Восход созидателя. Каратель. Часть 2 (СИ) - Алан Адамс

— Расс не стреляй, это я, Ласка- раздается шепот, который я, тем не менее, отчетливо разбираю.

— Выходи, руки держи на виду, — я примерно представляю, что сейчас произошло. Особо умный стрелок решил перестраховаться и занял альтернативный, наиболее вероятный путь отхода под свой контроль. И не прогадал. Не учел только непредвиденный фактор в виде одной вредной, но крайне настырной девчонки, которая по неведомой причине увязалась за мной. Ласка, проходившая мимо стрелка услышала звук выстрела и зарезала второго за сегодняшнюю ночь человека. Несмотря на ясную картину, доверять ей я не намерен. В конце концов именно ее присутствие ввело меня в заблуждение. Не крадись она следом я бы внимательнее отнесся к ощущению взгляда. А так отнес его на ее счет. Человек может чужой взгляд, но ни один человек не может определить кому он принадлежит и где сидит наблюдатель. Подхожу к поверженному врагу. Совсем пацан, лет семнадцать- восемнадцать. Ему жить да жить. Но если среди обычных людей принято говорить, что человек сам выбирает свою судьбу, то в Сахаре жизнь во многом предопределена. В этой помойке долго не живут. Скоротечная жизнь местных аборигенов обычно заканчивается насильственной смертью.

Я отворачиваюсь и направляюсь обратно. Подволакивая левую ногу упорно иду к границе. Девка идет сзади, угрозы не чувствую.

— Расс, я хочу помочь.

— Я не обращаюсь за помощью дважды туда, где один раз отказали. За стрелка спасибо. Должен буду одно желание. А теперь иди. Не мешай.

Сто метров. Минуты тягучие как расплавленный битум. Тяну до границы уже из чистого упрямства. Пятьдесят метров. Тридцать. Пятнадцать. Пять. И вот я у пластикового щита, отделяющего мой мир от этих отбросов. Его толщина два сантиметра. На той стороне щитов красивая цветастая реклама. На этой стороне нецензурное граффити. Проход есть, но силы окончательно покинули меня. Сижу, прислонившись спиной к щиту. Попытка погрузиться во внутренний мир едва не заканчивается потерей сознания. Ласка сидит на корточках в двух метрах от меня. Сидит и молча смотрит на меня, не решаясь заговорить. Ситуация патовая. Вот она долгожданная граница, но покинуть ее я не могу. Нахожусь на грани потери сознания.

— Ну и чего сидим?

— Расс, я хочу помочь, — в очередной раз повторяет она.

— Нет, — в который раз отрезаю я.

— Ты умрёшь, — не сдается Ласка и пртводин неотоазимый с ее точки зрения аргумент.

— Все умрут. Это не страшно, только в первый раз. Я уже привык, — кажется я начинаю бредить.

Она снова молчит.

— Почему ты хочешь помочь? Какая тебе разница? — всё же интересуюсь ее мотивами.

— Я поняла, что что упустила свой шанс. Но я прошу тебя, дай мне ещё один шанс. Я клянусь, что больше не подведу тебя. Я хочу работать на тебя.

— Привилегию работать на меня надо заслужить. И очень постараться. Пока что ты сделала все с точностью наоборот. Нет тебе веры. Сейчас ты готова работать завтра не готова. Мне это не нужно. Даже обладай ты талантами. Что ты можешь, чем ты можешь быть полезна? Нет от тебя толка. Иди.

— От меня есть толк, я провидица.

— Никто не видит будущее, оно не наступило, никто не видит прошлое, его уже нет.

Я погрузился в дрему. Сознание никак не хотело собраться воедино. Я не мог проникнуть в виртуальный мир, чтобы попытаться вернуть себе силы на один рывок, необходимый чтобы добраться до магазина.

— За тобой….бездна отпустила тебя. Ты вроде как ты, но в тоже время не ты. И враг, старый, могущественный но слабый. Не знаю как такое возможно.

— Неплохая попытка.

— Ты нашел то, что безвозвратно потерял. Опять ничего не понимаю.

— Это я и сам все знаю. На что ты готова ради работы на меня?

— Я хочу большего, Я хочу служить тебе. Я готова принести присягу.

— Ты понимаешь, что приняв присягу ты отрезаешь себе путь назад?

