Ошибка Белой Королевы или Кто обидел попаданку? (СИ) - Вероника Вячеславовна Горбачева

на простое происхождение, горд. Да ещё имеет смелость поддерживать… э-э… простите, Ваше Величество, уж буду откровенным до конца… Поддерживает, причём открыто, не слишком благонадёжного в политическом плане джентльмена, друга детства. Сами понимаете, Ковен въелся на него и по этой причине, и из-за элементарной зависти. Его кандидатуру высмеяли и запретили упоминать впредь.

Щёки короля вспыхнули.

— Кому запретили? Вам? Зная, насколько я ценю ваше мнение? То есть, практически — мне?

Он откинулся на спинку кресла. Вперил взгляд в подсвечник. Одномоментно воспламенились все двенадцать свечей, принимая на себя избыток монаршего гнева.

— Пора разгонять этих маразматиков. Не Ковен, а какой-то шабаш, — буркнул король, успокаиваясь, и потянулся к бронзовому колокольчику. — Вот что, Томас…

Распахнулись двери. Из приёмной на призывный звон торопливо шагнул секретарь.

— Арчибальд, перенеси поездку в порт на иное время. Понятия не имею, на какое, просто смести в расписании на своё усмотрение. И пусть нас с мэтром Адерли ближайшие полчаса не беспокоят. Да!..

Молодой человек, кинувшийся было к выходу, с готовностью развернулся и приготовил блокнот. Король едва заметно помрачнел.

— Предупредите её величество: я навещу её вечером, дабы поздравить. Вечером! — добавил, то ли оправдываясь, то ли раздражаясь. — Поскольку к поздравлению подобного рода обязательным приложением следует какой-либо подарок, а на его подбор нужно время. Вы меня поняли, Арчибальд?

Секретарь по-военному лихо пристукнул каблуками.

— Так точно, Ваше Величество! Обращусь к нашему консультанту из Дома Гэррарда!

— Вот-вот. Они там знают высочайшие вкусы…

Дождавшись хлопка закрываемых дверей, король повернулся к собеседнику.

— Итак, Томас, теперь давайте всё в подробностях, ничего не упуская. Кто и на каком основании готов душить гениев медицины ещё в колыбели? Самое время разобраться с этими ретроградами.

Часа через полтора к дому Ричарда Коннора мчался лейб-курьер с приказом о назначении безвестного медика на элитнейшую должность при дворе. Мало того; его сестра, некая Сара Коннор, целитель с академическим образованием и уже с немалой практикой, назначалась при нём консультантом. Его Величество логично рассудил, что иногда беременная женщина куда откровеннее с другой женщиной. Далеко не все особи этого пола не считают врачей за мужчин и элементарно стыдятся и осмотров, и обсуждений своего состояния.

После ухода окрылённого Адерли у короля состоялся ещё один разговор, краткий, важный, но для Эдварда очень неприятный.

— Колин, — как к давнишнему другу, обратился он к начальнику Службы Безопасности. — Мне… мне кое-что не нравится в… в супруге, да. Познакомился я с девушкой, чуть ли не по уши в меня влюблённой, а сейчас… Отношение ко мне изысканно-вежливо, не более. И переменилось оно не через год моих поездок по побережьям, а буквально через несколько дней после венчания. Я вроде бы не давал поводов…

Его Величество задумался, а Колин Кингзман утвердительно кивнул;

— Как супруг вы безупречны, сир. Вам не в чем себя упрекать. Надеюсь, не вызову гнева Вашего Величества, если сообщу, что рядом с королевой уже дежурит мой наблюдатель?

— Есть повод? — отрывисто спросил Эдвард.

Безопасник помолчал.

— Пока приглядываемся, сир.

— Шпионаж? Измена? Стороннее влияние? Может, приворот ко мне, действие которого закончилось?

— Мы наблюдаем.

Сей лаконичный ответ означал, что более из Кингзмана ничего не вытянуть. Стало быть, и у него свербит, да только доказательств нет.

