Чёрный дым - Ирина Якубова

иглу из вены.

– Прости меня, родная. Я теперь понимаю, что натворил. Скажи, ты что, поверила в то, что сказала нам Анжела?

Лариса перестала всхлипывать. Она понимала: сейчас от неё зависит всё. Её муж – ведомый человек. Он никогда в жизни не определится без неё. Не сможет принять никакого решения. Так и будет метаться от берега к берегу и не сможет примкнуть ни туда, ни сюда. Не потому, что он слабак, а просто он – такой. Всю ночь Лариса не спала. Она прокручивала раз за разом разговор с Анжелой. Она сопоставляла факты. Она думала и думала… Нежелание верить в смерть своей дочери, отрицание, боролись с логикой: да. Всё, что она услышала от девушки, которая больше не была Анжелой – было логичным. От и до. Нереальным, но логичным. Много белых пятен было в этой истории, многое ещё надо выяснить, но… Если от неё одной, от её решения зависит жизнь маленькой девочки… Она должна помочь. Она должна поверить.

– Где она? – ответила Лариса вопросом на вопрос.

– Там сидит, в коридоре.

– Позови её ко мне.

– Ларисочка, ты уверена?

– Ты знаешь, кто-то должен из нас быть уверенным. Мы не можем до бесконечности играть в "верю- не- верю". Надо уже всё выяснить, и принять какое-то решение. Или наша дочь сумасшедшая, или перед нами парень по имени Рамиль, и мы должны что-то предпринимать исходя из этого.

– Дорогая, ты не представляешь, как мне тяжело… А ты у меня сильная.

– Мы – сильные. Мы справимся. Зови её скорее.

Яранский вышел в коридор и позвал Анжелу. Девушка вошла и робко села на постель Ларисы, туда, где только что сидел Вадим. Тот отошел к окну, предварительно плотно прикрыв дверь в палату.

– Как Вы себя чувствуете? – спросила девушка.

Лариса села и пододвинулась вплотную к Анжеле. Она стала гладить волосы своей девочки, при этом на глаза её вновь навернулись слёзы. Безутешная мать крепко обняла своего ребёнка. Да! Пусть логика и мозги твердят упрямо, что это не так. Но вот ведь, перед ней она! Её родненькая девочка. Из плоти и крови. Её красавица.

Девушка ответила взаимным объятием, затем стала вытирать слёзы с лица матери. Своей названной матери. От этой сцены у Яранского у самого увлажнились глаза.

Через несколько минут Лариса взяла себя в руки и сказала:

– Прости меня, девочка. Так хочется тебя назвать моей. Моей родной дочуркой.

– Вы можете называть меня Анжелой для удобства. Это вы меня простите. На самом деле, когда я заварил эту кашу, я сам до конца не понял, во что ввязался. Это было почти спонтанно. Мной двигало лишь одно намерение: спасти дочь. Я и не подумал сразу, что ломаю жизни другим людям…

Лариса устроилась в кровати полулёжа. Она вытерла мокрые глаза и спокойным уже тоном сказала:

– Я ещё не разобралась и не знаю как мне называть тебя. Пожалуйста, расскажи нам всё подробно, с самого начала. Как бы нам не было трудно, мы попытаемся поверить. Правда, Вадик?

Яранский согласно закивал. Он сел в изголовье кровати жены и приготовился слушать.

– Спасибо вам обоим, – сказал Рамиль . – Так вот. Дома я уже успел рассказать о своей семье. Когда я понял, что мне недолго осталось, я составил завещание. Я, наверное вам известно, являюсь учредителем благотворительного фонда "Дыхание". Я открыл его после смерти моей первой жены. Я жертвовал фонду более 50% своих ежемесячных доходов. Остальное шло на содержание заграничной недвижимости, на развитие бизнеса. Чем занимается мой фонд вы догадываетесь. Это финансовая помощь больным детям. Теперь руководителем этой организации является мой заместитель, нормальный, надёжный человек. Для меня было свято то, чем мы занимаемся. Хотя сам я не принимал непосредственного участия в организации лечения детишек, только деньги перечислял. У меня на это времени не было. Но я дорожу и горжусь до сих пор тем, что мы делаем. Так вот, после моей смерти все свои активы я распорядился распродать, и деньги перечислить на счёт моего благотворительного фонда. Ответственным за это мероприятие я назначил того самого своего заместителя и нынешнего руководителя фонда Павла Федышина. В нём я уверен на все сто. Моей жене и дочери остаётся дом в центре города и наш загородный коттедж, два автомобиля и небольшой счёт в банке. Моим родителям-старикам я определил пожизненное содержание, согласно их запросам. Им, в принципе, многого и не надо… А сделал я это не потому, что жаден. Я считал, что жене этого будет вполне достаточно для того, чтобы не работать, а посвящать своё время воспитанию дочери. Я понимал, что Роксана молодая, что она не долго будет вдовствовать. Она выйдет замуж, да я и не против. Но кто его знает, как её супруг распорядится моими активами? А так Федышин сделает всё как надо. Фонд, наше с ним детище, будет процветать. Благодаря этим средствам не одной сотне несчастных деток мы сумеем помочь. А почему я дочери не оставил состояния, так это потому, что не хотел, чтоб она росла и знала, что она богата, и ничего не надо делать. Я хотел, чтоб она училась, развивалась, ставила и достигала достойных целей. Не хотел, чтоб она стала представительницей "золотой молодёжи", чтоб сорила деньгами, а потом бы выскочила замуж за какого-нибудь хахаля, который бы на её деньги позарился, уж простите за жаргон. По моему мнению, не должен жить на всём готовеньком человек. Лёгкие деньги лишь испортят его, да и не сумеет он их сохранить и приумножить. Если моя Альфия поставит цель разбогатеть, если она вырастет, и её заинтересует бизнес – ради бога. Пусть дерзает. Она сама должна узнать цену деньгам. Сама должна трудиться, стать умной, настойчивой, смелой. Получить образование хорошее, встать на ноги. Уверен, она меня поймёт и благодарна будет за такое моё решение. Так я считал и продолжаю считать… Мне казалось, я всё предусмотрел… Моё завещание должны огласить через шесть месяцев после моей смерти. То есть, теперь уже совсем скоро, в начале июня. На таком сроке настоял мой нотариус, так как необходимо уладить кое-какие формальности. Я не возражал, положено – значит положено. Но дело в том, что о существовании завещания никто не знает, кроме моего адвоката! Понимаете? Никто не знает! Всеми торговыми точками управляют мои замы, Роксана не может пользоваться имуществом в полной мере, только снимать деньги с личного счёта. Она же, естественно, является опекуном Альфии.

– Я всё-таки не понял, как ты узнала, – спросил Яранский, но тут