Хасидские предания - Мартин Бубер

леса"* или что он отправлял обратно в иной мир тех своих

новорожденных детей, которые ему не нравились. (Говорят, Ми-

' Дата его смерти в разных источниках указана разная и колеблется между

1781 и 1792 г.

хал остался в живых только потому, что мать не дала отцу

взглянуть на младенца прежде, чем тот дал обещание, что ос-

тавит его в живых.) Мать равви Ицхака, которую называли

"пророчица Йенте", часто слышала, как хор ангелов поет "трис-

вятое". Чтобы понять Михала, необходимо знать ту среду, в ко-

торой он жил. Несмотря на тот факт, что его отец был близок

к хасидскому движению, сам Михал стал последователем Баал

Шема только после серьезных колебаний. Из того, что нам

рассказывают легенды, становится ясным, что в нем жила подо-

зрительность отца, от которой он избавился очень нескоро. Но

аскетизм, присущий ему изначально, равви Михал так полностью

и не преодолел.

Еще в молодости Михал стал крупным проповедником, как

и его отец, и, проповедуя, разъезжал по городам. Он поражал

и запугивал свою аудиторию, хотя и постоянно подчеркивал, что

порицания, которые они слышат в его проповедях, обращены не

только к слушателям, но и к нему самому. Баал Шем осуждал

Михала за то, что он налагал на грешников очень тяжелые

наказания, и, по-видимому, убеждал его стать мягче. Рассказыва-

ют, что уже после смерти Михала к одному молодому цадику

пришли души и начали жаловаться на равви Михала, который

стал главным судьей в небесном суде, что даже неумышленные

земные прегрешения он судит очень строго, ибо, прожив жизнь

в чистоте, не понимает страстей человеческих. И хотя равви

Михал полностью воспринял и усвоил хасидские учения и следо-

вал за Баал Шемом, развивая доктрины о Злом Начале как

помощнике человека и о возвышении сексуальности, сам никогда

не переставал быть аскетом, хотя крайние формы аскетизма

и отрицал. Согласно одному сообщению, наиболее отчетливо из

всех подчеркивающему разницу между возвышенным и нелепым,

равви Михал никогда не грелся около печи, чтобы не дать повода

для лени, никогда не наклонялся над пищей, чтобы не пробудить

появление жадности, и никогда не чесался, чтобы не впасть в грех

сладострастия. Но особый вклад равви Михала в подлинный

хасидизм чрезвычайно важен. Наиболее замечательной его чер-

той является то, что Михал развил традицию тех "первых хаси-

дим", о которых Талмуд сообщает, что они молились до тех пор,

пока не достигали в самих себе состояния кавваны. Равви Михал

распространил эту традицию на всю общину: чтобы сделать

свою молитву представляющей всех своих хасидим, он старался

объединить себя как с самым лучшим из учеников, так и с самым

последним в особую единую, продолжительную и мощную цепь

молитвы, и - отступая от традиции отца и от заповедей Баал

Шема - он также хотел, чтобы хромые на молитве стояли,

чтобы поднимали даже тех из них, которые не могли сами стоять.

Это нововведение, за соблюдением которого равви Михал следил

очень строго, оказало сильнейшее воздействие на последующие

поколения, которые стали относиться к равви Михалу с глубоким

почтением. Но уже один современный ему цадик говорил о Ми-

хале, что он был "душой душ" и в своем поколении играл такую

же роль, какую равви Симеон бен-Йохай, основатель тайных

учений, играл в своем.

Подобно равви Михалу, двое из пяти его сыновей фигуриру-

ют в преданиях о необычных путешествиях души на небеса. Но

третий сын, равви Зев Вольф из Збаража (ум. ок. 1802'), который

в детстве был очень непослушным мальчиком, прославился на

ином поприще. Как и его современник, равви Моше Лейб из

Сасова (принадлежавший к четвертому поколению), он стал ве-

ликим другом человека и земли. В отличие от отца - хотя не

следует забывать, что равви Михал заставлял сыновей молиться

за врагов, - равви Зев Вольф упрямо отказывался рассматри-

вать грешников как людей, совершенно далеких от добра. Вольф

одаривал своей любовью всех людей, которых встречал, и даже

животных. Он считал, что человек должен любить все живое

и что эта любовь не должна зависеть от того, как относится

объект любви к человеку.