Пока.

А там видно будет.

***

— Неограниченные полномочия?

Голос королевы заледенел. Изумрудные глаза налились гневом. Фрейлины сбились в стайку в углу будуара: лишь несгибаемая леди Годфруа, статс-дама, сделала шажок вперёд, в попытке то ли осадить зарвавшегося докторишку, то ли прикрывая своими широкими юбками перепуганных его произволом подопечных. Малышка Джейн украдкой сжала прощупываемый через бархатную сумочку на поясе амулет от отвода беды и, прижмурившись, зашептала какой-то деревенский заговор.

Сухонький, но крепкий и держащийся не без изящества, пожилой помощник лейб-медика почтительно поклонился.

— Исключительно в рамках моего профессионального долга, миледи. Профессионального… — Он подчеркнул голосом: —… и государственного. Ваша персона слишком ценна для всей империи, и я, малый служитель Панацеи, лишь один из многих, наделённых честью оберегать здоровье и покой Вашего Величества и будущего королевского дитяти. Не гневайтесь, умоляю.

За сорок с лишним лет службы при дворе Томас Адерли выработал особую манеру общения с высочайшими пациентами: уважительную, но без подобострастия, признающую высокий ранг собеседника, но не умаляющую достоинства самого лекаря. К тому же, даже без монаршей Харизмы, он умел обаять и расположить к себе. Ведь главное в отношениях врача и пациента — доверие. А о каком доверии речь, если больной пыжится от собственного величия или так и брызжет желчью?

Одним из особых приёмов общения доктора был исключительно благожелательный и радушный тон. Им он усмирял самых капризных. Порой даже его величество признавался, что после осмотра мэтром Адерли чувствует себя ребёнком, которого, наконец, пожалели и приголубили и дали запретное пирожное. Таково уж было природное обаяние маленького целителя.

Сработало оно и сейчас. В изумрудных глазах Алисы Наваррской погасли грозовые искры. Да и воспитание и привычка держать себя в руках в любой обстановке взяли верх. С видом мученицы она вздохнула и опустилась в кресло, не предложив, впрочем, оного доктору.

— Да, понимаю. Но я так устаю в последнее время, что любой пустяк выводит меня из себя. Прошу извинить мою несдержанность.

Фрейлины перевели дух и привычно навострили ушки. Статс-дама же одобрительно кивнула. Извиниться перед тем, кто по рождению ниже тебя — как это благородно! В очередной раз её величество показывает приближённым, как должна держаться настоящая леди. А не топать ногами на лакея или горничную, за что статс-дама неоднократно одёргивала молодых особ, вверенных её надзору… Из всех фрейлин, пожалуй, лишь леди Джейн отличалась природной скромностью и покладистым характером, остальные шесть великовозрастных девиц бывали порой горды и чванливы сверх меры.

Хорошо хоть, не при её величестве чудили. Хватало ума.

— Понимаю. — В голосе медика сквозило неподдельное сочувствие. — Первая беременность — серьёзное испытание. Но, прошу учитывать, это отнюдь не болезнь, а вполне естественное состояние женского организма. Природа мудра, она наделила женщин огромным запасом сил и терпения, чтобы…

Нетерпеливым жестом Алиса прервала его речь.

— Я действительно устала, мэтр. Нельзя ли…

Она нервно рассмеялась.

— Мой супруг, очевидно, намерен оградить меня от всего мира в этих четырёх стенах. А знаете, я даже не возражаю! Представить тошно, что, согласно протоколу, до того момента, как моё положение станет всем заметно, придётся исполнять обязанности, предусмотренные этикетом: быть на приёмах, благотворительных балах, мероприятиях, где моё присутствие рядом с королём обязательно… Мэтр Адерли, уповаю на вашу помощь! Поговорите с Эдвардом: возможно ли оградить меня от этой суеты? Хотя бы в ближайшее время, пока я не свыкнусь