Девушка в крапиве и цветах - Юрий Анатольевич Черчинский

побежал домой.

Услышав слова мальчишек, Санька сжался, съёжился, словно кто-то большой и страшный замахнулся на него ножом. Гаечный ключ выпал из руки. «Из зависти хотят нагадить, – Санька сжал кулаки, непроизвольно посмотрел на часы. – Три часа прошло, где она ходит? Я уже успел деда в больницу свозить, очередь выстояли».

Санька вновь склонился над двигателем, хотел выкрутить свечи, но работа не пошла: ключ сорвался, и от удара на большом пальце лопнула кожа, пошла кровь. Санька сунул палец в рот и прижал рану языком. Как делал в детстве: чтобы кровь остановилась, и грязь не попала.

В конце улицы показался чёрный «Мерседес» Котова. Важно притормозил у дома Тихониных. Подождав, когда осядет пыль, из машины вышел Котов и открыл переднюю дверцу. Сверкнув белыми коленями, с мягкого, низкого сиденья, поднялась Катя. Радостная, с улыбкой на пухленьких губах. Санька растеряно посмотрел на девушку, вдруг почувствовав горечь во рту: то ли от того, что Катя вышла из машины Котова, то ли что-то в облике девушки показалось ему на миг мерзким. Вспомнились злые слова мальчишек.

– Привет, Тихоня, – поздоровался Котов.

– Привет, – машинально ответил Санька и посмотрел Кате в глаза. Глаза девушки блестели, как после ночи на сеновале, когда она прижалась и шепнула в ухо, трогая мочку губами: «Ночь была изумительно прекрасной. Ты её никогда не забудешь!»

– Мне пора, – сказал Котов, сел в машину и быстро уехал.

Катя наморщила чуть вздёрнутый нос: девушке не понравилось, что её вот так оставили, словно выбросили как использованную одноразовую вещь.

«Да пошёл он, главное – флешка у меня» – Катя повернулась к Саньке и одарила его лучезарной улыбкой. Если бы это произошло до встречи с Котовым, Санька бы расцвёл от счастья, но сейчас он заметил в улыбке что-то фальшивое. Сказал девушке:

– Ты зачем поехала с ним?

– Он подвёз меня от вашего деревенского супермаркета.

– Три часа вёз? – нахмурил брови Санька, понимая, что не надо такое говорить, но в груди разжималась упрямая пружина.

– Мы ездили к водопаду, купались. – Катя пожала плечами.

Санька застыл с открытым ртом – пружина лопнула. Утром счастье переполняло его, но счастье это вдруг разбилось, как зеркало, на тысячи кусочков. И каждый кусочек болью впился в сердце.

– Котов классный парень, – как ни в чём не бывало, говорила Катя, не замечая чёрную тень на лице Саньки, или специально так говорила, решив разорвать все отношения и уехать в город.

– Ты не должна с ним встречаться, – сказал Санька, прищурив глаза.

– Почему? – Катя нахмурилась.

– Но мы же…

– И что из этого? Я свободный человек и делаю то, что сама хочу. Этой ночью я буду спать с тобой на сеновале. А утром мы съездим в Красную пещеру. Ты говорил, что там очень красиво.

– Извини, – Санька смиренно подошёл к девушке, и, стараясь не запачкать грязными руками, обнял за плечи.

Девушка поцеловала его в губы.

«Мой ласковый телёночек. Ты мне ещё пригодишься, – подумала Катя. – Надо позвонить Вадиму. И пусть они с Котовым убьют друг друга».

– Ты куда? – строго спросила Елена Николаевна. – Опять к Клавке?

– Дык надо, – пробормотал в ответ дед Лёня и устремился к двери, забыв опираться на палку. – К Николаю схожу.

– А деньги зачем взял?

– Моя пенсия.

– А новые штаны? Посмотри, в каких ходишь – срам один, проволокой подвязаны.

– В следующий месяц купим. Софья мне приснилась. Помянуть просит.

– Бутылочкой водки? Не ври! Мама терпеть не могла спиртного.