Среди учеников равви Михала был и равви Мордехай из

Несхижа (Нисухейце, ум. 1800), которого учитель брал с собой во

время одной из поездок к Великому Маггиду. Он фигурирует во

многих чудесных историях; рассказывают, что даже демоны при-

знавали его силу. Источник подобных утверждений кроется в дей-

ствительной власти равви Мордехая над душами людей, несом-

ненно происходившей из единства его собственной души. Данное

единство тем не менее находило адекватное выражение не столь-

ко во власти над душами людей, сколько в единстве всей жизни

равви. Должно быть, именно это единство жизни имел в виду

Люблинский Ясновидец, когда говорил, что все действия равви

Мордехая были на самом деле одним действием.

Согласно хасидской традиции, у Великого Маггида было

триста учеников. Примерно о сорока из них сохранились доволь-

но многочисленные свидетельства, от некоторых - также и их

сочинения. Десять из учеников Великого Маггида представлены

в настоящем томе, но - как и в случае с учениками Баал Шема

- истории об этих десяти избранных отнюдь не охватывают

действительно великие события их жизни, поскольку бытовавшие

в среде простых людей легенды вообще не в состоянии дать

связные биографические описания. Вот имена этих десяти уче-

ников: Менахем Мендель из Витебска (ум. 1788), которого Маг-

гид брал с собой к Баал Шему еще в детском возрасте; Аарон из

Карлина (ум. 1772); Шмелке из Никольсбурга (ум. 1778); Мещул-

лам Зуся (идиш: Зише) из Ганиполя (Аннополь, ум. 1800); его

младший брат Элимелек из Лиженска (Лежайск, ум. 1809); Леви

'Дата его смерти в разных источниках указана разная и колеблется между

1800 и 1820 г.

Ицхак из Бердичева (ум. 1809); Шнеур Залман из Ляд (ум. 1813);

Шеломо из Карлина (ум. 1792); Израэль из Кожниц (Козинице,

ум. 1814); Иаков Ицхак из Люблина (ум. 1815).

Особую значимость равви Менахему Менделю в истории

хасидизма придает тот факт, что он перенес хасидское движение

в Палестину, куда до него, судя по всему, перебрались многие

другие цадиким. Со времен Баал Шема, который, согласно леген-

де, повернул назад, почти дойдя до Святой Земли, "Земля Обето-

ванная" была в центре хасидской, как, впрочем, и дохасидской,

тоски по избавлению. После того как равви Менахем Мендель

возглавил борьбу с противниками хасидов, он выразил свою

тоску по избавлению актом путешествия в Палестину (1777)

с тремястами своих хасидим. Сперва он поселился около Сафеда,

древнего города каббалистов, а затем - в Тивериаде. Так, равви

Менахем Мендель наделил движение местом, центральным не по

расположению, но по духу, и органично связал его с былыми

временами. Он сделал Святую Землю элементом новой жизни.

Имея в виду именно это, внук друга Менделя, Шнеура Залмана

(который не смог сопровождать Менделя в Палестину), сказал

однажды, что когда Земля Израиля процветала, она обладала

способностью возвышать человека, но теперь, когда она попрана

и унижена, она уже не в состоянии возвышать человека; поэтому

теперь человек должен возвышать Святую Землю, и единствен-

ным, кто обладал такой способностью, был равви Мендель.

В одном письме из Палестины равви Мендель писал, что считает

себя гонцом во дворце короля, посланным наместниками провин-

ций, которому ни на минуту не следует забывать о материальном

и духовном благосостоянии провинций. Равви Мендель всегда

оставался близок к тем, кого он оставил в изгнании, и поддержи-

вал с ними постоянный контакт, настолько тесный, что - как

писал один из тех, кто уехал с ним в Палестину, - он весь был

связан с ними, весь участвовал в их помышлениях, весь проявлял-

ся в них, когда молился перед сном.

Из всех учеников именно Аарона из Карлина Маггид избрал

выразителем своей воли, поскольку тот, как никто другой, знал,

как воздействовать на души людей, хотя и предъявлял к ним

повышенные требования. Он скончался молодым, и в проповеди

на его похоронах преемник равви Аарона, равви Шеломо из

Карлина, сказал, что Господь забрал его к Себе преждевременно,

поскольку сила Аарона обращать людей к Богу была столь

велика, что он почти лишал их свободы выбора, а это гораздо

важнее. Маггид, услышав о смерти равви Аарона, сказал: "Он

был нашим оружием. Что же нам теперь делать?" Равви Аарон не

пытался противостоять народному характеру хасидского движе-

ния, который не просто упорно держался в школе Карлина, но