— Понимаю. За моей спиной Сахара. Зачем она мне нужна?

— Полный те ст присяги произнесешь позже, как положено. А пока смотри мне в глаза и повторяй.

— Клянусь служить честно человеку, которого знаю под именем Расс. Клянусь нет иметь против него дурных мыслей и помыслов. Не предавать, не действовать в чужих интересах против него.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ласка полностью повторила вслед за мной этот незамысловатый текст.

Слова меня не интересовали, я отслеживал ее реакцию в поисках тайных планов и искрености в ответах.

Она полностью верила в свои слова и ничего не замышляла против меня.

— Раз мы теперь вместе, собери для начала самокат…

После того, как следуя моим инструкциям она подготовила нас к моему возвращению в магазин, она встала на самокат. Я встал за ней и обхватил ее сзади руками. Она поставила левую ногу с закрепленным движителем на тротуар и я подал сигнал на запуск электродвигателя. Несмотря на слабость моих сил хватало для балансирования. Поэтому Ласка нет испытывала проблем с равновесием. Она поймала ритм движения и мы споро двигались по направлению к магазину. Вскоре мы приспособились друг к другу. Я нажимом руки на правый или левый бок девушки задавал направление движения. В свою очередь она наступила частично на мою правую ступню и степенью нажима регулировала скорость движения.

Вот так бесславно закончилась моя попытка сбежать от проблем с женским полом в Сахару. Вместо этого я везу к себе еще одну представительницу этой разновидности человеческого племени.

Дальнейший путь помню слабо. Все силы уходили на то, чтобы крепче держаться за Ласку и выстоять на ногах. Девушка неплохо справлялась с управлением. Вряд ли в ее недалеком детстве были самокаты и велосипеды. Скорее всего в качестве игрушек выступали пустые гильзы и самодельные дубинки. Но у нее, тем не менее получалось.

Я заранее указывал на камеры, которые попадались нам по пути, в эти моменты она тщательно прятала лицо. Я по прежнему был в маске и кепке. Маршрут уже засвечен перед общей системой видеонаблюдения. Но особого повода для акцентирования внимания системы именно к нам я не видел. Катается самокатчик по городу, особого криминала в этом нет. Систему может насторожить, что это происходит в ночное время. Но в самом городе ничего криминального не произошло. А то что в Сахаре зарезали двух человек, так на дне общества это обычное явление. В двадцатимиллионном городе по ночам происходит масса происшествий и при ограниченности полицейских сил отрывать их от действительно значимых событий никто не станет. В копилочку фактов, конечно пойдет, и в случае каких-либо эксцессов сегодняшние проезды самокатчиков в ночное время обязательно всплывут и будут приняты во внимание Дедалом при анализе данных. Но камер на всем участке, где мы попадали мельком в кадр было всего четыре. С учетом того, у уличных частота записи 10–15 кадров в секунду, есть немалые шансы вообще проскочить незамеченными.

Наконец долгожданная дверь. Идти не могу. Я обвил руками сзади Ласку за шею и повис на ее спине. Она с огромным трудом несет меня к входу. При этом у нее в руке мой рюкзак и самокат.

— Такой мелкий и такой тяжелый, — хрипит девушка, тяжело подтягивая себя за некрашеные железные перила, — сразу видно, что добра в тебе много.

— Попрошу не выражаться в моем присутствии. Ты не в Сахаре находишься, — помочь спасительнице ничем не могу, мои ноги не достают до ступеней. Перед дверью на секунду встаю на ноги и прикладываю таблетку к считывателю. Дверь открывается. Ласка бросает мои вещи в коридор и поворачивает меня к себе спиной, после чего обхватывает меня за грудь под моими руками и волочит по полу.

— Правая дверь, — подсказываю я.

Девушка толкает спиной дверь и втаскивает меня вкабинет. Устроив меня кое-как в кресле, она возвращается и закрывает обе двери после чего возвращается.

— Достань из холодильника кобасу и сметану, — я сразу начинаю раздавать указания, — Теперь взболтай все в миксере. Вон та штука на столе. Открой крышку, вылей сметану. Очисти колбасу от оболочки, нарежь и бросай все туда же. Нажми кнопку. Сама тоже найди что-нибудь в холодильнике.