Покорители вечных бурь - В Сытин

Взглянув на высотомер, прежде чем начать осмотр баллона, Александров увидел, что они уже поднялись на 3000 метров. Рядом с высотомером был укреплен другой прибор, стрелка которого отмечала скорость подъема в метрах в секунду. Эта стрелка, почти не колеблясь, стояла около цифры "один".

"Все в порядке. Подъем идет равномерно. Приспособление для высыпания балласта работает хорошо - выбрасывает в секунду столько песка, сколько весит метровый отрезок поднимаемого троса", - отметил про себя Александров и высунулся в окно.

Хотя в кабине было очень светло и глаза его привыкли к яркому освещению, все же воздухоплаватель непроизвольно зажмурился, когда в лицо ему хлынули солнечные лучи, не ослабленные здесь пылью и водяными парами, всегда насыщающими воздух приземных слоев.

Прикрывшись от солнца ладонью, Александров закинул голову и оглядел баллон СЭС. Теперь он уже не имел такого вида, как на старте: оболочка начинала принимать форму гигантской, утолщенной к одному концу сигары. На высоте 3000 метров атмосферное давление значительно меньше, чем у поверхности земли. Поэтому несущий газ расширился в оболочке, и баллон сильно "потолстел".

Солнечные лучи пронизывали тонкую ткань оболочки сбоку и отражались на ее внутренней белой поверхности - "подкладке", поэтому баллон как бы светился желтовато-голубым сиянием. На фоне этого сияния четкими темными полосами вырисовывались усиливающие пояса. Они в трех местах перехватывали сигару поперек. Так же четко были видны "гусиные лапы" креплений строп и клапаны: маневровый и предохранительный. От маневрового к гондоле, так же как от разрывного приспособления, тянулась веревка. Внутри оболочки она казалась черной, а по выходе из нее - красной. От баллона к гондоле тянулось еще несколько тонких ниточек - проводов. Они связывали специальные термометры для определения температуры несущего газа, подвешенные в каждой из камер баллона, с индикаторами внутри гондолы.

Все четырнадцать строп теперь освободились от складок оболочки - ни одну из них не защемило. Свободно свисали также клапанная веревка и провода.

Убедившись в этом, Александров взглянул вниз и невольно залюбовался открывшейся картиной. В голубовато-розовой дымке под ним распростерлась степь. Горизонт был приподнят, и поэтому земля внизу имела вид гигантской плоской чаши из зеленого, теплого фарфора. Далеко на востоке, на краю этой чаши, сверкала, как клинок сабли, река. А под гондолой зеленый фон степи был перечерчен темными валами. Это с севера на юг тянулись полезащитные лесные полосы. Немного к западу виднелись красные и серые квадратики крыш домиков опытной станции и колхозных домов, темные прямоугольники пахоты и треугольники - пруды, похожие сверху на зеркальные осколки. От гондолы вниз, в зеленую бездну, убегал яркой серебристой струной привязывающий к земле трос.

- Эх, хорошо! - полной грудью вздохнул Александров. Сколько раз ведь любовался просторами родной земли, а все никак глаз не оторвешь, когда снова приходит случай любоваться!

Александров отошел от окна и продолжил осмотр системы.

Гондола опытной СЭС была довольно велика. В длину она имела более трех метров, в щирину - в передней части - около двух и в задней - около одного метра.

По своей форме корпус гондолы был подобен скорлупе гигантского утиного яйца. Внутри она имели вид небольшой сводчатой комнаты с двумя овальными, окнами на каждом борту и одним окном, меньшего размера, в передней части. Под этим окном был расположен пульт с приборами - высотомерами, часами, индикаторами дистанционных термометров для определения температур газа внутри оболочки и температуры наружного водуха.

Здесь же был помещен указатель веса запаса балласта, а также индикатор анемометров - приборов для определения скорости ветра. Около щита справа через стенку гондолы был сделан ввод для концов разрывных вожжей, а слева находилась рукоятка механизма, регулирующего расход балласта.

Тут же было укреплено красное кольцо механизма отцепления СЭС от троса. Против щита с приборами к полу было привинчено вращающееся кресло первого пилота. Рядом с креслом справа на стене висела коротковолновая рация с телефоном.

В задней, более узкой части гондолы находилось второе вращающееся кресло и около него к стенам были прикреплены два шкафчика: один - с кислородными баллонами и масками, а другой - с двумя скафандрами. Позади кресла второго пилота всю стенку гондолы занимала эбонитовая -панель с двумя десятками циферблатов различных электроизмерительных приборов, счетчиков оборотов и кнопочными переключателями. Это был пульт управления ветроэлектрогенератором.

Александров начал осмотр гондолы отсюда. Он откинул панель пульта управления и заглянул в конический хвост гондолы, где помещался генератор электрического тока.

Все соединения, идущие от пульта к нему и далее, к валу воздушного винта ветродвигателя, были в исправности.

Тогда Александров последовательно осмотрел оба скафандра, маски и баллоны с кислородом, а затем перенес взгляд на щит, у которого сидел Панюшкин, все еще склонившийся над раскрытым бортжурналом.

Прежде всего взгляд Александрова остановился на высотомере.

Прибор показывал 4000 метров.

"Что-то слишком много", - подумал воздухоплаватель и посмотрел на указатель скорости подъема. Стрелка его дрожала около деления с цифрой "три".

Александров удивился увеличению скорости подъема в три раза. Неужели Панюшкин, решив поскорее подняться на высоту, где были намечены испытания ветросиловой установки, не посоветовался и сразу сбросил много балларта? Но уже через секунду он отказался от этого предположения. Если бы первый пилот изменил регулировку механизма бункера для балласта, то было бы слышно усиление шороха сыплющегося песка. В чем же причина убыстрения подъема?

Александров оглядел другие приборы на щите и увидел, что индикаторы дистанционных термометров показывают повышение температуры несущего газа в оболочке. Стало ясно: газ нагрелся под действием солнечных лучей, а следовательно, подъемная сила его увеличилась, и СЭС стала подниматься быстрее, чем нужно.

Непроизвольно Александров шагнул вперед и наклонился, чтобы достать до рукоятки механизма балластосбрасывателя.

- В чем дело? - резко повернулся к нему Панпшкин.

- Надо прекратить выпуск балласта.

- Почему?

- Мы поднимаемся слишком быстро. Солнце нагрело...

- Понимаю. Выключите балластосбрасыватель.

Александров повернул рукоятку и затем доложил, что осмотр системы показал ее полную исправность.

- Хорошо, - кивнул головой Панюшкин и взял телефонную трубку рации. - Я сейчас сообщу об этом на землю, а вас прошу приготовиться надеть кислородную маску, а также включить электрообогрев костюмов - становится холодно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});