Слишком много колдунов - Цогто Валерьевич Жигмытов

тот его об этом в некотором смысле «попросил».

– Ну, – нетерпеливо сказал эвакуатор.

– Ну, ну, – передразнил Питер. – Но мобиль не движется и тогда, когда внутри находится чудовище.

– Чудовище, значит, – кротко повторил Аслан.

– Тьфу! – сказал Питер. – То есть не чудовище. Хотя чёрт с ним, пусть будет пока чудовище. В порядке обозначения. Так вот, мобиль не хочет ехать и с ним. Если мы будем последовательны в своих гипотезах – а мы будем последовательны в своих гипотезах – то можно предположить, что чудовище и мобиль тоже некоторым образом сообщаются.

– Некоторым, – проговорил Аслан, черкая карандашом по бумаге. – Сообщаются.

– А раз они сообщаются, то не исключено, что чудовище это – вовсе не чудовище.

– А что?

– Вот чтобы выяснить это, – спокойно произнёс Питер, – я его и распилил. Благо все инструменты были в наличии.

– Нет, – мрачно сказал эвакуатор. – Распилил его ты лишь потому, что меня рядом не оказалось. И за это ещё ответишь. Некоторым образом.

3

«…Воспользовавшись пилящими тросами и мнимым авторитетом в глазах местных жителей, Питер сумел отрезать чудовищу сначала ноги, а затем заднюю часть. Здесь следует пояснить, что оное чудовище собой напоминает гигантскую осу, только с вывернутым вертикально вверх брюшком и без крыльев. Вот это «брюшко» и было отпилено за каких-то двадцать минут, пока я улаживал с егерем и старостой деревни все формальности.

Когда я вернулся и увидел, что он натворил, возмущению моему не было предела. Но поскольку сделанного не вернёшь, пришлось исследовать то, что получилось. А взору нашему предстали, признаю, весьма любопытные вещи.

Первое, что мы поняли – чудовища не являются животными в привычном нам понимании. Их кровь, если это кровь, не красного цвета. Жидкости эти имеют цвет от прозрачного до маслянисто-зелёного и очень резкий запах. Далее загадка стала ещё сложнее, потому что «брюшко» раскрылось! Не знаю, то ли в результате удара о землю, то ли от того, что оно потеряло связь с остальным телом.

Стало ясно, что это не животное. Потому что это был не желудок. Это две очень комфортабельные кабины из упругого и прочного материала, в которых обнаружись два человека – пожилая женщина и девочка (видимо, её следы мы обнаружили на тропинке) из местных. Они были живы и здоровы, только, разумеется, крайне испуганы; мы поручили их заботам егеря и старосты.

Я не сказал это Питеру, и вряд ли когда-нибудь найду силы сказать, но здесь мне скрывать нечего: да, его мысль, что чудовища – это некий транспорт, не лишена известного остроумия. Правда, дальше он делает выводы совершенно несуразные – что этот транспорт призван не погубить, а спасти людей. Что некие силы в преддверии Яум аль-Кийяма собирают или спасают избранных людей, чтобы сохранить человечество после Страшного суда. Я не стал при посторонних насмехаться над этим бредом, хотя понятно, что тут же возникает множество вопросов, как то: как отбираются люди? куда они их доставляют, ведь конец света коснётся всего мира? как они управляют этими чудовищами, как они сообщаются с ним?

Единственное, чему я не могу найти возражения, и это я тоже пишу скрепя сердце – так это тому, что конец света, День воскрешения, День весов, несомненно близится. Я не являюсь усердным мусульманином, нет, но происходящее вокруг не может временами не повергать в уныние даже человека с такой крепкой душевной организацией, как моя (пишу об этом без ложной скромности). Словно нити разрушения и упадка тянутся к нам из будущего сквозь стремительно истекающие дни, сея раздор и отчаяние в умах и сердцах людей, вызывая из тьмы небытия мрачную нежить и порождая странные, враждебные человеку кудеса природы».

– Слушай, – произнёс вдруг Питер. – А эти пилящие тросы с утяжелителями, это тоже с вашего древнего склада?

– Сам-то как думаешь? – сказал эвакуатор. – Сверхпрочный и сверхтонкий трос, покрытый алмазной крошкой. Утяжелители, которые меняют массу. Конечно, такие штуки делают крестьянки на севере, зимой, между делом, когда работы поменьше.

Питер неодобрительно посмотрел на Аслана, затем спросил:

– А кто догадался ими воспользоваться? Ну, как ты показывал местным.

Аслан коротко наклонил голову.

– Правда, мы ещё ни разу не испытывали этот метод. – Вздохнул и добавил: – Мы ещё ничего против чудовищ не испытали. Единственное чудовище, которое попало к нам в руки, сдохло само. И то целиком доставить не получилось…

– Да ладно тебе, – произнёс Питер. – Зато бабушку спасли, с внучкой.

– Здесь ты прав, на бабок тебе везёт, – сказал Аслан. – Но это не суть. Суть в том, что допустимые потери у нас составляют три-четыре человека на одно чудовище. При условии, что оно будет эвакуировано и утилизировано.

Питер нахмурился, соображая.

– То бишь уничтожено.

– Да, эвакуировано и утилизировано, – повторил эвакуатор. – Таким образом, самое главное, что обошлось без потерь среди подотчётного гражданского населения. Я смею скромно надеяться, что моё начальство не упустит из своего драгоценного внимания этот факт. И твой суд это обязательно учтёт. Отделаешься каторгой.

– То есть тебе дадут новое звание? – спросил Питер, помолчав.

– За чудовище – да. А за Люца, да хранит всевышний его душу, посадят в тюрьму.

– В тюрьму, зато полным лейтенантом.

– В этом суть человеческой жизни, – философски сообщил эвакуатор, возвращаясь к своему планшету. – Ведь что может быть лучше повышения? Только внеочередное повышение.

4

«Мы погрузили останки чудовища на подводы, которые нам любезно выделил староста Лилля – правда, после некоторых переговоров, детали которых не должны бросить тень ни на одну сторону. Поскольку лошадей в деревне нам не выдали, да и не было у нас людей, чтобы ими управлять, нам пришлось соединить эти подводы цугом и некоторым образом запрячь в них наш мобиль. Питер также настоял, чтобы мы забрали с собой и отпиленные ноги чудовища, их мы поместили в мобиль. (Как-то даже не ожидал, что он может быть настолько упрям). Но все эти бытовые и технические препятствия просто меркнут перед теми препонами, которые нам учинили люди, облеченные властью, а более всего декан провинции Тулуза господин Розье.

Совершенно не хочется упоминать это, но надо быть честным с собой и уважаемыми потомками. Если излагать сжато, то его деяния были таковы: после того, как мы прибыли в Тулузский сортировочный пункт, где он на наше несчастье пребывал с проверкой, он привязался к нам – и с настойчивостью, достойной лучшего применения, пытался конфисковать у нас лаконский саркофаг и останки лилльского чудовища. Ссылался он при этом на какие-то дикие местные законы о сохранении памятников старины и древности. Я указал ему на несоответствие его компетенции его же претензиям. Когда нас растащили,