–Ты, Ленка, не шуми. Ишь моду взяла кричать, – дед Лёня строго посмотрел на невестку, махнул рукой и пошёл к дому Клавдии Уткиной.

Елена Николаевна вздохнула, вытерла мокрые руки о фартук и, заправив растрёпанные волосы под платок, продолжила мыть пол.

Дед Лёня отворил калитку соседнего дома через улицу с зелёным штакетником и зарослями сирени в палисаднике. Калитка скрипнула, жалуясь на частых гостей, поднялся по высокому крыльцу и постучал в дверь. Собачка под крыльцом даже не гавкнула, только сонно приоткрыла глаза. Дед Лёня нетерпеливо стукнул в дверь палкой, но через порог не переступил. Хозяйка дома дальше порога покупателей не пускала. Разные люди ходят. И те, что ради выпивки последнее продадут и на чужое добро позарятся.

Клавдия вышла с бутылкой самогона. Дед поздоровался. Женщина, молча кивнув, спросила:

– Опять помянуть собрался?

– Дык надо. Сорок семь лет прожили душа в душу.

– Ты бы Ленке не говорил, что у меня берёшь. Опять прибежит, ругаться будет. А мне ссоры с соседями не нужны.

– А-а-а, – дед махнул рукой. – Что она понимает. Тоскую я.

– Нашёл бы себе какую. Вон бабок то сколько.

– Приходила тут одна. Говорит – подпиши мне дом, жить с тобой буду.

– Дуська что ли?

– Она.

– Во, хитрющая! Дом ей подпиши. У тебя вона Санька вырос.

– Дык и я так думаю. И Ленка торопит – подпиши дом Саньке, а то потом хлопот не оберёшься.

– И подпиши.

– Дык женится и подпишу.

– А эта – городская, что привёз, кто ему? Невеста или как? Как её зовут то?

– Катька. Красивая девка. Мне уж какой годок, а посмотреть приятно. Но, сердцем чую, сучка она.

– Городская! – усмехнулась Клавдия, поправляя малиновую кофту на пышной груди, толстые пальчики быстро затеребили кружевной ворот. – Они, городские, ушлые такие. Глазом не успеешь моргнуть, как оженят. Пройдут огни и воды, а потом найдут себе хорошего парня, окрутят, задурят голову. Помнишь Димку Каблукова?

– Никиты хромого сына?

– Его. В городе женился. Мать ему говорили – посмотри, куда голову пихаешь, а он – любовь, любовь! Вот теперь сопли на кулак мотает. А Катя не беременная?

– Дык, – от такого вопроса дед поперхнулся. – Откуда мне знать?

– Тут ко мне племянник Валька забегал. Говорил, что видел Катьку с Котовым у водопада. Рассказывает, а у самого глазёнки блестят. Дала ему конфет, он и признался, не знаю как и сказать… Ну, голые они там были.

– Кто голые? – на понял дед Лёня.

– Котов и Катька. Катька, которую твой Санька из города привёз. Ну, как сказать, любовью они там занимались

– Итить её мать! – дед подпрыгнул на крыльце, словно оса укусила. – Ну, Санька привёз! Ну, я ему!

– Да погодь ты. Может, Ромка что напутал.

– Она мне сразу не понравилась. Курю я утром на крыльце, дожидаюсь, когда Ленка корову подоит. А тут Катька выходит, потягивается. Улыбка на всё лицо. Увидела меня и хоть бы хны, а ведь на самой только кофта и трусы. А трусы то срам один, все прозрачные, мизерные – без очков и не увидишь. Поздоровалась и пошла в огород до уборной. Побегу, вправлю Саньке мозги!

– Бутылку то забыл, – крикнула вслед Клавдия, удивляясь, как дед в свои года ловко сбежал с высокого крыльца, и про палку забыл.

– А-а-а, какая теперь бутылка, – обернулся дед и махнул рукой. – Ну, ты прибереги для меня со смородиной, вечером загляну.

Дед Лёня вызвал Саньку к себе домой, сам сел на сундук, покрытый ковром с оленями, внука