять минут мы с Марком увлечённо резались в новую игру, о которой здесь, оказывается, понятия не имеют. Прочие коммунары оценили новинку – вскоре вокруг нас столпилось не меньше полутора десятков зрителей, которые давали советы, язвительно комментировали промахи и спорили насчёт тактики и стратегии новой игры. Шашки были забыты; на двух других досках уде пытались воспроизвести наш опыт, и даже Серьёзный Олейник и его партнёр нет-нет, да и бросали завистливые взгляды на развлекающихся пацанов.

Вот, к примеру, мой вклад в здешнюю культуру – не всем же командирские башенки изобретать? А заодно, поработать на поднятие собственного авторитета среди однокашников, тоже лишним не будет…

В положенное время пропел горн – сначала предварительный, «получасовой» сигнал, а потом и основной, ко сну.

Я лежал, слушая дыхание соседей по спальне – уснули, не уснули? Минуты текли томительно, словно вязкая смола; я в двадцатый раз прикидывал, как встану, как босиком пойду между кроватями, как выскользну в коридор. Рукоятка стамески, которую я сжимал в засунутой под подушку руке, жгла мне ладонь; по стёклам спальни барабанил дождь – не такой сильный, как давешний ливень, он, похоже, зарядил на всю ночь.