Чёрный дым - Ирина Якубова

же осёкся, – вернее, узнал, что твоя жена отравила тебя.

– Уф… Теперь начинается самая сложная часть моей истории. Через три недели после выписки из онкологической больницы и прекращения лечения, мне стало совсем плохо. У меня появилась красная сыпь на теле и синяки. Но самое ужасное то, что меня буквально покинули силы. Я лежал в постели и не мог встать от дикой слабости. И главное, не хотел. Ни есть не хотел, ни чего-либо делать. Я просыпался утром и уже через полчаса уставал. Мне трудно было даже разговаривать. Я понимал, что это – конец. Мысли мои путались, я уже точно не соображал, о чём говорят мои родные, хотя слышал слова… Умер я на рассвете третьего декабря. В комнате я был один. Сам момент перехода в мир иной я даже не осознал поначалу. Просто вдруг открываю глаза и ощущаю, что голова моя ясная, будто я проснулся после освежающего сна где-нибудь в горах, мысли чисты и прозрачны, а в теле лёгкость и бодрость. Я встал с кровати, и подошёл к окну. Увидел мелкие снежинки, белый пушистый ковёр во дворе. Мне захотелось срочно пощупать снег руками, и не успел я додумать эту мысль, как вдруг оказался посреди заснеженного газона на улице, под окнами своей комнаты. Сначала я не понял, что это странно. Я решил слепить снежок, и тут только увидел, что беру снег полупрозрачными руками… Я осмотрел своё тело, оно было одето в то, в чём я спал, но и тело и пижама были едва различимы, будто состоящие из пара. Границы меня нового были размытыми и нечёткими. Я понял, что я невидим, и что я умер. Наверное, это моё астральное тело. Или эфирное. Я в этом не разбираюсь. Сильного шока я не испытал, так как я, зная, что конец мой близок, сотню раз представлял себе, как я почувствую смерть. Примерно так я её себе и представлял, поэтому не сильно испугался. Я решил вернуться в комнату и посмотреть на своё умершее физическое тело. Я понял, что в мире мёртвых перемещаться в пространстве можно моментально, с помощью мысли. Ещё я сообразил, что могу, видимо, и через стены проходить, но решил, что потом опробую все эти чудеса, будет ещё время. Настроение у меня было вовсе не плохое, так как впервые за несколько месяцев я себя почувствовал здоровым и полным сил, даже энергичным, можно сказать. Обидно было, конечно, что я умер так рано, но все эти горькие думы я оставил там, на смертном одре. Тем более было приятно, что я осознал, что умерло тело, а не я сам. Никакого страха я не испытывал, потому что совесть моя чиста. Не боялся никакого божьего суда. Глубиной своей души я ощутил, что здесь я в безопасности, и был спокоен. Итак, я переместился в комнату и увидел у своего мёртвого тела, которое со стороны, оказывается, вообще выглядело ужасно изношенным и уродливым, Роксану и нашего семейного врача, который последние три дня ночевал у нас дома. Я сел на пуфик возле кровати. Немного стало жаль себя. Роксана плакала, доктор успокаивал её и говорил, что смерть наступила ночью, примерно два часа назад. Я стал внимательно разглядывать своё мёртвое тело и даже погладил его по голове. Я сказал ему мысленно: "Спасибо". Мне захотелось отогнать от него всех и сказать: "Уйдите и не трогайте, оно моё", но я понимал, что лучше мне уйти сейчас… Я переместился в детскую. Моя милая птичка мирно спала в своей кроватке, ни о чём не догадываясь. Я поцеловал её в лобик, в щёчки, в закрытые глазки. Как жаль, что нам придётся расстаться, моя девочка. Я опять же мысленно сказал дочке: "Прощай, и будь счастлива. Живи долго и помни о том, как папка тебя любил!" Я сел на край детской кроватки и стал любоваться моей красавицей. В этот момент я услышал зов. Не ушами услышал, а сердцем. Он просто зазвучал во мне, этот зов. Он проявил себя как сильное, непреодолимое желание куда-то идти. Или лететь. И я подспудно знал куда. Наверное, я всегда знал, но забыл, а теперь начал вспоминать куда мне надо. В мой настоящий дом. Я даже ощутил сильную тоску по нему, хотя ещё не вспомнил, что из себя представляет этот мой дом. Но уже хотел туда, очень сильно. Я посмотрел в сторону окна, и даже взлетел над полом на полметра, но приказал себе опуститься. Меня переполняла светлая радость от того, что сейчас мне предстоит удивительное путешествие в чистый, прекрасный духовный мир, но я сказал себе: "Стоп! Ещё с Роксаночкой не попрощался. Взгляну напоследок на мою красавицу любименькую и потом спокойно полечу". Я переместился снова в свою спальню. Жена стояла на коленях у моей кровати и заливалась слезами. Я подошёл к ней вплотную, захотел обнять своими невидимыми прозрачными руками, но! Не смог. Роксану окутал чёрный дым. Я унюхал запах гари. Даже хуже. От этого дыма, который обволакивал фигуру Роксаны, и, который, наверное, видел я один, воняло трупным ядом, будто в нём сгорела дохлая кошка. Я протянул руку к спине Роксаны, но моя рука стукнулась обо что-то, о какое-то невидимое стекло. Невозможно было мне дотронуться до моей единственной женщины. Я был в недоумении. В душу закралось нехорошее предчувствие. Не спроста всё это. Я смутно различал силуэт жены, одетой в красный шёлковый халат с японскими иероглифами на карманах, её чёрные волнистые волосы, собранные в затейливый пучок на макушке. Я снова попытался прикоснуться к спине Роксаны, и моя призрачная рука встретила незримый стеклянный барьер. Я стал усиленно всматриваться в чёрный дым, который постепенно рассеивался в стороны от фигуры жены и вскоре заполонил всю комнату. Даже очертания моего трупа на кровати стали едва различимы. Дым кружился вокруг меня с бешенной скоростью. Зловонный дым. Я, казалось, непонятно каким зрением различал чуть ли не каждую молекулу этого газа. И было мне видение. Сам не понял, то ли оно возникло в моём мозгу (если у духа, конечно, есть мозг), то ли оно само выстроилась в толще дымовой завесы перед моим лицом своеобразным магическим кинофильмом. Я увидел мою любимую супружницу, подливающую из шприца какую-то жидкость в мою тарелку. Действо происходило на кухне нашего дома, явственно видно было во что она одета, выражение её лица, как она озиралась по сторонам после содеянного. Таких картин промелькнуло штук сто. Каждый кадр представлял из себя