Открытие - Михаил Жестев

Неожиданно у самой околицы Славянки Илюша услыхал, что его кто-то догоняет. Он оглянулся и увидел на лыжах колхозного радиомонтёра Настеньку. И без того маленькая, она казалась ещё меньше оттого, что, пробиваясь сквозь метель, шла сильно наклонившись вперёд и, вся осыпанная снегом, чуть ли не сливалась с придорожными сугробами. Илюша подождал Настеньку, и, когда она поровнялась с ним, он крикнул, не скрывая усмешки:

— Слабые токи, как дела?

— Хороши дела! — так же весело прокричала в ответ Настенька. — Не то, что у некоторых электромонтёров. Токи сильные, а работа слабая!

На метельном ветру говорить было трудно, и дальше они шли молча. Но Илюша изредка так лукаво поглядывал на Настеньку, что и без слов она должна была бы понять, что сегодня куда ей тягаться с ним. В Славянку со всего района председатели и бригадиры съезжаются не её радио слушать, а его электрохозяйство смотреть.

Соперничество между Илюшек и Настенькой возникло в тот день, когда однажды осенью их вызвал к себе председатель колхоза Василий Карпович и предложил Илюше ехать учиться на курсы электромонтёров, а Настеньке на курсы сельских радиомонтёров. Они сразу же дали своё согласие и, едва выйдя из правления на улицу, так взглянули друг на друга, словно уже окончили курсы и могли считать себя великими специалистами своего дела.

— Ну что такое радио? — проговорил будущий электромонтёр. — Самое подходящее для девчонок занятие! Это не то, что быть электромонтёром.

— А чем хуже радиомонтёр электромонтёра?

— А тем, что радио — это слабые токи! А электричество — это сильные!

— Были когда-то слабые! Всё равно и то и другое — техника.

— Нет, не всё равно, — возразил Илюша. — Я как свет дам — далеко будет видно!

— А я как заговорю — далеко будет слышно!

Их споры ещё больше усилились после того, как через полгода они вернулись с курсов в Славянку. Илюша считал, что электричество для колхоза более важное дело, чем радио, и на этом основании требовал, чтобы ему в первую очередь заготовляли столбы для ремонта электролинии, доставляли наилучший медный провод и покупали необходимые материалы. Настенька, в свою очередь, доказывала всю важность радио и не раз заставляла не в меру запасливого электромонтёра делиться с ней проволокой, всякими роликами, розетками и прочей арматурой. В таких случаях Илюша всегда недовольно бурчал:

— Тебе всё дай да дай, а вчера во время концерта на целых пять минут трансляция прерывалась!

— А у тебя не бывает, что гаснет электричество?

— Бывает; только когда? Когда ремонт, по технической причине.

— Вот и я по той же самой технической причине трансляцию прервала…

Настенька ни в чём не хотела уступать Илюше. Но в то же самое время они по-своему дружили и всегда помогали друг другу. Когда Илюше приходилось срочно выходить на линию, Настенька не раз заменяла его на ремонте внутренней проводки. В свою очередь, Илюша не раз лазил за неё на столбы, особенно в зимнюю пору. Если кто-нибудь из них ехал в город, то обязательно узнавал, не надо ли привезти что-либо другому, и это поручение выполнялось прежде всего. Они даже устроили в одной комнате над правлением колхоза общую мастерскую и там, на верстаке, можно было видеть рядом электрочайник и громкоговоритель, ротор мотора и радиоприёмник. И за верстаком они, конечно, ещё больше помогали друг другу. Илюша советовался с Настенькой, достаточно ли надёжна изоляция мотора; Настенька, в свою очередь, показывала ему принесённые для ремонта громкоговорители и радиоприёмники. Но, даже советуясь, оказывая друг другу помощь, они не переставали спорить:

— Настенька, посмотри-ка на этот провод: ты можешь понять, на что он годится? Скажем, к примеру, для сцены в Доме культуры?

Настенька высказывала своё мнение и тут же, протягивая какую-нибудь радиолампу, говорила:

— Это не твои моторища, а тонкая техника. Как ты думаешь, месяц еще поработает?

Так было и в этот метельный зимний день. Встретившись на околице деревни, они, как всегда, начали подтрунивать друг над другом… Но Настенька хорошо понимала, что сегодня ей действительно очень трудно тягаться с Илюшей Дроновым. И всё же признавать себя, хотя бы на этот раз, побеждённой она не хотела. Когда с улицы они вошли в свою мастерскую и Илюша сбросил с себя ушанку, Настенька сказала:

— Ты, именинник, напрасно раздеваешься!

— На сегодня хватит, находился.

— А на лесопилке у драночного станка был?

— Нет!

— Напрасно. А там тебя заочно поздравляли…

— С чем же это поздравляли? — поинтересовался Илюша.

— С мотором, который не тянет… — ответила с усмешкой Настенька, — греется мотор.

— Не может быть, — проговорил Илюша. — Я вчера там был…

— А я только оттуда, — перебила Настенька, — радиоточку устанавливала. Придётся, видно, за пять километров по метели прогуляться…

И, довольная, что сумела обескуражить своего приятеля, Настенька поспешила спуститься в сени и направилась домой, вспомнив, что давно пора итти обедать.

На улице всё выло и стонало. В поле и по огородам кружились метельные хвосты, они дымили по карнизам крыш и рассыпались под окнами домов. А дома среди сугробов словно осели и стали ниже. Настенька оставила лыжи в мастерской и шла вдоль улицы, с трудом преодолевая глубокие снежные намёты. Когда она попадала в сугробы, ей казалось, что оттуда ей не вылезти, а когда ветер гнал её вдоль дороги, ей чудилось, что вот-вот он подхватит её, перекинет через изгородь и унесёт неведомо куда. Наконец она добралась до знакомых ворот, вбежала на крыльцо и поспешила скрыться в запорошенных снегом сенях.

Дома было тепло, приятно пахло свежеиспечённым хлебом. Но и дома метель всё время напоминала о себе. Она готова была сорвать с петель ставни окон, рвалась во двор, напирая на ворота, и гремела под железной крышей, скрипя на весь чердак высокой радиоантенной. Настенька пообедала и усталая, прозябшая после тяжёлой дороги с лесопилки, легла отдохнуть. Было приятно вытянуть усталые ноги, ощутить тепло лежанки и чувствовать приближение сна. Но на сердце почему-то было тревожно и сон не приходил. Настенька молча смотрела в полузамёрзшее окно. За стеклом неистово кружились потоки снега… И вдруг, сквозь стремительное мелькание снежинок, она увидела человека… Это был Илюша Дронов. Он шёл на лыжах в сторону поля и, как сразу догадалась Настенька, на лесопилку, чтобы узнать, почему сдал мотор драночного станка.

Настенька вскочила с лежанки, подбежала к окну и забарабанила пальцем по стеклу.

— Илюша, постой, — куда ты?

Но Дронов не слышал её, и тогда Настенька в одном платье, с непокрытой головой бросилась на улицу. Она нагнала электромонтёра недалеко от дома и закричала, заслоняясь рукой от ветра:

— Илюша, не надо, завтра успеешь… Я сказала, чтобы выключили мотор… Не сожгут…

Настенька протянула руку, чтобы задержать Илюшу, но он ловко взял с места и, ничего не сказав, двинулся дальше. И, только когда он свернул в прогон, Настенька заметила, что она выбежала на улицу, забыв накинуть на себя шубейку и ушанку, и поспешила обратно домой. А дома она долго стояла у окна, смотрела на метельную улицу и мысленно ругала себя: ну зачем она рассказала Илюше о моторе? Нет, она поступила совсем не по-дружески, не по-комсомольски. Думала о том, чтобы посмеяться над ним, а вышло так, что заставила человека в самую непогоду итти за пять километров на лесопилку. Ведь мотор можно исправить позже, когда стихнет метель…

А в это время Дронов шёл вдоль линии столбов. Он привычно держался наветренной стороны, понимая, что тут ему ничто не грозит, если ветер оборвёт высоковольтный провод. Илюша передвигался быстро и совершенно спокойно. Но ещё быстрее его, Илюши, обгоняя его, неслась метель, и казалось, что, прорываясь сквозь метельную мглу, бегут навстречу столбы. С наветренной стороны они были от низа до верха обсыпаны снегом и казались форфоровыми, как изоляторы…

Илюша хорошо понимал, почему Настенька рассказала ему о моторе драночного станка. Она, конечно, хотела подтрунить над ним, доказать, что не такой уж он хороший электромонтёр, как говорят о нём. И сначала ему было обидно, что ей удалось увидеть его оплошность. И понесло же Настеньку на лесопилку! Да еще накануне такого дня, когда съедутся люди со всего района. Ну ничего, и он тоже сумеет подметить оплошность радиста… В долгу не останется… С этим чувством он вышел из Славянки, с ним он прошёл всю дорогу.

Но оно улетучилось, едва он добрался до лесопилки и стал проверять, почему перегревается мотор драночного станка. Дело было сложнее, чем он думал. Неисправным оказался реостат — аппарат, изменяющий силу тока. И Илюша уже не обижался на Настеньку. Он возился с реостатом и думал о Настеньке с задушевной теплотой, довольный, что она предупредила его, не дала случиться аварии. И не просто аварии, а аварии перед всем районом. Эх, будь на лесопилке телефон, он бы немедленно позвонил в правление и сказал бы ей: «Спасибо, Настенька, большое спасибо».